Харолд Блум, член Американской академии искусств и литературы, лауреат национальных и международных премий
Публикация романа Джорджа Оруэлла «1984» 8 июня 1949 года стала событием. Только за первый год вышло 26 тысяч экземпляров в Англии и 460 тысяч в США. За последующие полвека он был переведен более чем на 65 языков, четырежды экранизирован (1953, 1956, 1984, 2009). В 2016 году была запущена разработанная по мотивам романа серия компьютерных игр Orwell, названия эпизодов которой — Keeping an Eye on You («Ты под наблюдением») и Ignorance is Strength («Незнание — сила») — прямо отсылают к реальности, созданной писателем в «1984». Уже долгое время роман входит в списки ста лучших книг на английском языке по версиям самых авторитетных изданий. Его читают и перечитывают, он включен в школьные программы, его не перестают анализировать литературоведы, а введенные Оруэллом термины, понятия, слоганы и фразы вошли в повседневный язык.
Черновик длиною в жизнь
Известный американский историк и теоретик культуры Харолд Блум в предисловии к одному из исследований феномена «1984» заметил, что, приняв решение написать этот роман, Оруэлл вошел в мутный бурлящий поток и поплыл против течения. Это утверждение справедливо не только в отношении последнего знаменитого произведения писателя, но и всей его жизни. Легкой она не была никогда, но обеспечила ему пищу для раздумий и творчества. Восемь художественных и несколько публицистических книг, дневники, множество рассказов, очерков и эссе стали для Оруэлла подготовительным этапом к написанию последнего и самого важного его произведения. События, переживания, размышления предыдущих лет нашли отражение в «1984»: безрадостные школьные годы, полицейская служба в Бирме, бродяжничество, тяжелый труд, участие в гражданской войне в Испании, преследование спецслужб, столкновение с цензурой во время работы на Би-би-си, непонимание родных и соратников.
Эрик Артур Блэр (псевдоним Джордж Оруэлл он взял в 1933 году, когда были опубликованы «Фунты лиха в Париже и Лондоне») родился 25 июня 1903 года в Индии в семье чиновника пятого класса, чье аристократическое происхождение и шотландская гордость мало вязались со столь низким положением в служебной иерархии. Да и само место работы отца, Опиумный департамент британской колониальной администрации, будто сошло со страниц будущих антиутопий его сына. Едва Артуру исполнилось два года, мать увезла его с сестрами в Англию. Сбережения семьи были невелики, но они позволили отдать мальчика в дорогую частную школу св. Киприана.
Оруэлл был блестящим учеником, но его бедность стала причиной буллинга со стороны других детей. Этот опыт ничем не оправданной жестокости и издевательств он назвал своим «маленьким 1984» и описал в автобиографическом эссе Such, Such Were the Joys («Славно, славно мы резвились», 1947). «Эти мелкие формы тирании, — пишет биограф Оруэлла М. Шелдон, — ни в коей мере не сопоставимы с похожими на ночной кошмар деяниями Большого Брата. Но именно они дали Оруэллу представление об описанной им в романе жизни под давлением, о жизни, рожденной его воображением, но основанной на собственном печальном опыте».
Травля продолжалась и в Итоне, куда Оруэлл поступил, получив стипендию. Такое положение отвратило его и от блестящих учебных заведений, и от самой учебы. Стоит ли удивляться, что вместо университета, куда по окончании престижного колледжа направились почти все его одноклассники, он выбрал альтернативный путь, вступив в ряды колониальной Имперской полиции в Бирме.
Жесткая дисциплина и жестокая рутина пяти лет полицейской службы, которую Оруэлл вскоре возненавидел, позднее были описаны им и в автобиографических очерках («Как я стрелял в слона», «Казнь через повешение»), и в романах. Единственным положительным моментом бирманского периода была возможность накопить денег: он получал 33 фунта в месяц (около двух тысяч фунтов в наши дни). В 1928 году Оруэлл оставил службу с приличным капиталом. Это позволило ему вернуться в Лондон и заняться литературой. Члены семьи его поступка не поняли. Прихотью и глупостью назвал отец идею Джорджа зарабатывать интеллектуальным трудом. Не нравился ему и образ жизни сына, который поначалу снимал дорогое жилье и вращался в кругах богемы, а затем опустился до самых низов общества Лондона и ночлежек Парижа.
