Процесс Рудольфа Сланского был апогеем политических репрессий, направленных против высших слоев коммунистической номенклатуры в Центрально-Восточной Европе, да и, похоже, в послевоенном Советском Союзе. Смерть Сталина помешала тому, чтобы это дело стало началом мощной волны террора против вновь выявленных замаскировавшихся «классовых врагов» и перерожденцев в СССР и странах-сателлитах, а также готовившейся в то время массовой депортации советского еврейского населения в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока, называемой иногда «вторым холокостом».
За редкими исключениями и российские, и зарубежные историки согласны с тем, что суд над Сланским должен был стать своего рода прологом к новому «большому процессу» в Москве, главными фигурами которого намечались Вячеслав Молотов и Анастас Микоян. За ними должен был последовать Лаврентий Берия и, возможно, другие члены высшего советского руководства, в том числе Никита Хрущев, Николай Булганин, Георгий Маленков и ряд видных политических деятелей в оказавшихся под властью СССР европейских государствах. В ином положении пока находится вопрос о депортации еврейского населения: немало российских историков, обслуживающих путинский режим, утверждают, что ничего подобного не готовилось.
Процесс Сланского и советский государственный антисемитизм
Государственный антисемитизм появился в СССР как минимум за десять лет до процесса Сланского. Уже в 1939—1941 гг. советские партийные органы и госбезопасность при проверках кадрового состава стали обращать особое внимание на национальность сотрудников, прежде всего руководящего звена, скрупулезно подсчитывать долю русских и представителей иных национальностей, прежде всего евреев. Так, в мае 1941 года Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) направило Андрею Жданову, входившему тогда в самый близкий круг Сталина, справку «О работе Института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР». Там говорилось: «Институт работает совершенно неудовлетворительно. <…> Явное неблагополучное положение Института объясняется тем, что кадры Института засорены людьми, не заслуживающими политического доверия. <…> В Институте лишь незначительная часть должностей, как правило, второстепенных, замещены русскими людьми. <…> Среди руководящих работников только два человека русских»1. Иными словами, более чем прозрачно намекалось, что неудовлетворительная работа этого важного в политическом отношении исследовательского центра объясняется недостаточным количеством русских на ключевых должностях.
Начальной точкой антисемитских репрессий в СССР можно считать убийство по приказу Сталина руководителя Государственного еврейского театра (ГОСЕТ) и Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) Соломона Михоэлса в январе 1948 года. За этим последовали закрытие ГОСЕТ и ЕАК; борьба с «безродными космополитами» и «низкопоклонством перед Западом», главными жертвами которой оказывались еврейские интеллектуалы; аресты членов ЕАК и других видных советских деятелей еврейской национальности; выдавливание евреев из партийного аппарата, командных кадров вооруженных сил, госбезопасности, МИДа и прочих государственных ведомств. Средства массовой информации стимулировали и без того широко распространенные в массовом сознании антисемитские настроения. Однако вплоть до конца 1952 года власть пыталась прикрыть погромное содержание пропаганды фиговым листочком «советского интернационализма», избегала в официальной риторике антисемитской и антисионистской фразеологии.
Так, в обвинительном заключении по делу ЕАК, утвержденном в апреле 1952 года, подсудимых обвиняли в разжигании и использовании «буржуазного национализма», связях с «реакционными еврейскими кругами США», попытках помешать «естественному процессу ассимиляции евреев» в СССР, однако термин «сионизм» в этом документе использовался всего один или два раза. При этом судебное заседание по делу ЕАК, состоявшееся летом 1952 года, и все связанные с ним документы были закрытыми, материалы и формулировки остались неизвестны общественности.
Можно предположить, что начальным толчком для массовых антисемитских репрессий и погромов, вплоть до высылки еврейского населения в Сибирь и на Дальний Восток, Сталин планировал сделать процесс Сланского и намеченный на март 1953 года суд над «убийцами в белых халатах». Понять извращенную логику «кремлевского горца» трудно. Может быть, он рассчитывал снять с себя ответственность за инициирование «второго холокоста», продемонстрировав мировому общественному мнению, что «сионистский заговор» обнаружен не только в СССР, но и за рубежом, в Чехословакии. Возможны, разумеется, и другие объяснения открыто антисемитской направленности процесса Сланского.
