Большевизм и победа Сталина в борьбе за власть

Посредственный юрист Владимир Ульянов стал основоположником большевизма и диктатуры Центрального комитета (ЦК) Коммунистической партии, а недоучившийся семинарист Иосиф Джугашвили придал им совершенную форму.

Большевизм — это доктрина и насильственная практика социально-классового превосходства, основанные на агрессивном отрицании Бога, ценности человеческой личности и ее самостоятельности, духовной свободы и национальной культуры. Важнейшая цель большевизма заключалась в попытке принудительного создания «нового человека» через общественное и частное закрепощение, ради достижения фиктивного материально-имущественного равенства. Поэтому после Октябрьского переворота 1917 года партийный монополизм был неизбежен: чтобы добиться своих целей, большевики стремились властвовать не только над политикой и экономикой, но и над культурой и духовной жизнью.

Борьба за «наследство» началась в руководстве партии в 1923 году, когда болезнь Ленина приобрела явно необратимый характер, и происходила внутри одной системы. Победа «серенького» Сталина над «ярким» Львом Троцким или «блестящим» Николаем Бухариным вполне объяснима. Дело не только в том, что Сталин весной 1922 года стал Генеральным секретарем ЦК, получив возможность влиять на перемещения партийных кадров и подбор делегатов на партийные съезды. Давние симпатии Сталина к уголовникам, его криминальные наклонности, стремление управлять Коммунистической партией как мафиозной организацией, в которой все ее руководители повязаны соучастием в убийствах, наконец, готовность Сталина уничтожать не только подлинных и мнимых врагов, но и членов их семей, гарантировали в 1920-е гг. его политическую победу над Троцким, Зиновьевым и Бухариным.

Со смертью Ленина в 1924 году деспотический большевизм исчез. Начался большевизм тиранический, сталинский, который в своей криминально-уголовной сути был создан и поощрялся Лениным. Именно Сталин, а не Троцкий или Бухарин, стал законным наследником Ленина, санкционировавшего явление Джугашвили в истории молодой большевистской партии в 1906 году. Коба (Джугашвили) участвовал в организации преступлений кавказских боевиков во главе с Камо (Симоном Тер-Петросяном), занимавшихся «экспроприациями» — вооруженными налетами с целью хищения денежных средств для пополнения партийной кассы. Как писал чеченец Абдурахман Авторханов, в 1937 году входивший в номенклатуру ЦК ВКП(б), «Сталин был гениальный уголовник от политики, государственные преступления которого узаконивало само государство. Из амальгамы уголовщины с политикой и родился уникум: сталинизм».

Поэтому Троцкий проиграл в схватке со Сталиным в 1923—1927 гг.: он не имел власти над партийным аппаратом, не имел криминального мышления и не был уголовником. Зиновьев в силу своей политической ничтожности вообще не представлял для Сталина опасности. Что касается Бухарина, то Сталин в борьбе с «правой оппозицией» заручился поддержкой большинства коммунистов, перепуганных «кулацкой» опасностью. За Бухариным стояла сомнительная теория о «врастании кулака в социализм», а за Сталиным и большинством коммунистов в 1927—1929 гг. — важнейший вопрос о политическом и физическом выживании большевистской партии в завоеванной крестьянской стране.

Сталинизм: неизбежность или извращение истории?

В годы горбачевской перестройки (1987—1990) в СССР была популярна теория о том, что Сталин извратил ленинский социализм. В действительности серьезной альтернативы Сталину внутри ВКП(б) быть не могло. Да, существовали оппозиционные группы. Союз марксистов-ленинцев во главе с Мартемьяном Рютиным наиболее непримиримо критиковал сталинский «социализм» в 1931—1932 гг. Вероятно, Рютин был единственным крупным оппозиционером, считавшим убийство Сталина необходимым для радикального изменения положения в СССР. Но все подобные группы выглядели слабосильными и быстро ликвидировались.

Главная проблема заключалась не в Сталине как личности, а в системе власти партийной номенклатуры, которую создал Ленин в 1919 году. Сталин лишь выражал ее коллективные интересы и наследовал Ленину, так как оказался единственным, кто мог сохранить власть Коммунистической партии над захваченной страной. После смерти Ленина альтернатива была очень простой: либо разбогатевшая нэповская деревня заставила бы большевиков потерять власть (с неизбежными для сотен тысяч коммунистов последствиями), либо — «второе крепостное право», колхозы, ГУЛАГ и НКВД.

