Говоря о российской культуре, например, нельзя не вспомнить процесс Самодурова-Ерофеева — суд над устроителями выставки «Запретное искусство», директором музея Юрием Самодуровым и искусствоведом Андреем Ерофеевым: это дело, по сути, стало опорной точкой в возрождении цензурного вмешательства государства в культуру и сигналом к огульным запретам художественных произведений. После него последовали и другие процессы: создателей оперы «Тангейзер» судили по требованию «возмущенной общественности» за оскорбление чувств верующих, которые этой оперы даже не слышали и не видели; а результатом наполненного абсурдом и драматизмом судебного процесса над Pussy Riot, обнажившего конфронтацию между современным искусством, которое показало обществу его внутренний конфликт, и религией и законами этого самого общества, стали реальные сроки заключения подсудимых в колонии общего режима. И кажется, что только культура способна теперь хоть как-то противостоять безумию и агрессии, в пучину которых все отчетливей погружается российское общество. Культурные институции, не желающие ограничиваться самоцензурой, преследуемые агрессивными фанатиками всех мастей, тем не менее пытаются пролистывать, осмысливать и другие общественно-значимые судебные процессы — экономические, политические, — рисковать, но говорить о них громко языком акций, инсталляций, спектаклей.

Одним из таких знаковых процессов современной российской истории стал суд над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым — так называемое второе дело ЮКОСа. Тогда повсеместно и открыто обсуждали, что выдвижение новых обвинений в адрес Ходорковского связано именно с тем, что по первому приговору он должен был выйти на свободу в октябре 2011 года, то есть в канун президентских выборов. Но за время своей отсидки Ходорковский не просто укрепился в своих оппозиционных взглядах, но и набрал политический вес: он уже становился полноценной общественно значимой фигурой, способной противостоять Кремлю, и вполне мог стать ему опасным противником. Поэтому второе дело ЮКОСа оказалось как нельзя кстати. Именно в те дни, пока длился суд над Ходорковским и Лебедевым, возникла серия рисунков «Процесс». Впервые составленную на их основе выставку показали в Москве в 2010 году, и с тех пор она нигде не экспонировалась. И вот сегодня куратор Антон Литвин привез «Процесс» в Прагу. Выставка разместилась в галерее современного искусства DOX по адресу Poupětova 1, а на открытие специально приехал из Москвы главный редактор «Ежедневного журнала» Александр Рыклин.

«Процесс» — это проект «Ежедневного журнала», публиковавшего на своих страницах рисунки-комиксы художника Александра Котлярова, который фиксировал самые безумные и абсурдные реплики и ситуации, возникавшие во время тех судебных заседаний. Сначала рисунки печатали в формате бумажного листа, но позже у искусствоведа Анатолия Голубовского и художника Антона Литвина возникла идея изготовить по ним фигуры большого размера и создать инсталляцию, дабы показать всю нещадную мощь судебной и государственной системы, которая и была в полной мере продемонстрирована во время суда. Александр Рыклин рассказывает: «Самое важное, что надо понимать про эту выставку, про эти надписи к выставленным в галерее фигурам: здесь нет ни одного придуманного слова. Работа над „Процессом“ велась следующим образом: шло заседание суда, на нем присутствовал художник Александр Котляров (его сегодня нет в живых, к сожалению), а также журналист из „Ежедневного журнала“. Потом журналист просматривал текст судебного заседания, говорил художнику, какие формулировки из сегодняшнего судебного заседания кажутся ему наиболее интересными, наиболее выпуклыми и лучше всего иллюстрируют ситуацию и атмосферу в зале, а после этого Котляров начинал рисовать. Появлялись такие странички с рисунками на следующий день после судебного заседания. Их было много, этих страничек классических комиксов».

Едва входишь в зал галереи DOX, как мгновенно оказываешься под прицелом огромных циклопов, которые буквально нависают над тобой — прокурор Лахтин, судья Данилкин, прокурор Ибрагимова — фигуры, изображающие правосудие. А напротив них, в другом зале и как бы даже в другом пространстве, размещены фигуры Ходорковского и Лебедева, которые пытаются что-то им сказать, объясниться, что-то доказать суду. «Мне кажется, эта выставка здорово смонтирована», — говорит Александр Рыклин. Куратор выставки Антон Литвин подчеркивает: «Экспозиция специально разделена на две части: заходя, вы видите гигантские фигуры монстров и чудовищ. Они выглядят именно так, хотя формально это официальные представители государства — судья, прокурор, государственный обвинитель, — но изображены они как потерявшие человеческий облик, потому что в этом процессе они и не проявили себя людьми. Они выступали как исполнители заказа, как марионетки, действующие по указанию из Кремля, и поэтому они выглядят как существа, не имеющие внутри себя ни морали, ни принципов — они выполняют заказ. Главная мысль этой экспозиции — диалог невозможен: те фигуры, которые представлены на входе — прокурор, судья, и те, которые представлены здесь — Ходорковский и Лебедев — это принципиально разные миры. Все реплики, которые мы здесь видим, формально направлены сторонами друг другу, но они повисают в воздухе, потому что никто никого не слышит».