Подготовка к этой провокации началась в Чехословакии в 1949 году. В материалах созданной в 1968 году, во время Пражской весны, Комиссии ЦК КПЧ по политическим процессам и реабилитации упоминается, что «значение еврейского вопроса при инсценировке политических процессов (в Восточной Европе. — Ю. Ф.) обнаружилось уже в 1949 году, с началом (в Советском Союзе. — Ю. Ф.) широкой кампании против так называемого космополитизма»2. Прибывший летом 1950 года в Прагу старший советник МГБ СССР (то есть руководитель группы сотрудников советской госбезопасности, контролирующих деятельность StB) Владимир Боярский заявил: «Основным нашим врагом является международный сионизм, у которого в распоряжении имеется самая развитая шпионская сеть». По его инициативе в октябре 1950 года был арестован руководитель Брненской областной парторганизации еврей Отто Шлинг, которого Боярский предполагал сделать главной фигурой готовящегося «большого чехословацкого процесса». В феврале 1951 года по рекомендации Боярского начальником следственного отдела Министерства национальной безопасности ЧСР был назначен патологический антисемит Андрей Кепперт, постоянно говоривший о борьбе с международным сионизмом и распространявший Протоколы сионских мудрецов3. Боярский и другие советники из СССР подчеркивали в беседах с чехословацкими коллегами «растущее влияние иудаизма на международной политической арене», упоминали Рокфеллера, Ротшильда и связывали их имена с «управляемыми евреями» Сланским и Бедржихом Геминдером, заведующим Международным управлением ЦК КПЧ.
Летом 1951 года антисемитский компонент политических репрессий в СССР и Чехословакии заметно усилился, возможно, в связи арестом бывшего советского министра госбезопасности Виктора Абакумова, которого, помимо прочего, обвиняли в попустительстве заговорщикам еврейской национальности в аппарате МГБ. В июне 1951 года, незадолго до своего отзыва в Москву, Боярский дал указание одному из руководителей следственного отдела МНБ Богумилу Доубеку и его сотруднику Карелу Кошталу подготовить большой обзорный доклад, подытоживавший накопившиеся показания о так называемом «еврейском буржуазном национализме» в руководстве КПЧ и правительстве, в том числе конкретно о Сланском и Геминдере. Этот доклад был отредактирован советскими товарищами и направлен Клементу Готвальду и министру национальной безопасности Чехословакии Ладиславу Копршиве.
Одновременно эти материалы были отосланы в Москву Сталину. Тот решил, что выбитые из подследственных «доказательства» недостаточны для предъявления обвинений Сланскому и Геминдеру, но, тем не менее, потребовал отстранить Сланского с поста Генерального секретаря партии, отозвать Боярского и заменить его «более сильным и опытным человеком». Таким человеком стал новый старший советник МГБ полковник Алексей Бесчастнов, который и занимался подготовкой процесса Сланского и других жертв политических репрессий из среды чехословацкого руководства начала 1950-х гг.
О деле Сланского и о его процессе уже рассказывалось. Но важно еще раз подчеркнуть, что впервые еврейское происхождение обвиняемых было подано как причина предательства. «Общим у всех этих предателей является их буржуазное еврейское воспитание, — заявил прокурор. — Даже после вступления в Чехословацкую коммунистическую партию и выдвижения на высокие ступени в партийном руководстве они продолжали оставаться буржуазными националистами и стремились к собственной выгоде. <…> Для достижения этого они вступали в контакт с сионистскими организациями и с представителями израильского правительства, которые на самом деле являются агентами американского империализма»4.
На процессе Сланского сионизм был назван в качестве злейшего врага социализма и коммунистических партий. Этот тезис акцентировался советской печатью. Рассказывая о первом дне процесса, «Правда» писала: «Эти лица обвиняются в том, что они, будучи троцкистско-титовскими, сионистскими буржуазно-националистическими предателями и врагами чехословацкого народа, народно-демократического строя и социализма, занимались шпионажем, подрывали единство чехословацкого народа и обороноспособность республики» и так далее, и тому подобное5. Включение сионизма в список тягчайших преступлений против коммунистической партии и социализма было, разумеется, далеко не случайным.