Было ли такое поведение запоздалым юношеским бунтом или способом добыть новые сюжеты? Наверное, и тем, и другим, а также реакцией на финансовые сложности — бирманские накопления растаяли быстро. Пока его статьи и заметки печатались в журналах и газетах, можно было скромно существовать. Но вскоре он возвращается в Англию, восстанавливает отношения с семьей и с помощью родных и друзей устраивается то учителем, то продавцом в букинистическую лавку. Снова берется за перо, описывая собственный опыт бродяги и скитальца, выполняющего любую работу ради нескольких грошей («Дневник мойщика посуды»).
В это время происходит его судьбоносная встреча с Виктором Голланцем, лондонским издателем, симпатизировавшим социалистам и разделявшим их идеи. Сотрудничество с ним продлится недолго, но именно Голланц вдохновляет Оруэлла на новые поиски. Теперь уже не от безысходности, а «выполняя заказ», он в рваных обносках, без денег вновь окунается в жизнь лондонского дна и вскоре пишет «Фунты лиха в Париже и Лондоне», а накопленный опыт нищенского существования складывает в копилку материалов для будущих книг.
Два романа, «Дочь священника» (1935) и «Да здравствует фикус!» (1936), были лишь временным отступлением Оруэлла в сторону «чистой» литературы. Он все больше увлекался политикой, сближаясь с социалистами. Потому с особым энтузиазмом взялся за новое задание издателя — отправиться в промышленные районы северной Англии Ланкашир и Йоркшир, чтобы познакомиться с жизнью рабочих на местных шахтах. Судя по записям в дневниках тех месяцев, это был шокирующий опыт. По итогам командировки Оруэлл написал большую документальную повесть «Дорога к причалу Уиган» (1937), в первой части которой в мрачных красках изобразил чудовищные условия жизни и труда рабочих. Эти люди впоследствии станут прообразами пролов в «1984».
Во второй части, которую даже левое издательство Left Book Club согласилось опубликовать только с обширным критическим предисловием В. Голланца, Оруэлл в форме эссе высказывал свои соображения о двойной морали среднего класса и его слаборазвитой политической совести, без воспитания которой сама идея «британского социализма» бесперспективна. В то время писатель еще верил в возможность построения социалистического общества в своей стране и не ассоциировал его с понятием ангсоц (ingsoc) — государственной идеологией Океании из будущего романа.
А вот социализм, который сложился в Советском Союзе, ему категорически не нравился. В отличие от многих западных интеллектуалов, у которых реализация утопии по-марксистски вызывала восторженные чувства, Оруэлл понимал, что диктатура пролетариата постепенно превращается в диктатуру одного человека. Ему доводилось встречаться с людьми, которые бывали в СССР и не разделяли общей эйфории. Они признавались, что только становление германского нацизма пугает их больше, чем советский коммунизм.
Испанский вызов...
В середине 1930-х гг. Оруэлл начал активно сотрудничать с британскими (The Adelphi, The New English Weekly, Tribune, The Observer и др.), а с началом Второй мировой войны и с американскими газетами и журналами (Partisan Review, Horizon, Еhe New York Nation), при этом не ограничивался книжными обзорами и критическими откликами на театральные постановки. Все чаще в его материалах затрагиваются политические вопросы и происходящие в Европе перемены. Впрочем, решение Оруэлла отправиться военным корреспондентом в Испанию, где шла гражданская война, лишь отчасти было продиктовано намерением донести до читателей правду о происходящем. Главным мотивом было стремление противостоять диктатуре и защищать демократию. «Я приехал сражаться с фашизмом», — заявит он по прибытии в Барселону.
