Это дело стало апогеем репрессий, направленных против политических оппонентов компартии. После него главным объектом террора постепенно становилась верхушка Коммунистической партии Чехословакии, в том числе те, кто организовывал его первую волну.

Логика террора

Политические репрессии в коммунистических режимах развиваются, как правило, по одной и той же схеме. Сначала под удар попадают «бывшие» — правящая элита и все ключевые группы прежнего строя: предприниматели, офицерский корпус армии и полиции, интеллигенция, чиновничество, причем даже те, кто искренне сотрудничал с новой властью. На коммунистическом новоязе их именуют «классовым врагом», часто добавляя зловещий эпитет «неразоруживвшийся». А неразоружившийся враг заслуживает «высшей меры социальной справедливости», попросту говоря, расстрела или повешения, как минимум — многолетнего лагерного срока. Если удастся избежать казни, «классовые враги» будут валить в тайге лес, строить гигантские военные заводы или, как в Чехословакии, добывать в урановых рудниках сырье для советского ядерного оружия.

К «классовым врагам» причисляют не только «буржуазные партии» и их последователей, то есть сторонников рыночной экономики и либеральной политической системы, но и политические силы левого толка, отличающиеся от коммунистов приверженностью демократии либо разделяющие сходные с коммунистами установки, но выступающие соперниками в борьбе за поддержку населения. В СССР к ним относились меньшевики, социалисты-революционеры, различные анархистские группировки. В Чехословакии в этой роли оказались партнеры КПЧ по Национальному фронту — Чехословацкая национально-социалистическая партия и Чехословацкая социал-демократическая партия, выдвигавшие идею строительства социализма, как подчеркивал близкий к национальным социалистам президент Эдвард Бенеш, «постепенно, <…> без насилия и без нарушения правовых связей <…>, без диктатуры пролетариата»². Такие политические силы зачастую рассматриваются коммунистами как даже более опасные противники, чем «бывшие», поскольку апеллируют к тем же слоям и группам, что и компартия, представляют собой реальную и часто более привлекательную для масс альтернативу ей, препятствуют установлению ее диктатуры или подрывают монополию на власть. А потому они становятся объектом репрессий, призванных либо уничтожить их полностью, как это было в СССР, либо превратить в послушные квази-партии, контролируемые коммунистической номенклатурой и госбезопасностью, как в Чехословакии и некоторых других странах социалистического лагеря.

Расправа с «классовыми врагами» — лишь первый акт чудовищной исторической трагедии. Как только наиболее авторитетная и влиятельная часть «бывших» ликвидирована, наступает очередь нового правящего класса, раздираемого борьбой за власть и идеологическими противоречиями. Вторая волна репрессий обрушивается на верхушку коммунистической партии, распространяясь затем по всей номенклатуре и обществу в целом. Органы госбезопасности становятся важнейшим государственным институтом, постепенно выходящим из-под контроля партийных структур.

И, наконец, на третьем этапе коммунистические верхи останавливают повальный террор, понимая, что от гибели в тюремных застенках не застрахованы они сами. Карательные органы вновь занимают полагающееся им место послушного исполнителя партийных директив, массовые репрессии заменяются точечными, правящая прослойка наслаждается привилегиями.

В СССР второй этап наступил в 1935 году. После убийства Кирова оппозиционеры в ВКП(б) превратились во врагов народа. Вместо ссылок или перемещений на второстепенные посты в провинции, подальше от Москвы и Ленинграда, их стали отправлять в расстрельные подвалы. В Чехословакии расправы коммунистов с политическими оппонентами и партнерами по Национальному фронту достигли апогея летом 1950 года. После этого основная тяжесть репрессий обрушилась на верхушку КПЧ. Началась массовая чистка партийного аппарата, в 1952 году под судом оказался генеральный секретарь ЦК КПЧ Рудольф Сланский и многие известные функционеры компартии.

Создание машины репрессий и захват власти

В бывшем Советском Союзе тайная политическая полиция (ЧК-ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ) была создана уже после большевистского переворота. Ее задача — подавить сопротивление, запугать население и в дальнейшем обеспечивать пребывание компартии у власти. В Чехословакии, как и в некоторых других странах Центрально-Восточной Европы, события развивались по иному сценарию. Коммунистическая партия сначала подчинила себе созданные после освобождения органы госбезопасности, с их помощью нейтрализовала армию, проникла в ключевые структуры госаппарата, совершила государственный переворот в феврале 1948 года, а затем превратила их в инструмент массового политического террора.