В начале 1930-х гг. народ отчаянно сопротивлялся большевикам — и мы очень мало знаем об этом сопротивлении. По данным органов ОГПУ, в 1930 году в СССР состоялись 13 453 массовых крестьянских выступления (в том числе 176 повстанческих), 55 открытых вооруженных восстаний. В совокупности в них участвовали почти 2,5 млн человек — в три раза больше, чем в Белом движении в 1917—1922 гг. Больше всего выступлений произошло на Украине (4098), в Поволжье (1780), на Северном Кавказе (1467), в Центрально-Черноземной (1373) и Московской (676) областях, Сибири (565). Были зарегистрированы 13 794 теракта и 5156 случаев распространения контрреволюционных листовок. Однако, в отличие от Белых армий и даже тамбовцев 1920—1921 гг., повстанцы-антисталинцы не имели ни организации, ни вооружения, ни боеприпасов, ни командного состава — и поэтому были обречены на поражение.

Чтобы сломать крестьянский саботаж, Сталин и члены Политбюро ЦК ВКП(б) в конце 1932 года санкционировали проведение тотальных хлебозаготовок. На Украине, Средней и Нижней Волге, Дону и Кубани, в Западной Сибири советский и партийный актив выметал хлеб «под метелку», в отдельных случаях прибегая к пыткам и насилию в отношении хлеборобов. В результате сталинской политики по тотальному изъятию хлеба зимой 1933 года в перечисленных регионах СССР начался искусственный мор: без войн, засухи и стихийных бедствий в стране голодали 25—30 млн человек. 22 января 1933 года Сталин подписал директиву, запрещавшую выезд населения из пораженных голодом районов. По его заявлению, крестьянскую миграцию организовали эсеры и польские агенты для ведения антиколхозной агитации. В итоге мучительной смертью от голода погибли не менее 6,5 млн человек, в том числе в Украинской ССР — около четырех миллионов.

Все подобные политические мероприятия партийная номенклатура одобряла и поддерживала, так как речь шла о ее безопасности. Но когда зимой 1952/53 гг. сумасбродные планы Сталина относительно третьей мировой войны и новой «ежовщины» вызвали законное беспокойство руководителей ЦК КПСС (Лаврентия Берии, Никиты Хрущева, Георгия Маленкова, Николая Булганина и др.), они его убрали. Убили ли Сталина путем медикаментозного воздействия или ему вовремя не оказали медицинской помощи, это не так важно.

Самый могущественный правитель всех времен?

Вплоть до 1953 года Сталин так и оставался заложником «вертикали» Ленина — диктатуры ЦК Коммунистической партии. С момента «завоевания России большевиками» в 1917—1918 гг., по выражению Ленина, коммунистам требовалось любой ценой удерживать захваченную власть. Какими угодно средствами. Политическое крушение большевиков грозило им физической гибелью. И все наиболее кровавые деяния Сталина — массовые убийства и создание системы ГУЛАГа, коллективизация, Голодомор 1933 года, «ежовщина», подготовка СССР к советизации Европы, ужесточение вооруженной борьбы с нацистской Германией, новый виток послевоенных репрессий — объяснялись стремлением сохранить власть над завоеванной страной и закрепощенным в годы коллективизации населением. Даже «индустриализация» и «технический прогресс», которые так воспевают современные сталинисты, диктовались, в первую очередь, интересами однопартийного государства, то есть сохранением власти Коммунистической партии.

Сталин мог манипулировать съездами, уничтожить любого партийца, инициировать кадровые чистки и перестановки. Но не мог игнорировать солидарные интересы номенклатуры ВКП(б) — КПСС, тем более избавиться от нее. Сталин мог быть совершенным диктатором, но лишь в той степени, пока ему это позволяла партийная номенклатура. Вместе с тем власть Сталина над населением была гораздо больше, чем власть Адольфа Гитлера, не говоря уже о Бенито Муссолини. В этом смысле Александр Солженицын, назвавший гитлеровский режим «ученическим» по сравнению с большевистским, был прав.