Почти три года Оруэлл провел в сражениях на улицах испанских городов и в тыловых тренировочных лагерях, где зимняя стужа, нехватка самого необходимого, в том числе продуктов, а главное — бездействие, выматывали не меньше, чем опасности и напряжение боя. На первых порах фашистам противостояла широкая коалиция Народного фронта, в которую помимо коммунистов входили и социал-демократы, и левые либералы, и анархисты. В отрядах крупнейшей организации последних, Рабочей партии марксистского единства (Рartido Obrero de Unificación Marxista — POUM), Оруэлл сражался с франкистами. Однако в 1937 году Коммунистическая партия Испании объявила POUM «троцкистской бандой» и «пятой колонной Франко». Оруэлла потрясло, что не правительство, а оказавшиеся под контролем сталинских советников бывшие союзники по Народному фронту ополчились на тех, кто еще вчера воевал плечом к плечу с ними. Еще большим шоком стало предъявленное нескольким его друзьям обвинение в шпионаже и их арест. Была поколеблена его вера, что фашизм — общий враг всех сил, представлявшихся ему в то время прогрессивными.
Сам Оруэлл не оказался среди арестованных только по одной причине: тяжелое ранение и обострение хронической болезни легких на несколько недель приковало его к больничной койке. В июне 1938 года в Барселоне коммунисты собрали трибунал, на котором среди десятков других добровольцев POUM он был заочно обвинен в шпионаже и измене родине. Пока британское консульство готовило новый паспорт, по которому он мог бы покинуть Испанию, Оруэллу и нескольким его соратникам-англичанам приходилось скрываться в городских трущобах.
В это время в их с женой гостиничном номере неизвестные в штатском производили тайные обыски, изымали документы, рукописи, письма, о чем 2 августа 1937 года Джордж Оруэлл сообщил своему однополчанину по отряду POUM Чарльзу Дорану. Достоверных сведений о том, кто были эти люди, разумеется, не найти. Но вот любопытный факт: в 1996 году профессор Миклош Кун, внук лидера венгерских коммунистов Белы Куна, в поисках информации о судьбе деда смог получить доступ к архивам НКВД, хранящимся в Москве. И там случайно обнаружил двенадцатую и, возможно, тринадцатую тетради дневников Оруэлла испанского периода. Прежде чем кто-либо смог подробно ознакомиться с содержанием тех дневниковых записей, архивы вновь были закрыты.
В 1937 году случилось еще одно столкновение Джорджа Оруэлла с советскими реалиями, на сей раз на литературной почве. Поводом к тому вновь стала его служба в подразделениях POUM, что следует из сохранившейся переписки с журналом «Интернациональная литература». Его главный редактор С. Динамов, с восторгом прочитавший рецензию на «Дорогу к причалу Уиган», просил «дорогого мистера Оруэлла» прислать один экземпляр книги, «что позволило бы представить ее» читателям.
Писатель с энтузиазмом откликнулся на просьбу, однако счел нужным предупредить: «…в Испании я служил в П.О.У.М., которая, как Вы, несомненно, знаете, подверглась яростным нападкам со стороны Коммунистической партии и была недавно запрещена правительством; помимо того, скажу, что после того, что я видел, я более согласен с политикой П.О.У.М., нежели с политикой Коммунистической партии. Я говорю Вам об этом, поскольку может оказаться так, что Ваша <редакция> не захочет помещать публикации члена П.О.У.М., а я не хочу представлять себя в ложном свете».
Из черновика ответного письма «Интернациональной литературы» позиция издания становится предельно ясной: «Вы этим правильно предполагали, <что> наш журнал не может иметь никаких отношений с членами ПОУМ, этой организацией, как это подтверждено всем опытом борьбы испанского народа против интервентов, <являющейся> одним из отрядов „Пятой колонны“ Франко, действующей в тылу Республиканской Испании». Письмо так и не было отослано, но вряд ли Оруэлл, уже освободившийся от иллюзий единства левых сил, рассчитывал на другой отклик.
Собственный печальный опыт и рожденные им размышления о тоталитаризме и о пугающей общности целей правых и левых политиков — власти и идеологическом диктате, был аккумулирован в вышедшей весной 1938 года в издательстве социалистической направленности Secker & Warburg книги «Памяти Каталонии». Отправляясь в Испанию, Оруэлл был готов сражаться с фашистами в открытом бою, на фронте, но и предположить не мог, что в это же время в тылу люди, объявившие себя антифашистами, будут арестовывать, пытать и убивать своих. «В 1936 году в Испании остановилась история», — с горечью подытожит он в письме своему другу, писателю Артуру Кестлеру. Недаром так часто цитируют и другие слова Оруэлла: «Каждая серьезная строчка моих работ с 1936 года написана прямо или косвенно против тоталитаризма и в защиту демократического социализма, как я его понимал». На пепелище истории и попранных идеалов и начала ткаться идейная и сюжетная канва антиутопий «Скотный двор» и «1984».