В этом заключалась одна из особенностей советизации Чехословакии и европейских государств, оказавшихся после Второй мировой войны в сфере влияния Советского Союза. Стратегическая цель Кремля была очевидной — создание в Европе цепи сателлитов, прочно контролируемых полностью зависимыми от Москвы коммунистическими партиями. «В этой войне, — говорил Сталин Миловану Джиласу, — не так, как в прошлой, а кто занимает территорию, насаждает там, куда приходит его армия, свою социальную систему. Иначе и быть не может»³.

В Чехословакии Сталин не торопился: он учитывал, что в конце 1945 года оттуда были выведены советские войска, ему приходилось действовать с оглядкой на Запад и по возможности не нарушать слишком грубо заключенный 12 декабря 1943 года Договор с Чехословацкой Республикой, в котором, помимо прочего, говорилось о «взаимном уважении независимости и суверенитета, равно как и о невмешательстве во внутренние дела другого государства». КПЧ должна была сама взять власть и привести страну в подчинение Советскому Союзу.

Задача, прямо скажем, была не из легких. В годы Первой республики в стране утвердились устойчивые традиции демократии, сложилась пользующаяся поддержкой населения многопартийная система. Компартия была популярна в массах, но доминирующей политической силой стать не смогла. На выборах в Национальное собрание в мае 1946 года коммунисты получили 38 % голосов и, соответственно, 114 из 300 мест в парламенте. Слабыми оказались позиции компартии в Словакии, где она получила чуть больше 30 %, а победу одержала открыто оппозиционная коммунистам Демократическая партия, которую поддержали 62 % избирателей. Приход к власти в результате честной победы на выборах и завоевания решающего большинства в парламенте представлялся малореальным. «Мы сами править не можем, — говорил лидер коммунистов Клемент Готвальд, — и они сами править не могут. Они не могут править без нас, а мы без них. Остается необходимым сотрудничать с группой, которая вынуждена сотрудничать с нами»⁴.

Долго такая ситуация продолжаться не могла. В 1945—1946 гг. Москва не торопила свою агентуру в Чехословакии. Но в начале 1947 года линия Кремля изменилась. КПЧ получала все более жесткие требования от своих политических патронов: брать власть и побыстрее. На первых этапах следовало установить контроль над органами госбезопасности, укрепить позиции в армии и госаппарате. А чтобы окончательно взять власть, в феврале 1948 года был спровоцирован правительственный кризис, коммунисты вывели на улицы своих сторонников, в том числе несколько тысяч вооруженных бойцов Рабочей милиции, вынудили президента Эдварда Бенеша сформировать новое правительство, полностью подконтрольное КПЧ. Но обо всем по порядку.

После победы над Германией полиция и жандармерия бывшего Протектората были распущены, и весной 1945 года началось формирование системы государственной и общественной безопасности. 17 апреля были приняты «Основные принципы построения нового аппарата безопасности» и в составе МВД создана Служба национальной безопасности (Národní bezpečnostní služba, NBS). Она объединяла госбезопасность (Státní bezpečnost, StB), полицию и войска правопорядка. 2 июня 1945 года NBS была переименована в Корпус национальной безопасности (Sbor národní bezpečnosti, SNB). В полицию и другие органы, обеспечивающие общественный порядок и борьбу с преступностью, принимались и прошедшие чистку бывшие полицейские, среди которых было немало коммунистов. Но StB формировалась почти исключительно из сторонников КПЧ, которые попадали туда только по рекомендациям местных комитетов компартии.

StB и Корпус в целом подчинялись Министерству внутренних дел, которым с апреля 1945-го по сентябрь 1953 года руководил Вацлав Носек, преданный сталинист, член Президиума ЦК КПЧ, целенаправленно назначавший на ключевые посты в Корпусе активистов КПЧ. Лидер КПЧ Клемент Готвальд не скрывал от советских товарищей своих планов. В частности, еще в апреле 1945 года он говорил послу СССР В. А. Зорину, что коммунисты возглавляют аппарат МВД в Чехословацком правительстве и Словацком Национальном Совете, а министр внутренних дел Носек «занят разработкой проекта реорганизации всей внутренней охраны, используя опыт Советского Союза»⁵. В итоге в феврале 1948 года из 17 руководителей областных управлений 12 были коммунистами. Тогда же Носек спровоцировал политический кризис, уволив восемь офицеров, не являвшихся коммунистами. Именно этот шаг вынудил руководство Народной и Национально-социалистической партий выступить с ультиматумом: либо офицеры будут возвращены на свои посты, либо представители этих партий покинут правительство.