Психологическая и трудовая мобилизация населения в сталинском СССР сочеталась с мощным идеологическим давлением. Функционеры, принадлежавшие к номенклатуре ВКП(б), делегировали друг другу властные полномочия, контролировали цены, зарплаты, местожительство и перемещение, уровень потребления и занятости советских людей. «Революция, которая проводилась во имя уничтожения классов, — резюмировал член ЦК Коммунистической партии Югославии Милован Джилас, — привела к неограниченной власти одного, нового класса. Все остальное — маскировка и иллюзия». В аппарате принуждения мог быть использован любой человек, от рядового колхозника до члена Политбюро, независимо от его взглядов и настроений. Номенклатура стремилась подчинить своим желаниям духовные запросы и частный микромир, обеспечивала регламентацию жизни и дифференциацию общественного положения каждого человека, осуществляла цензуру информационного поля и влияла на формирование стереотипных представлений об окружающем мире. В этом смысле, конечно, нацистам, хотя при установлении контроля они и стремились идти по пути Коммунистической партии, было весьма далеко до большевиков.

Однако в перспективе Сталин оказался политическим банкротом. Ленин создал советское государство, Сталин придал ему всеобъемлющие формы, но это государство не просуществовало и сорока лет после смерти Сталина. По историческим меркам — ничтожный срок. Более того, государство Ленина и Сталина, рухнувшее в 1991 году, не вышел защищать ни один человек, включая многочисленных сотрудников органов госбезопасности и членов КПСС. Это было связано с тем, что главной «духовной скрепой» власти Ленина, Сталина и их последователей служила ложь. А за ложь в 1991 году никто умирать не пожелал. Поэтому, в отличие от дореволюционной России, столь бесславно закончился Советский Союз: циники и лжецы не устраивают «ледяных походов».

Сталинизм и гитлеризм: сходства и различия

Гитлеровский и сталинский режимы были весьма схожи, в первую очередь по типу однопартийной диктатуры: один вождь, одна партия, один террористический аппарат, концлагеря. И при Сталине, и при Гитлере не было свободы. Но степень несвободы при Сталине оказалась во много раз большей.

В 1940-е гг. советского человека поражали на Западе две вещи: свобода и высокий материальный уровень жизни. Даже диктаторский национал-социализм развивался в Веймарской республике естественным образом, благодаря свободной воле избирателей на состязательных выборах.

Личное и общественное поведение в СССР в значительной степени определялось влиянием верообразных мифов и обязательных фикций, возникших в результате интенсивной деятельности огромного аппарата партийно-политической пропаганды. Причем искренняя вера населения в очередной кремлевский миф отличалась от молчаливого примирения с фикцией — в этом случае лицемерное единодушие обуславливал не самообман, а подсознательный страх перед репрессиями за выражение малейшего несогласия. Среди наиболее популярных сталинских идеологем я бы назвал мифы о построении социализма, «самой передовой стране в мире», «враждебном окружении», «непрерывном обострении классовой борьбы», «общенародной собственности», фикции «морально-политического единства», «счастливой и зажиточной колхозной жизни». Власть последовательно расширяла рамки несвободы, требуя отказа от всякого самостоятельного мышления.

Граждане СССР, которые оказались в Рейхе в 1941—1944 гг. не в качестве пленных или «восточных рабочих», а в качестве беженцев, видели гораздо больший комфорт и условия жизни рядовых немцев по сравнению с советскими трудящимися, другое человеческое поведение и высокую степень социальной солидарности, более качественную организацию быта военного времени и более высокую степень частной свободы.

В Германии пространство личной жизни, в которую государство не вмешивалось, с точки зрения советских беженцев оказалось достаточно широким, несмотря на все особенности национал-социалистического режима, воздействие пропаганды и репрессивную систему. За предвоенные годы нацистам не хватило времени для того, чтобы осуществить полную социальную унификацию. Они не пытались запретить частную инициативу и разрушить институт собственности, не ликвидировали старую консервативную элиту и традиционную семью, резко ограничили в правах Церковь, но не лишили ее влияния. В итоге контроль со стороны партии и государства имел очевидные изъяны — так полагали некоторые граждане СССР, сравнивавшие «социализмы» Сталина и Гитлера.

Все свои главные преступления, связанные с истреблением людей по расово-национальному признаку, нацисты совершили после начала Второй мировой войны. При этом общее число жертв на оккупированных территориях СССР в 1941—1944 гг. в результате нацистского террора, по оценкам разных демографов, составило примерно 4—4,5 млн человек. В результате же политики Сталина с 1930-го по 1940 год в СССР погибли более 8,5 млн человек: более 760 тыс. расстреляны за «контрреволюционные преступления», около миллиона раскулаченных умерли на этапах раскулачивания и в спецпоселках, около 500 тыс. заключенных погибли в ГУЛАГе и 6,5 млн умерли в результате Голодомора 1933 года, который, по оценке Государственной Думы РФ, стал следствием «насильственной коллективизации сельского хозяйства».