... и другие истоки «1984»
Вступление Великобритании в войну с Германией было началом ее борьбы с фашизмом не на словах, а на деле. И это не могло не вызвать у Оруэлла патриотического порыва и стремления присоединиться к действующей армии. Медицинская комиссия, однако, сочла его проблемы со здоровьем слишком серьезными и признала негодным к службе. Тогда Джордж вступил в ряды народной милиции, и с тех пор его время было поделено между занятиями военным делом с ополченцами (пригодился опыт испанской войны) и писательским трудом. Самые известные его публицистические статьи («Моя страна, правая она или левая», «Литература и тоталитаризм», «Мысли в пути») выходят в лондонских изданиях в 1940—1941 гг.
В эссе «Лев и единорог: социализм и английский гений» (1941) впервые появляется одно из важнейших понятий тоталитарной реальности из будущего романа — «английский социализм». Правда, в нем было больше иллюзий и веры писателя в возможность построить социалистический строй в Англии с ее вековыми демократическими традициями, чем задатков государственной идеологии Океании. Обстановка в городе в этот период — воздушные налеты, бомбежки, убежища — также найдет отражение в книге: автор использует ее для описания быта Лондона, Военно-воздушной зоны № 1.
Исследователи творчества Оруэлла находят в «1984» не только пережитый личный опыт, но и отзвуки его ранних трудов и произведений других авторов. Кто-то прослеживает влияние «Макбета» Шекспира, романа «Когда спящий проснется» Герберта Уэллса, «Железной пяты» Джека Лондона и знаменитого романа «О дивный новый мир», с автором которого, Олдосом Хаксли, Оруэлл впервые встретился еще во время учебы в Итоне: Хаксли преподавал там французский. Реже прочих упоминается «Ночь свастики» английской писательницы Кэтрин Бурдекин. Между тем, ее роман имеет с «1984» поразительно много схожих деталей: прошлое разрушено, история переписана, язык искажен, никаких изданий, кроме пропагандистских, не осталось, а единственное свидетельство прошлого — секретная книга.
Сам же Оруэлл писал, что особенно сильное впечатление произвели на него романы «Мы» и «Слепящая тьма». С английским переводом книги Е. Замятина он познакомился в 1943 году, уже после того, как начал работать над собственным. Откликаясь же на антиутопию Кестлера, Оруэлл напишет: «Как роман — эта книга образец блестящей литературы, однако она, возможно, еще более ценна описаниями московских „откровений“ человеком, имевшим возможность изучить тоталитарные методы изнутри. Самым пугающим в этих методах был даже не сам факт их существования, ибо очевидно, что такие вещи присущи тоталитарному обществу, но стремление западных интеллектуалов оправдать их». После выхода в свет в 1941 году «Слепящей тьмы» Кестлер, до того бывавший в СССР и даже публиковавшийся, мгновенно оказался там в идеологической опале. Замечено, что описание тюрьмы и допросов в романе Оруэлла схоже со сценами Кестлера, а трагические перипетии и размышления главного героя его книги Уинстона Смита временами заставляют вспомнить и старого большевика Николая Рубашова из «Тьмы...», и реальных жертв Московских процессов.
Служба Оруэлла в Восточной редакции Би-би-си, вещавшей на Индию и страны Юго-Восточной Азии, тоже оказалась вплетенной в канву его главного романа. Приглашая на работу публициста и писателя, известного своими антиимпериалистическими взглядами, руководство радио рассчитывало, что его эфиры будут способствовать умиротворению индийской левой интеллигенции и смягчению наметившихся в колониях радикальных настроений. По сути дела, перед Джорджем Оруэллом была поставлена задача оправдывать войной, экономическими сложностями и т. п. затягивание британским правительством выполнения обещания предоставить Индии независимость.