Кроме того, в 1945—1948 гг. в Чехословакии были еще две секретных службы, подконтрольные КПЧ: военная контрразведка (Vojenske obranne zpravodajstvi, OBZ) и военная разведка, называвшаяся Вторым отделением Главного штаба Министерства обороны, внутри которых имелись особо секретные политические структуры, например Первое (политическое) отделение отдела Z военной контрразведки⁶.

Особо важную для КПЧ роль играл начальник военной контрразведки и с 1948 года заместитель министра обороны по кадрам Бедржих Райцин, отвечавший за чистку офицерского корпуса от нелояльных коммунистам и СССР кадров, организовывавший многочисленные провокации и ничем не подтвержденные обвинения в государственной измене, прежде всего в отношении офицеров и генералов, воевавших в армии, подчинявшейся правительству Бенеша. Чешский историк Йиржи Пернес рассказывает, что в 1945 году OBZ отслеживала политические настроения среди военнослужащих 1-го чехословацкого армейского корпуса, воевавшего рядом с Красной армией. В 1948 году Райцин получил задание предотвратить выступление армии против коммунистического переворота. «Теоретически существовала возможность, что Бенеш или Свобода захотят этому воспрепятствовать <…>. У Райцина были свои люди среди военнослужащих прямо в Пражском Граде, во главе которых стоял капитан Мартин Дзур, в будущем — министр национальной обороны. С его помощью Райцин планировал в случае необходимости изолировать президента Бенеша в Пражском Граде». Однако Бенеш «ничего такого не планировал»⁷. Фанатичная преданность Райцина Сталину и его многолетнее сотрудничество с НКВД не спасли его от ареста в 1951 году и затем от казни вместе Рудольфом Сланским и другими высокопоставленными деятелями КПЧ.

Наконец, в 1945 году КПЧ начала создавать свои собственные вооруженные отряды. Сначала это были группы, формировавшиеся на промышленных предприятиях (формально — для защиты заводского имущества от расхищения). Они назывались Заводской милицией, потом — Заводской охраной (Závodní stráž), а 21 февраля 1948 года были сведены в Рабочую милицию (Dělnické milice). 23—24 февраля в Прагу для них было отправлено 10 000 винтовок и 2000 автоматов, еще 3000 винтовок для этих же целей перевезли в Братиславу. Оснащенные таким образом милиционеры и сотрудники StB взяли под контроль ключевые объекты Праги. Эти формирования, проходившие подготовку под руководством военных и сотрудников StB и находившиеся под непосредственным командованием партийных властей, были переименованы в Народную милицию (Lidové milice), просуществовавшую до 1989 года. Не исключено, что опыт КПЧ был заимствован нынешними иранскими властями, создавшими печально известный Корпус стражей исламской революции, подчиненный не государственным органам, а высшему исламскому духовенству.

И вновь мы сталкиваемся со странной и зловещей иронией истории. В феврале 1948 года Рабочую милицию в Праге возглавлял руководитель отдела безопасности ЦК КПЧ, ветеран войны в Испании Йозеф Павел, а ее политическим комиссаром был Йозеф Смрковский. Оба они через несколько лет будут арестованы по делу Сланского, приговорены к тюремному заключению, после смерти Готвальда выпущены на свободу, станут видными лидерами Пражской весны и после оккупации Чехословакии советскими войсками вновь попадут в опалу. Но это некоторое отступление от основной темы статьи.

К середине 1947 года КПЧ взяла под полный контроль госбезопасность, нейтрализовала потенциальное противодействие армии, создала собственные вооруженные силы и была готова к взятию власти. Первой масштабной акцией StB, осуществленной еще до февральского переворота, стало сфабрикованное ими дело о «сепаратистском заговоре в Словакии». Позиции компартии в этой части страны были слабыми, большое влияние имела противостоящая ей Демократическая партия, имевшая большинство в словацком правительстве — Корпусе уполномоченных. Ее разгром рассматривался лидерами КПЧ как важная предпосылка готовящегося захвата власти.