Зимой 1939 года в системе ГУЛАГа содержались почти три миллиона человек, включая раскулаченных и депортированных поселенцев в трудпоселках. Из них примерно 55 % (1,6 млн) были жертвами государственных политических репрессий. К июню 1941 года общее число заключенных и трудпоселенцев в СССР превысило 3,3 млн человек. Зимой 1953 года, накануне смерти Сталина, в системе ГУЛАГа находились более 5,3 млн чел., в том числе более 2,6 млн в тюрьмах, лагерях, колониях, на этапах и более 2,7 млн спецпоселенцев. На следствии, этапах, в тюрьмах, колониях и лагерях СССР за тридцать лет (1923—1953) погибли не менее 1,7 млн человек, если исходить из официальной статистики ГУЛАГа. Для сравнения: в царской России за 37 лет (1875—1912) по всем составам, включая тяжкие уголовные преступления, а также приговоры военно-полевых и военно-окружных судов, были казнены не более 6000 человек. Смертность заключенных за тридцать лет (1885—1915) составила 126 тыс. человек. Зимой 1911 года во всех местах лишения свободы в Российской империи содержались 174 733 человека, из них политических заключенных — 1331. Показатели государственного террора в эпоху Сталина чудовищны.

Разница между двумя режимами: сталинцы уничтожали преимущественно собственный народ, гитлеровцы — чужие.

Массовые убийства: иррациональность или расчет?

Большевистский террор в 1923—1940 гг. осуществлялся на основании данных оперативного учета: истреблялись те, кто мог представлять опасность. Поразительно, что число «учтенных» неуклонно возрастало: в 1924 году на оперативном учете в ОГПУ состояли примерно 300 тыс. потенциальных «врагов народа», а в марте 1941 года (после коллективизации и «ежовщины») в органах НКГБ — более 1,2 млн.

О причинах «большого террора» 1937—1938 гг. историки спорят до сих пор. Моя версия проста: конечно, имели место чистки партии, армии — все то, что Иван Ильин называл «внутривидовой борьбой». Однако основную массу расстрелянных и репрессированных (почти две трети) составили бывшие раскулаченные, крестьяне-единоличники и колхозники. Поэтому «ежовщина» стала охранительной мерой Коммунистической партии по подавлению скрытого социального протеста против коллективизации и уничтожению активных носителей протестных настроений. Тем не менее желаемого результата организованные массовые убийства не принесли. И сотрудничество части населения СССР с противником в годы Второй мировой войны — это прежде всего социальный результат коллективизации, колхозного строя, системы принудительного труда и «ежовщины».

Как изучать биографию Сталина

Власть должна обеспечить свободный доступ исследователей к любым историческим документам как минимум до 1964 года. Никаких рассекречиваний не нужно: просто применяется хронологический подход. Затем пусть исследователи, придерживающиеся каких угодно взглядов и суждений, знакомятся с источниками, спорят, делают свои выводы, обобщения и заключения. Это единственно возможный путь.

Сталин — историческая фигура. Такая же, как Гитлер, Мао Цзэдун или Пол Пот. Любое исследование биографии Сталина, интерпретация тех или иных фактов, поступков этого человека — неизбежный процесс. Можно спорить о том, в какой степени та или иная биография удачна, верно ли она учитывает исторический контекст и т. д. Пока нет абсолютной открытости источников, некоторые вопросы будут оставаться, а на какие-то, даже при условии открытости, мы никогда не получим ответов. Интересны биографии Сталина, которые принадлежат перу Бориса Соколова и Олега Хлевнюка. Однако, как мне кажется, никто лучше Абдурахмана Авторханова не поймет смысла и мотивации поступков этого человека. Лучшим исследователем политической деятельности Сталина я считаю Авторханова.