Он прекрасно понимал, чего от него хочет начальство, но старался быть предельно честным и объективным, приглашал на передачи гостей с разными политическими взглядами. «Не знаю, как долго я еще пробуду на этой работе, но пока я здесь, мне кажется, наша пропаганда выглядит несколько менее отвратительно, чем могла быть в противном случае», — напишет он в 1942 году. Примечательно, что его подход порой не устраивал не только дирекцию, но и некоторых представителей левой интеллигенции, считавших работу на правительственной радиостанции предательством.
Работая на Би-би-си, он впервые столкнулся с жесткой цензурой. Разгромные разборы передач и правка его текстов происходили в кабинете № 101, который спустя несколько лет под тем же номером появится на страницах «1984» как место, где таилось «самое страшное на свете».
В ноябре 1943 года, когда в войне наметился очевидный перелом в пользу союзников, Оруэлл счел себя вправе больше не обслуживать государственную пропагандистскую машину. Он оставил пост на радио и сосредоточился на публицистике и новой книге — «Скотный двор». Работа над ней была завершена еще в 1944 году, но даже вольнолюбивое издательство Secker & Warburg решилось опубликовать ее лишь по окончании войны, осенью 1945-го. Слишком очевидны были аллюзии на СССР, союзником по антигитлеровской коалиции, в показанном Оруэллом перерождении революции и установлении тоталитаризма под маской социалистического строительства. Книга имела колоссальный успех, принесла автору славу и материальный достаток. Это позволило ему отказаться от рутинной работы в Лондоне, перебраться в тихий уголок в Шотландии и вплотную взяться за «1984».
Остров Джура — колыбель «1984»
«<Люди> продолжают приходить ко мне, требуя, чтобы я читал лекции, писал заказные статьи, присоединялся к тому и к этому... Знал бы ты, как я жажду избавиться от всего этого, сесть и еще раз подумать», — напишет Оруэлл Кестлеру перед отъездом. На самом деле, «он не собирался становиться отшельником. Он просто хотел иметь больше времени на написание чего-то более существенного, чем короткие статьи для газет и журналов», — разъясняет решение писателя покинуть Лондон М. Шелдон.
На отдых и минимальное обустройство заброшенной фермы Барнхилл на острове Джура понадобилось месяца три. На них же пришелся приезд младшей сестры писателя Эрвил и приемного сына Ричарда в сопровождении молодой няни и экономки Сьюзен Уотсон, знакомство с соседями, первые визиты коллег и друзей. Вдали от столицы этот непрекращающийся поток гостей Оруэллу даже нравился: в доме было достаточно места, чтобы он мог днем спокойно работать, не ощущая присутствия под его крышей посторонних. Зато вечерами оно создавало у писателя ощущение интеллектуального клуба на природе и напоминало о встречах и политических дебатах в лондонских гостиных, участием в которых он так наслаждался.
Впрочем, не все визитеры были приняты хозяином с радостью. Возлюбленный Сьюзен Уотсон Дэвид Холбрук, молодой коммунист, только что окончивший Кембридж, давно мечтал о встрече с автором «Дороги к причалу Уиган» и «Скотного двора». Он ожидал теплого приема, долгих вечерних разговоров о литературе и обстановке в мире, но был разочарован: «Я хотел поговорить с ним о жизни, о политике, Испании и тому подобных вещах, но он рассуждал об арктической крачке, которую видел утром».
Опасался ли Оруэлл шпионов? Возможно. Тем более что не мог не заметить следов пребывания гостя в своем кабинете. Сам Холбрук признавался позднее, что в отсутствие хозяина бродил по дому, видел наверху старую пишущую машинку и рукопись, вероятнее всего, «1984». Однако можно предположить, что больше, чем литературного шпионажа, писатель боялся худшего развития событий, проецируя на себя историю Льва Троцкого, убитого коммунистическим агентом, который смог стать в доме своим. Доподлинно известно, что на Джура Оруэлл не расставался с купленным для самозащиты парабеллумом и всегда держал его заряженным. Обычно доброжелательный и гостеприимный, он отказал Дэвиду и Сьюзен от дома, и они покинули Барнхилл.