9 февраля 1953 года «Правда» напечатала статью министра обороны и члена Президиума ЦК КПЧ (добавим — зятя Готвальда) Алексея Чепички под принципиально важным названием «О классовой борьбе в странах народной демократии». Чепичка провозгласил: «На этом процессе была разоблачена роль международного сионизма как агентуры американского империализма, с помощью которой враг проникает в коммунистические партии. Таким образом, и эти пятые колонны, как резерв, брошенный в бой, потерпели поражение»6. На процессе Сланского врагом СССР и стран народной демократии был объявлен и Израиль, названный орудием поджигателей новой мировой войны и империалистических претендентов на мировое господство. Наконец, Сланского и его коллег обвинили в покушении на жизнь Готвальда с помощью врачей-убийц. Это произошло именно в те дни, когда в Москве начали раскручивать аналогичное дело.
Под тяжелый каток антисемитских репрессий попадали среди прочих сами организаторы чудовищных политических процессов в странах «народной демократии». В частности, разоблаченным «сионистским заговорщиком» оказался генерал-лейтенант МГБ Михаил Белкин — главный советник по вопросам безопасности в странах Центрально-Восточной Европы, организатор процесса Ласло Райка и, по вполне серьезным данным, убийства Яна Масарика в Праге7. Оказавшись на Лубянке в качестве подследственного, Белкин признался, что завербовал шефа венгерской госбезопасности Габора Петера для работы на британскую и сионистскую разведки. После ареста Петера в Венгрии очень быстро обнаружился воображаемый заговор врачей, в точности советский аналог.
При более глубоком знакомстве с деятельностью советских органов безопасности в странах-сателлитах вполне убедительной представляется версия, по которой процесс Сланского должен был стать триггером, запускающим уже готовую к действию машину «второго холокоста». Однако немало российских и зарубежных историков отрицают это, ссылаясь на отсутствие документов, подтверждающих намерение Кремля депортировать несколько миллионов советских евреев.
Тем не менее такое намерение вполне реально. Если суммировать многочисленные факты и отрывочные сведения, попадавшие в СМИ и мемуары советских государственных деятелей, то вырисовывается следующая картина. Принципиальное решение о высылке было принято Сталиным в конце 1940-х — начале 1950-х гг. Для ее подготовки была создана комиссия во главе с Михаилом Сусловым, секретарем был назначен сотрудник МГБ, а затем ЦК КПСС Николай Поляков. Для размещения высылаемых в местах их будущего проживания в 1952 году было начато форсированное строительство лагерных комплексов. Одновременно по месту работы и месту жительства шло составление списков лиц еврейской национальности. По многочисленным воспоминаниям, работники домоуправлений, а иногда и сотрудники МГБ по секрету предупреждали своих еврейских друзей о готовящихся преследованиях.
Известно также, что зимой 1953 года группа видных государственных деятелей, военных, ученых и литераторов еврейской национальности готовила письмо Сталину. Инициаторами были видный журналист, в прошлом руководитель ТАСС Яков Хавинсон, академики Марк Митин и Исаак Минц. Письмо это, судя по всему, существовало в нескольких вариантах. В одном подписавшие клеймили сионизм и отрекались от «врачей-убийц», текст этого письма сохранился. Другие варианты известны в пересказе знакомых с ними и даже подписавших их людей. В них в той или иной форме Сталина просили спасти евреев от «праведного гнева» русского народа и переселить подальше от больших городов. Предполагалось, что высылка начнется в марте 1953 года после открытого суда над «врачами-убийцами» и их казни.
Документов, подтверждающих подготовку депортации, действительно обнаружено не было, по крайней мере, до сих пор. Однако это не значит, что их не существовало. В СССР было несколько волн уничтожения секретных документов, так или иначе затрагивавших советских руководителей разного времени. Многие файлы и досье до сих пор хранятся в полностью закрытых архивах. Кроме того, депортация ряда народов Северного Кавказа была оформлена постановлениями ГКО СССР post factum, когда операция фактически закончилась; ее руководители действовали на основе устных предписаний. Известно также принятое в январе 1953 года постановление Бюро Президиума ЦК КПСС о строительстве гигантского — на 150—200 тысяч человек — лагеря для «особо опасных иностранных преступников». Поскольку иностранцев в СССР в то время было значительно меньше, возникает вопрос: для кого строился этот лагерь?