11 июня 1947 года было опубликовано официальное сообщение о раскрытии в Словакии «антигосударственного заговора». Несколько видных руководителей Демпартии были обвинены в преступном сговоре с бывшими функционерами Глинковой словацкой народной партии и подготовке отделения Словакии от ЧСР. В сентябре 1947 года начались аресты. Из подследственных выбивались показания о создании подпольных вооруженных групп и их связях с Украинской повстанческой армией, американской разведкой и руководством Демпартии. На основании этих показаний в октябре были арестованы два депутата Национального собрания от Демократической партии и Отто Обух, начальник канцелярии ее лидера Яна Урсини, бывшего в 1944 году одним из организаторов Словацкого национального восстания, а в 1945—1947 гг. — вице-премьером чехословацкого правительства. Репрессии приобрели широкий размах: были арестованы 380 человек, из которых по решению суда за решеткой были оставлены 237, на остальных StB не смогла найти сколько-нибудь правдоподобных компрометирующих материалов.

Президент Бенеш занял двусмысленную позицию. Он предложил Урсини подать в отставку в обмен на прекращение уголовного преследования. Лидеры национальных социалистов и Народной партии в парламенте вели себя весьма уклончиво и не отстояли депутатскую неприкосновенность двух своих коллег от Демократической партии.

Это показало коммунистам и стоящим за их спиной деятелям в Кремле, что захват власти в Чехословакии не встретит серьезного сопротивления. И действительно, столкнувшись с угрозой гражданской войны, президент Чехословакии Эдвард Бенеш позволил компартии во главе с Готвальдом и Сланским взять власть в стране. Через несколько месяцев Бенеш ушел в отставку и в сентябре 1948 года скончался.

Репрессии оппонентов режима

После февральского переворота политические репрессии развернулись в полную силу. Их стратегические установки были утверждены на пленуме ЦК КПЧ в ноябре 1948 года, провозгласившем «острый курс против реакции». Юридическим основанием стали два закона. Закон № 237/1948 «Об охране Республики», принятый 8 октября 1948 года, предусматривал создание специальных судов, а в число государственных преступлений включалась незаконная эмиграция из страны. Закон № 247/1948 был принят через две недели. В нем говорилось о создании лагерей принудительного труда, куда можно было попасть за слушание западных радиостанций или, например, за контакты с родственниками в капиталистических странах — причем без всякого суда, просто по решению «тройки», специальной комиссии местного Национального комитета. До 1954 года, когда эти лагеря были ликвидированы, через них прошло более 80 тысяч человек.

До 1990 года в Чехословакии говорили, а сейчас иногда говорят и в России, что создание таких лагерей было чуть ли не гуманным актом, поскольку заключение там не считалось отбытием тюремного срока. Это было «превентивное наказание», ничтоже сумняшеся пишет известный российский политик-сталинист Николай Платошкин, избавлявшее от судимости⁸. О чудовищном лицемерии сторонников реального социализма упоминать здесь не стоит — оно очевидно. Добавим лишь, что заключенные лагерей принудительного труда работали на урановых рудниках близ Яхимова, что никак не способствовало укреплению их здоровья. На деле лагеря были прежде всего средством запугивания широких масс населения. А главным объектом репрессий в Чехословакии вплоть до середины 1949 года были политические оппоненты и соперники коммунистической партии, офицерский корпус армии, укомплектованный во многом выходцами из вооруженных сил Первой республики, и клир католической церкви.

В первые дни после переворота важнейшей заботой чехословацкой госбезопасности была ликвидация политической независимости партий, входящих в Национальный фронт, различных общественных организаций и органов государственного управления. Были созданы более 12 тысяч так называемых «комитетов действия», состоящих из коммунистов, прокоммунистически настроенных или просто запуганных деятелей, а то и агентов StB, которые провели массовую чистку партий и бюрократического аппарата от людей, заподозренных или уличенных в недостаточной лояльности новой власти. Из госаппарата и промышленности к лету 1948 года было изгнано около 9,5 тысяч человек. Из университетов было «вычищено» 7000 студентов и 500 преподавателей⁹.

Среди первых жертв репрессий оказалось популярное спортивное общество «Сокол», один из символов Чехословакии. В сентябре 1948 года многие тысячи его членов, приехавшие в Прагу проститься с покойным президентом Бенешем, не скрывали неприятия февральского переворота. Это вызвало крайнюю озабоченность лидеров КПЧ. «Реакционеры хотели использовать похороны как предлог для провокаций в широком масштабе, чтобы достичь того, чего не сумели добиться в феврале. Похороны превратились в антиправительственную демонстрацию. Она охватила примерно 100 тысяч человек. <…> Рабочие требуют принятия решительных мер против реакционеров. <…> Правительством будет принят закон в защиту республики. <…> Это хорошо, но я рекомендую, чтобы был принят закон об исправительно-трудовых лагерях», — заявил Сланский через два дня после похорон Бенеша¹⁰. Упомянутые законы были приняты, а «Сокол» запрещен.