Визит Холбрука, пожалуй, был единственным неприятным Оруэллу вмешательством в его сельскую идиллию и творческий процесс. Пока позволяло здоровье, он не только писал, но и трудился на ферме. В дневниках того времени нет почти ничего о работе над романом, зато много упоминаний о погоде, зацветающих деревьях в саду, посадке овощей, сборе урожая, удачной рыбалке и охоте, полных ловушках для лобстеров и быстро опустошаемых емкостях с топливом. Когда писатель уже не мог передвигаться самостоятельно и, по его собственному признанию, «сил не осталось даже для того, чтобы выдернуть сорняк», его рабочим местом стала кровать. И в кухне, расположенной как раз под спальней, обитатели дома и гости почти постоянно слышали стук клавиш его старого «Ремингтона». Никто не смог бы разобраться в наслоениях многочисленных правок, и Оруэлл сам по паре страниц в день перепечатывал последний черновик романа.
По завершении «1984» он мечтал остаться в Шотландии, но туберкулез перешел в угрожающую стадию. Санаторий, а затем и палата в больнице Университетского колледжа в Лондоне стали тем местом, где он женился на Соне Браунелл, встретил выход романа и его триумф, где ждал, но так и не дождался заказанного друзьями американского лекарства и где 21 января 1950 года умер. Он похоронен на старом церковном кладбище в местечке Саттон Кортни, Беркшир. На надгробии простая надпись: Эрик Артур Блэр — и даты рождения и смерти.
Дорога к причалу Читатель
«Для меня было крайне важно, чтобы люди в Западной Европе увидели советский режим таким, каков он есть. С 1930 года я не видел почти никаких признаков того, что СССР движется к социализму в истинном смысле этого слова. Напротив, по всем приметам он превращался в иерархическое общество, где у правителей так же мало оснований отказаться от власти, как у любого другого правящего класса», — напишет Оруэлл, уже завершая работу над «1984».
Вряд ли можно было ожидать публикации в Советском Союзе произведения, автор которого столь недвусмысленно выказывал свое отношение к происходящему в стране. Разумеется, уже в 50-х и особенно в 60-х годах в спецхранах и в самиздате начали появляться переводы романа. Но, как отмечает исследователь творчества Джорджа Оруэлла Вячеслав Недошивин, «на полвека он был намертво запрещен в СССР, <…> за его книги преследовали, а за передачу их „из рук в руки“, за распространение давали даже сроки. Сначала — по зловещей 58-й статье, а затем — по приснопамятной 70-й, „антисоветская агитация и пропаганда“. Семь лет лагерей на первый раз и десять — если повторно». Впервые в Союзе роман был опубликован только в период перестройки: в переводе В. П. Голышева он вышел в №№ 2—4 журнала «Новый мир» за 1989 год.
Как и в других странах соцлагеря, в Чехословакии «1984» очень ждали, его переводили подпольно, перепечатывали на машинке. Работа распределялась между несколькими людьми, собрать полный текст не всегда удавалось, не говоря уже о том, что качество перевода и стиль изложения порой существенно отличались. Это было опасное дело, и один из переводчиков впоследствии поделился своими ощущениями: ему казалось, что в ходе работы он сам погружается в атмосферу книги.
Первый профессиональный перевод «1984» сделала филолог, преподаватель университета в Брно Ева Шимечкова в конце 1983 года, и в следующем, «юбилейном» году книга на чешском была напечатана в Германии с предисловием ее мужа Милана Шимечеки, одного из самых известных словацких диссидентов и будущего председателя Консультационного Совета при президенте В. Гавеле.
Русист, интеллектуал, член КПЧ и вполне процветающий университетский профессор, после советской оккупации Чехословакии он занял крайне непримиримую к агрессии позицию. Его изгнали из университета, запретили преподавать, он был вынужден заниматься физическим трудом. В 1981 году в ходе операции службы безопасности «Французский грузовик» Шимечка был арестован, осужден и более года провел в тюрьмах Братиславы и Рузины. В конце 1980-х гг. он написал книгу «Круговая оборона» — обращение к людям, живущим в условиях тоталитаризма, личный призыв к ним не сдаваться и вместе противостоять диктату. Автор не скрывал, что идея книги пришла к нему в том числе и после прочтения «1984» Оруэлла.