И самое главное. Уже на пенсии, в феврале 1953 года, бывший одно время министром вооруженных сил СССР Николай Булганин получил от Сталина приказ подогнать к столице и другим крупным городам несколько сот военных железнодорожных составов. Теплушки без нар стояли наготове на Московской окружной дороге, в районе Ташкента и во многих других местах. Об этом Булганин рассказал в 1970-х гг. доктору исторических наук Якову Этингеру. «Булганин, — пишет Этингер, — подтвердил ходившие в течение многих лет слухи о намечавшейся после процесса (врачей. — Ю. Ф.) массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. <…> Н. С. Хрущев рассказывал, уже будучи тоже в отставке, о своем разговоре со Сталиным, что планировалось организовать „народные выступления“ против евреев во время их депортации в Сибирь с тем, чтобы расправиться с ними. <…> Булганин считал, что главными организаторами „дела врачей“ и намечаемых антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов. <…> В феврале 2001 года внук Н. С. Хрущева, сотрудник газеты „Московские новости“, сообщил мне, что В. М. Молотов также неоднократно говорил ему, что инициаторами провокации с врачами были именно Сталин, Маленков и Суслов»8.
Но, пожалуй, наиболее убедительным является признание ближайшего соратника Сталина Анастаса Микояна. «Как-то после ареста врачей, когда действия Сталина стали принимать явно антисемитский характер, Каганович сказал мне, что ужасно плохо себя чувствует: Сталин предложил ему вместе с интеллигентами и специалистами еврейской национальности написать и опубликовать в газетах групповое заявление с разоблачением сионизма, отмежевавшись от него. <…> Это было за месяц или полтора до смерти Сталина — готовилось „добровольно-принудительное“ выселение евреев из Москвы. Смерть Сталина помешала исполнению этого дела»9.
Процессы 1953—1954 годов
Смерть Сталина остановила подготовку новых «больших процессов» и в целом массовые репрессии в СССР. Советская номенклатура, жившая в постоянном страхе арестов и расстрелов с середины 1930-х до 5 марта 1953 года, вполне отдавала себе отчет в том, что не только рядовые жители Страны Советов, но и правящие группы являются жертвами политического террора, независимо от тщательно демонстрируемой, подчас вполне искренней лояльности верховному властителю. Иначе складывались дела в Чехословакии и других странах «народной демократии».
После смерти Готвальда 14 марта 1953 года власть в стране сосредоточилась в руках узкой группы лиц: первого секретаря ЦК КПЧ Антонина Новотного; Антонина Запотоцкого, занявшего после смерти Готвальда пост президента страны; премьер-министра Вильяма Широкого; министра обороны Алексея Чепички; партийного идеолога Вацлава Копецкого и Карола Бацилека, министра национальной безопасности, а с осени 1953 года — партийного лидера Словакии. Эта правящая группа, присвоившая высшую власть в стране, не собиралась отказываться от политического террора и против бывших коллег и соперников в руководстве партии.
Раз запущенную машину репрессий остановить очень трудно. Важно и другое. Будучи замешанными в арестах, пытках и судебных процессах позднесталинского периода, лидеры Чехословакии не собирались останавливать преследования бывших товарищей по партии. Они прекрасно понимали, что в этом случае им могут предъявить обвинения в незаконном преследовании правоверных коммунистов, обвиненных в контрреволюционных преступлениях. Свою роль сыграла тяжелая социально-экономическая и политическая обстановка в Чехословакии в начале 1950-х гг. Недовольство населения коммунистическим режимом временами выплескивалось в открытые акции неповиновения. Так, в июне 1953 года в знак протеста против денежной реформы на десятках крупнейших заводов прошли забастовки. Манифестации в Пльзени переросли в уличные бои. Почти 500 человек были арестованы и «изолированы в трудовых лагерях». В этих условиях правящая группа стремилась не допустить, чтобы соперники из высшего слоя партаппарата воспользовались общественным недовольством и попытались сменить руководство. И, наконец, советская верхушка после смерти Сталина была глубоко вовлечена в борьбу за власть и особенно не интересовалась тем, что происходило в Чехословакии.