Особую озабоченность у коммунистической власти вызывало положение в армии: если она выйдет из-под контроля, дни коммунистического режима сочтены. Замысел КПЧ и ее московских кураторов состоял в том, чтобы создать чехословацкие вооруженные силы на основе сформированного в СССР 1-го Чехословацкого армейского корпуса, командовал которым генерал Людвик Свобода. Эти части, естественно, подвергались массированной коммунистической пропаганде и постепенно попадали под идеологическое влияние КПЧ. Но не все и не полностью. В большинстве своем личный состав корпуса формировался из чехов и словаков, находившихся в начале войны в советском ГУЛАГе и испытывавших поэтому некоторые сомнения относительно советской власти. Да и сам Свобода, оказавшись после оккупации Чехословакии нацистами в СССР, попал в лагерь. И тем не менее кадры 1-го корпуса считались в Москве более надежными, чем офицеры и генералы, воевавшие в частях, контролировавшихся лондонским правительством Бенеша. Задачи, поставленные перед StB и военной контрразведкой, которой командовал Райцин, состояли в том, чтобы изгнать из армии сторонников Бенеша и вообще кадры бывшей Чехословацкой армии, запугать оставшихся и продвигать на командные должности тех, кто делом доказал лояльность новой власти.

Чистки офицерского корпуса начались сразу после февральского переворота, а осенью 1948 года стартовала «акция D»: волна арестов уволенных из армии офицеров в соответствии с Законом об охране республики. В лагеря попали несколько тысяч человек, прошедших проверку на верность стране в сражениях с нацистами. Дав присягу Первой республике, они не могли изменить ей и перейти на сторону КПЧ. Особую известность приобрело дело генерала Гелиодора Пики, казненного в Пльзени в июне 1949 года. После начала Второй мировой войны он оказался в СССР и в 1942 году вместе со Свободой формировал в Бузулуке 1-й армейский корпус, затем был военным атташе Лондонского правительства в Москве. Вскоре после февральского переворота Пика был арестован, обвинен в государственной измене и шпионаже и казнен. Одна из причин расправы с Пикой была в том, что, формируя из заключенных ГУЛАГа чехословацкие части, он хорошо представлял себе ужасы сталинских лагерей и методы работы советских спецслужб¹¹.

За «акцией D» последовала «акция К» — ликвидация монастырей и установление жесткого контроля над церковью, прежде всего католическим духовенством, в котором компартия видела не только идеологического, но и политического противника. И не случайно: католическая церковь в Чехословакии отрицала законность февральского переворота и к тому же была тесно связана с Ватиканом, считавшимся в Москве чуть ли не более опасным врагом, чем американское ЦРУ. В октябре 1949 года были приняты «церковные законы», собственность церкви конфискована, священники приравнены к государственным служащим и поставлены в полную зависимость от власти. В начале 1950 года из Праги был выслан нунций Святого престола. Но это было только начало. Весной ― летом 1950 года монастыри были захвачены милицией и StB, монахи и монахини без суда и следствия интернированы, а здания в большинстве своем переданы армии, госбезопасности или превращены в места заключения¹².

Кульминацией репрессий против оппонентов режима стали июньские процессы 1950 года, начавшиеся в Праге с суда над Миладой Гораковой и еще 12 общественными деятелями. В сентябре 1949 года Горакова и несколько сот бывших членов некоммунистических партий и представителей интеллигенции были арестованы и обвинены в подготовке террористических акций, контрреволюционного переворота и иных чудовищных преступлениях по инструкциям разведок США, Великобритании, Франции и, что интересно, Югославии, которая еще недавно числилась в списке братских стран народной демократии. За пражским процессом последовало еще 35 судилищ на местах — «вредительский заговор», как это предписывалось сталинскими традициями, не мог не иметь разветвленной структуры. Из 639 человек, представших перед судами, Милада Горакова, адвокат Ольдржих Пецл, бывший высокопоставленный офицер госбезопасности Ян Бухалы, журналист Завиш Коландра и еще шесть человек были приговорены к смертной казни, 48 — к пожизненному заключению, а общая продолжительность тюремных сроков составила 7830 лет¹³. Травлю Гораковой организовывала Мария Швермова, сама ставшая через год жертвой сталинских репрессий.

В середине 1949 года в Чехословакии начался второй этап политических репрессий. Но об этом в следующей статье.

Продолжение следует.