Сталин и современное российское общество

В 1987 году писатель-фронтовик Виктор Астафьев в письме другому писателю-фронтовику, Вячеславу Кондратьеву, заметил: «Все мы, все наши гены, косточки, кровь, даже говно наше пропитаны были временем и воздухом, сотворенным Сталиным. Мы и сейчас еще во многом его дети, хотя и стыдно даже себе в этом признаться. Слава богу, что уже не боимся, а лишь стыдимся». Справедливая оценка. Однако в 1950—1980 гг. в лучшем случае осуждали те или иные поступки лично Сталина. Но совершенно наивно представлять себе «русским Нюрнбергом» ХХ или ХХII съезды КПСС — их участники не пытались осмыслить, а тем более осудить систему, которую Сталин олицетворял и которая его пережила.

30 ноября 1992 года Конституционный суд РФ принял постановление № 9-П, которое действует по сей день и служит правовым основанием для рассмотрения по существу вопросов о деятельности большевистской партии в 1917—1991 гг. В части III постановление гласит: «Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах — зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями».

Однако никто из российских политиков до сих пор не пытался актуализировать это постановление. Единственным исключением, насколько мне известно, остается Григорий Явлинский. Естественно, что массовое сознание остается достаточно дремучим, наши соотечественники очень плохо знают исторические реалии. Такие слова как «ГУЛАГ», «коллективизация», «Голодомор», «ежовщина» воспринимаются как штампы «либеральной пропаганды», а прославление сталинского государства создает питательную почву для многочисленных мифов. И вот уже не только Иосиф Сталин, но и Вячеслав Молотов, Лаврентий Берия, Андрей Жданов представляются нам сегодня мудрыми государственными деятелями и рачительными хозяевами. Все это эксплуатация массового исторического невежества.

«Коллективный Сталин» периода 1929—1952 гг. — это, в первую очередь, демографическая катастрофа:

Погибшие в ГУЛАГе (без спецпоселков) более 1,5 млн

Погибшие на этапах депортаций и в спецпоселках более 1 млн

Жертвы голода 1933 года не менее 6,5 млн

Расстрелянные «контрреволюционеры» более 0,75 млн

Жертвы Второй мировой войны около 27 млн

Жертвы голода 1947 года

и борьбы с повстанцами в западных областях СССР не менее 1 млн

Итого: в пределах жизни одного поколения (23 года) около 38 млн человек

Не установлены: жертвы антиколхозных восстаний 1930—1932 гг., жертвы избыточной смертности в результате условий труда и быта в сталинских колхозах на территории СССР (1930—1932, 1934—1940, 1946, 1948—1952), жертвы избыточной смертности среди депортированных народов (1946—1952).

Конечно, отрицательную роль в трезвой оценке большевизма играет и наша историческая традиция: мы до сих пор не осознали ценность и значимость личности и человеческой жизни. Но любые попытки повторить «сталинские методы» управления и решения «народно-хозяйственных» задач не только неэффективны в XXI веке, но и приведут нас к социальной и демографической катастрофе.

Оптимальная десталинизация

Термины «антисталинизация», «десталинизация» восходят к «свежему ветру ХХ съезда» и подразумевают, что Сталин был «плохим», а его предшественник и преемники — принципиально лучше. Нет, не лучше: именно потому, что без Ленина никогда бы не было Сталина, а без Сталина — его наследников, пусть даже и вынужденных идти на послабления режима. В трезвой оценке нуждается весь советский период, начиная с захвата власти ленинцами в России в 1917 году и до конца существования СССР в 1991 году.

На государственном уровне должны быть даны внятные оценки таким трагедиям, как красный террор, репрессии, коллективизация, ГУЛАГ, «ежовщина» и т. д. Кстати, в 2008 году Государственная Дума приняла заявление «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР», но без каких-либо последствий. Разумеется, необходимо исправление топонимии, запрет на любую форму прославления органов террора и их деятелей, ликвидация соответствующих памятников, создание исследовательских учреждений. Совершенно абсурдно и чудовищно, когда лестные слова о Сталине и его режиме звучат не только из уст государственных деятелей, но и клириков Русской Православной Церкви. Неужели они не понимают, что тем самым возводят хулу на Бога?..

Но главное: нужна широкая просветительская политика с использованием всех средств массовой информации, особенно для школьников и студентов. Да, как это ни травматично, но школьников и студентов необходимо возить на места массовых расстрелов невинных людей и в расположение бывших лагерей ради единственной цели — никогда больше.