Первый «постсталинский» политический процесс состоялся в мае 1953 года. К длительным срокам тюремного заключения были приговорены несколько высокопоставленных дипломатов, среди них посол в Израиле и Швеции профессор Эдуард Гольдштюкер, посланник в Турции Карел Дифек и советник посольства в Великобритании Павел Кавас. За делом дипломатов в сентябре 1953 — январе 1954 года последовали шесть закрытых процессов. Среди них суд над группой высокопоставленных сотрудников госбезопасности во главе с бывшим шефом StB Освальдом Заводским и бывшим заместителем министра национальной безопасности Йозефом Павлом. Заводский был приговорен к смерти и повешен в пражской тюрьме Панкрац. Говорят, он слишком много знал о работе советской разведки. Йозеф Павел получил 25 лет тюремного заключения.
В январе 1954 года подошла очередь генералов. В феврале под судом оказались несколько партийных функционеров по делу «Большого троцкистского совета». В общей сложности они получили сто три года тюремного заключения. В июле и августе 1954 года перед судьями предстали группы «экономистов», в том числе ведущих экспертов коммунистической партии, самым известным из которых был заместитель министра сельского хозяйства Йозеф Смрковский. Однако наиболее громкими процессами 1954 года были суды над руководителями КПЧ во главе с Марией Швермовой в январе и над видными словацкими деятелями в апреле.
Вплоть до своего ареста в 1951 году Мария Швермова, вдова одного из выдающихся деятелей компартии Яна Швермы, погибшего в 1944 году в Словакии, фанатичная сталинистка, стоявшая у основания КПЧ, входила в высшее руководство ЦК, была заместителем Генерального секретаря, то есть самого Сланского, отвечала за ключевой участок партийной работы — организационный, включающий в себя подбор и расстановку партийных кадров. Ее иногда именовали (разумеется, неофициально) «национальной вдовой». Активно участвовала в травле Милады Гораковой.
Заподозрить Швермову в нелояльности линии партии, Сталину и Готвальду невозможно. Причины ее ареста, скорее всего, в том, что она входила в близкое окружение двух ведущих фигурантов процесса Сланского — его самого и Отто Шлинга, с которым состояла в гражданском браке. Злые языки утверждают также, что, будучи весьма привлекательной женщиной, она отказала в близости Вацлаву Копецкому, и он сделал все, чтобы отмстить ей, распространяя самые грязные слухи и посадив за решетку. Менее понятно, почему ее не включили в число обвиняемых по делу Сланского. Возможно, не хотели увеличивать количество подсудимых нееврейского происхождения, чтобы подчеркнуть антисемитскую направленность процесса. Могли быть, разумеется, и иные причины. Как бы то ни было, Швермовой повезло: в 1954 году ее приговорили не к смерти, а к пожизненному заключению, шестеро других обвиняемых, высших чинов партийного аппарата, в общей сложности получили сто тринадцать лет тюрьмы. В 1956 году, когда политическая оттепель дошла, наконец, до Чехословакии, Швермова была амнистирована.
Другим ключевым процессом 1954 года стал суд над несколькими видными партийными интеллектуалами и политическими деятелями Словакии. Сначала в декабре 1950 года был арестован известный писатель и дипломат Иван Хорват. Через несколько недель такая же судьба постигла писателя и сотрудника МВД Даниэля Окали, генерального секретаря Словацкого национального фронта Ладислава Голдоша, видного писателя и общественного деятеля, председателя общества Matica slovenská Ладислава (Лацо) Новомеского и председателя Корпуса уполномоченных, то есть премьер-министра Словакии, Густава Гусака. Всех их обвинили в словацком буржуазном национализме и попытках развалить Чехословакию. Впоследствии Гусак утверждал, что за этими арестами стоял Вильям Широкий. Следствие длилось до 1954 года. По-видимому, у следователей StB и их советских кураторов в 1952—1953 гг. были более важные дела: нужно было довести до завершения дело Сланского, а затем понять, что, собственно, происходит в Москве. Процесс над словацкими деятелями начался в Братиславе 21 апреля 1954 года и продолжался четыре дня. Гусак был приговорен к пожизненному лишению свободы, другие обвиняемые получили длительные сроки тюремного заключения. Все они были помилованы в 1960 году, а в 1963-м признаны невиновными.