Еву Шимечкову не арестовывали, но после ее отказа подписать письмо, осуждающее Хартию 77, она также была отстранена от преподавания в университете и любые ее переводы и публикации более чем на десять лет попали под запрет.
Рассуждая о романе и роли Джорджа Оруэлла, журналист, публицист и писатель, лауреат британской Оруэлловской премии за политическую публицистику 2011 года Кристофер Эрик Хитченс заметил: «Вопреки своему эдвардианскому и даже викторианскому прошлому он остается для нас более современным и актуальным, чем многие авторы гораздо более позднего времени». Огромные тиражи «1984» и все более частые отсылки к ее содержанию при взгляде на происходящее в России и мире полностью подтверждают его слова. Но остается вопрос: предполагал ли сам Джордж Оруэлл, ставя финальную точку в своем провидческом романе, что вымышленная вселенная «1984» окажется так близка к действительности?
Он предупреждал о фатальной, дьявольской силе тоталитаризма. Но, похоже, не питал особой надежды, что его предостережения помогут миру избежать повторения трагических ошибок, разрушительные последствия которых писателю довелось наблюдать своими глазами в разных концах планеты, но главное — в человеческих душах.
Литература
Недошивин В. М. Джордж Оруэлл. Неприступная душа. М., 2018.
Блюм А. Английский писатель в стране большевиков. «Звезда», № 6/2003
Christopher Hitchens. Why Orwell Matters, Basic Books, N.-Y., 2002
Harold Bloom ed. George Orwell's 1984, Chelsea House, N.-Y., 2004
Michael Shelden, Orwell: the authorized biography, Heinemann, 1991
Peter Davison ed. George Orwell: A Life in Letters, Harvill Secker, 2010
Peter Davison ed. George Orwell: Diaries, Penguin, 2013
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Государственный праздник Чехословакии
Государственный праздник Чехословакии
теги: новости, 2024
28 октября Чехия отмечает День образования независимой Чехословацкой республики. День создания независимого чехословацкого государства является национальным праздником Чешской Республики, который отмечается ежегодно 28 октября. О...
Воспоминания Александра Муратова
Воспоминания Александра Муратова
теги: новости, 2024
14 октября с.г. из типографии вышла первая книга "Воспоминания" Александра Александровича Муратова многолетнего автора журнала "Русское слово" Автор выражает слова благодарности Виктории Крымовой (редактор), Анне Леута (графическ...
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
теги: новости, 2024
Уважаемые читатели и подписчики журнала "Русское слово"! Спешим сообщить вам о том, что десятый номер журнала "Русское слово" сверстан и отдан в печать в типографию. Тираж ожидается в ближайшее время о чем редакция РС сразу все...
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
В рамках празднования столетнего юбилея Славянской библиотеки 5 сентября 2024 года, в здании Клементинума состоялся международный симпозиум «Славяноведческое библиотечное дело и его влияние на современное общественное образован...
Столетний юбилей Славянской библиотеки
Столетний юбилей Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Вчера, 5 сентября, наша организация "Ruska tradice "с гордостью приняла участие в праздновании 100-летия Славянской библиотеки, нашего многолетнего партнёра. В праздновании юбилея Славянской библиотеки приняли у...
Выставка казахской культуры в ДНМ
Выставка казахской культуры в ДНМ
теги: новости, 2024
В большом зале Дома национальных меньшинств 08.10.2024 в 12:00 открылась выставка, посвященная казахской культуре. ...
Летние выставки в Чехии
Летние выставки в Чехии
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Если вы не уехали из Праги куда-нибудь на море, то у вас есть шанс посетить одну из региональных галерей во время летних каникул. Национальная галерея для местных выставок поделилась своими фондами и поддержал...
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
теги: новости, 2024
В Доме национальных меньшинств 2 июля открылась выставка Вендулы Бржезиновой "Мужество, добро, примирение"! Смысловое значение названия выставки таково: "Мужество жить, быть добрым к себе и окружающим и мириться с собой ...