Современные споры о Сталине — это не столько полемика о прошлом, сколько дискуссия о будущем, о ценности человеческой жизни и принципах здоровых отношений между властью и обществом. Понятно, что с образом «эффективного менеджера», каким сегодня пытаются представлять Сталина защитники СССР, ни о каком развитии России не может идти речи. Психология осажденной крепости ведет к самоизоляции и абсолютному цивилизационному отставанию. Сталин и качество жизни несовместимы друг с другом. Включение «отца народов» в пантеон выдающихся деятелей отечественной истории будет вызывать лишь равнодушие окружающего мира или страх у наших соседей и отталкивать их. Еще большую угрозу для российского будущего представляет соблазн вновь воспользоваться сталинскими методами управления. Однако нового «коллективного Сталина» российское общество не переживет.

Список литературы и источников

Александров К. М. По другую сторону колючей проволоки: Нацистская Германия и оккупированная Европа в 1942—1945 гг. глазами советских беженцев и офицеров власовской армии // Маленький человек и большая война в истории России. СПб., 2014.

Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза 1922—1991. М., 1993.

Беглов А. Л. В поисках безгрешных катакомб. М., 2008.

Беляев В. Н. Россия в начале ХХ века. Ч. 4. Преступность и пенитенциарная система // Посев (Франкфурт-на-Майне). 1983. Ежекв. вып. II.

В. П. Астафьев — В. Л. Кондратьеву, 28 декабря 1987 // Новая газета (Москва). 2009. 6 мая. № 46.

Внешняя политика Советского Союза. Доклад Председателя Совета Народных Комиссаров и Народного Комиссара Иностранных Дел тов. В. М. Молотова на заседании Верховного Совета СССР 1 августа 1940 // Правда. 1940. 2 августа (№ 213).

XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). 10—21 марта 1939 г. Стенографический отчет. М., 1939.

Гернет М. Н. Смертная казнь. М., 1913.

Гогун А. Между Гитлером и Сталиным. М., 2012.

ГУЛАГ (Главное управление лагерей) 1918—1956. Документы. М., 2002.

Население России в 1920—1950-е годы: численность, потери, миграции. М., 1994.

Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1996.

Ивницкий Н. А. Судьба раскулаченных в СССР. М., 2004.

История сталинского ГУЛАГА. Т. I. М., 2004.

История сталинского ГУЛАГА. Т. V. М., 2004.

Лубянка. Сталин и НКВД—НКГБ—ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946. М., 2006.

Митрофанов Георгий, прот. История Русской Православной Церкви 1900—1927. СПб., 2002.

Наконечный М. Ю. Смертность заключенных в отечественной пенитенциарной системе в 1885—1915 и 1930—1953 годах // Труды II Международных исторических чтений, посвященных памяти профессора, Генерального штаба генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина (1875—1944). СПб., 2012.

Обозный К. П. История Псковской православной миссии 1941—1944 гг. М., 2008.

Постановление ГД ФС РФ от 2.4.2008 № 262-5 «О заявлении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации „Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР“» // http://duma.consultant.ru/page.aspx?955838

Пушкарев Б. С. и др. Две России ХХ века 1917—1993. М., 2008.

Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб., 1995.

Савченко Николай, иерей. К вопросу о потерях населения Советского Союза в 1941—1945 годах // Труды III Международных исторических чтений, посвященных памяти профессора, Генерального штаба генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина. СПб., 2013.

«Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину о положении в стране (1922—1934 гг.). Т. 8. Ч. 1. М., 2008.

Соколов Б. В. Сталин. М., 2004.

Солженицын А. И. Собр. соч. Т. VII. Архипелаг ГУЛАГ 1918—1956. Ч. V—VII. Вермонт — Париж, 1980.

Солженицын А. И. Россия в обвале. М., 2006.

Сорокин П. А. Социология революции. М., 2005.

Сталин И. В. Вопросы ленинизма. М., 1947.

Степун Ф. А. Бывшее и несбывшееся. М., 1995.

Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991.

Трагедия советской деревни. Т. II. М., 2000.

Трагедия советской деревни. Т. III. М., 2001.

1941 год. Кн. 2. М., 1998.

Хлевнюк О. В. Хозяин. М., 2010.

Шкаровский М. В. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002.

Шолохов и Сталин. Переписка начала 30-х годов / Публ. Ю. Г. Мурина // Вопросы истории (Москва). 1994. № 3.

Яковлев А. Н. Крестосев. М., 2000.