Судьба выживших жертв политических процессов 1953—1954 гг. сложилась по-разному. Некоторые из них — Йозеф Павел, Йозеф Смрковский, Эдвард Гольдштюкер — пережили идейную трансформацию и из убежденных сталинистов превратились в активных сторонников социализма с человеческим лицом. Когда оказалось, что такого лица у социализма быть не может и Пражская весна была подавлена советскими танками, они снова стали жертвами политических преследований, правда, уже не столь жестоких, как в начале 1950-х гг. Пересмотрела свои взгляды и Мария Швермова, но активного участия в политической жизни не принимала. Пребывание в тюрьмах оказалось «холодным душем» для многих сталинистов, оно раскрыло им глаза на социализм.
Иначе сложилась судьба Густава Гусака. Он стойко держался на допросах, у него были выбиты все зубы. Но парадокс в том, что после оккупации Чехословакии в 1968 году советские руководители шаг за шагом выдвигали его на высший пост в стране: в 1971 году он стал руководителем КПЧ, а в 1975-м — президентом страны. С его именем связана так называемая «политика нормализации» — подавление не только оппозиционных, но и всех реформистских проявлений в Чехословакии в 1970—1980-х гг.
1 www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/68346.
2 vtoraya-literatura.com/pdf/problemy_vostochnoy_evropy_09-10_1984_text.pdf.
3 nsarchive2.gwu.edu/rus/text_files/EastUropeProblems/1985-11-12/1985-11-12%20(38-73).pdf.
4Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М., 1992. С. 423.
5 radio_osvobozhdenie_21_kult_lichnosti_chast_4__ocr.pdf.
6Там же.
7 www.svoboda.org/a/462100.html; web.archive.org/web/20120623165812/http://www.novayagazeta.ru/gulag/50098.html.
8Этингер Я. Это невозможно забыть: воспоминания. М., 2001. С.105—106.
9Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999. С. 535—536.
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Государственный праздник Чехословакии
Государственный праздник Чехословакии
теги: новости, 2024
28 октября Чехия отмечает День образования независимой Чехословацкой республики. День создания независимого чехословацкого государства является национальным праздником Чешской Республики, который отмечается ежегодно 28 октября. О...
Воспоминания Александра Муратова
Воспоминания Александра Муратова
теги: новости, 2024
14 октября с.г. из типографии вышла первая книга "Воспоминания" Александра Александровича Муратова многолетнего автора журнала "Русское слово" Автор выражает слова благодарности Виктории Крымовой (редактор), Анне Леута (графическ...
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
теги: новости, 2024
Уважаемые читатели и подписчики журнала "Русское слово"! Спешим сообщить вам о том, что десятый номер журнала "Русское слово" сверстан и отдан в печать в типографию. Тираж ожидается в ближайшее время о чем редакция РС сразу все...
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
В рамках празднования столетнего юбилея Славянской библиотеки 5 сентября 2024 года, в здании Клементинума состоялся международный симпозиум «Славяноведческое библиотечное дело и его влияние на современное общественное образован...
Столетний юбилей Славянской библиотеки
Столетний юбилей Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Вчера, 5 сентября, наша организация "Ruska tradice "с гордостью приняла участие в праздновании 100-летия Славянской библиотеки, нашего многолетнего партнёра. В праздновании юбилея Славянской библиотеки приняли у...
Выставка казахской культуры в ДНМ
Выставка казахской культуры в ДНМ
теги: новости, 2024
В большом зале Дома национальных меньшинств 08.10.2024 в 12:00 открылась выставка, посвященная казахской культуре. ...
Летние выставки в Чехии
Летние выставки в Чехии
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Если вы не уехали из Праги куда-нибудь на море, то у вас есть шанс посетить одну из региональных галерей во время летних каникул. Национальная галерея для местных выставок поделилась своими фондами и поддержал...
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
теги: новости, 2024
В Доме национальных меньшинств 2 июля открылась выставка Вендулы Бржезиновой "Мужество, добро, примирение"! Смысловое значение названия выставки таково: "Мужество жить, быть добрым к себе и окружающим и мириться с собой ...