«Процесс» — это выставка не о Ходорковском и Лебедеве, она — о российском судопроизводстве. Официально исход того процесса определяли некие люди, которых почему-то звали прокурорами и судьями, но фактически они были лишь инструментом, изображающим суд: они играли эти роли прокуроров, они вроде бы вершили какие-то юридические действия, но на самом деле — просто выполняли заказ режима. Публика смеялась над ними, а юристы возмущались, но это не имело значения: в те судебные дни все дружно признали, что ангажированный суд может быть эффективным инструментом для расправы и может превратиться в чудовищную репрессивную машину.

Александр Рыклин вспоминает: «Это был процесс, результат которого был известен заранее, но надо было этот отрезок — до объявления уже всем известного приговора — наполнить содержанием. Это не было действительным судебным процессом, а было чем-то похожим на судебный процесс — это была имитация: с виду похоже, а пальцем ткнешь — папье-маше. Над судьями все тогда смеялись, а вот подсудимым было не смешно — их посадили. Вообще, было полное ощущение, что ты находишься в театре абсурда, и в конце представления все должны рассмеяться, похлопать и разойтись, но тут — некоторых посадили».

Если восстановить в памяти события, которые происходили в России пять лет назад и о которых рассказывает выставка, а после мысленно перевести взгляд на Россию сегодняшнюю, то станет ясно, что и этот так называемый суд еще на шаг приблизил российское общество к его сегодняшнему состоянию, к деградации института суда в нем, к нынешней затхлой атмосфере в стране. «Пять лет назад, когда эта выставка впервые была показана в Москве, с трудом удалось найти для нее зал. Сейчас, я уверен, нам бы совершенно точно не удалось найти зал и организовать в Москве такую выставку. За это время многое произошло: общественная атмосфера и тогда была удушливой, а сейчас она становится совершенно невыносимой, — говорит Александр Рыклин.  —Я пять лет не видел эту выставку — она у нас на складе стояла. А теперь она в Праге, и посетители могут наглядно увидеть весь тот абсурд, которым были буквально пронизаны дни суда. Ведь что интересно: эти люди — Ходорковский, Лебедев, другие подсудимые — они не принадлежали к каким-то политическим партиям, они не выходили на площадь и не строили баррикады, они все были из бизнес-тусовки. Но за время следствия ни один из них не дал лживых показаний на другого: они отказывались лжесвидетельствовать, отказывались оговорить других». Всем было ясно тогда, что судебный процесс по второму делу ЮКОСа направлен на деморализацию, на устранение из публичного политического пространства неугодной фигуры Ходорковского.

На пражском открытии «Процесса» чешской публики было больше, чем русской, и это поразило Александра Рыклина: «Мне это так удивительно, и очень важно видеть, что наша российская внутренняя проблематика, оказывается, интересна европейскому зрителю». Ведь сейчас на Западе заметно отчетливое разочарование тем, что Россия все больше выпадает из европейского ряда, демонстративно не разделяет европейских ценностей и впадает в агрессивное противоборство со всем европейским, и европейский зритель, преодолевая смутный страх, изо всех сил пытается понять, что происходит сегодня с Россией. И на выставке «Процесс» он может наглядно увидеть, что и тот суд над Ходорковским и Лебедевым не был самостоятельным или уникальным юридическим событием — он лишь отразил уже наметившийся в стране авторитарный тренд, уже тогда стало понятно, в каком направлении Россия будет развиваться дальше. Александр Рыклин подчеркивает: «Тогда уже стало ясно, что основная задача режима — это сохранение собственной власти, и для этого они и закон проигнорируют, если понадобится».

Все большая самоизоляция и нарастающие на фоне внутреннего ослабления страны экономические проблемы не могут не волновать европейцев. Образ России сейчас, по меткому определению Александра Рыклина, — это трамвай: если пустить его вниз с горки, то он будет катиться вниз тихонечко, а если угол будет больше — он начнет катиться быстрее. Сегодня этот трамвай уже набрал скорость.