Великий среди равных

Биографические сведения о Ладиславе Шалоуне скудны. Трудно сказать, что тому виной: то ли природная скромность самого художника, то ли молчаливость его прижизненного окружения, то ли недостаточная дотошность исследователей его жизни и творчества. Но факт остается фактом: кроме общих, почти анкетных данных, мало что говорящих о нем как о личности, известно о Шалоуне немногое. Если бы не несколько теплых слов, сказанных о нем в интервью на радио внучкой Дагмар Дошковой, то как бы мы узнали, что «он любил людей, любил природу. Все это было очень важно для него» Что он был заботливым и любящим дедушкой, с удовольствием занимавшимся с единственной внучкой, дарившим ей милые подарки вроде сделанного своими руками кукольного театра, выводившим ее «в свет» и знакомившим с выдающимися современниками — поэтами, художниками, журналистами… Кто бы поведал нам, как жил он с женой Юлией, происходившей из старинного рода мельников Квеховых из Табора, двумя сыновьями и дочерью в Шалоуновой вилле, заложенной и построенной по проекту самого скульптора в 1910—1911 годах, прежде всего, как ателье для завершения работы над тем самым памятником Яну Гусу. Как собирался на этой вилле цвет чешской культуры: великий и многогранный Альфонс Муха, скульптор Франтишек Билек, поэт Отокар Бржезина, оперная дива Эма Дестинова, композитор и дирижер Ян Кубелик были здесь частыми гостями, засиживались за полночь, спорили о современном искусстве, даже устраивали спиритические сеансы.

Но до собственного дома-ателье в стиле модерн на Виноградах, который теперь является архитектурным памятником и охраняется государством, Ладислав Шалоун шел сорок лет. Родился он в Праге 1 августа 1870 года. С детства увлекся художественным творчеством, в 1885—1889 годах в школе Рейнера учился рисованию и делал первые шаги в создании скульптур. Однако выбор им своего творческого пути произошел чуть позже. До открытия Йозефом Мысльбеком отделения скульптуры в пражской Академии изобразительных искусств еще оставались годы, и Шалоун начал частным образом заниматься в мастерских пражских скульпторов Томаша Сейдана и Богуслава Шнирха. Именно там произошло его знакомство с будущими коллегами Йозефом Маудером, молодым Мысльбеком и др. С многими из них, как и с Альфонсом Мухой, Миколашем Алешем он еще не раз встретится на мероприятиях Союз художников Манеса, членами которого все они были. С одним из них, Антонином Славичеком, Шалоун год учительствует в частной художественной школе, откуда переходит на преподавательскую работу в пражскую Художественно-промышленную школу.

Преподавательская деятельность 1903—1914 годов не только не мешает его основным занятиям как скульптора, иллюстратора, декоратора, но и явно способствует карьерному росту. В 1912 года Л. Шалоун становится членом Чешской академии наук и искусств, в 1927 году его назначают художественным советником города Праги. И все это параллельно участию в многочисленных творческих проектах, масштабном строительстве и оформлении и поныне самых знаменитых и красивых пражских зданий. Работая в 1868—1883 годах над созданием фигур и колесниц на пилонах главного фасада Национального театра, он вновь встречается с Богуславом Шнирхом, Миколашем Алешем и Йозефом Мысльбеком, трудится бок о бок с лучшими представителями чешского искусства конца XIX — начала XX веков, с теми, кого принято называть «поколением Национального театра». В 1896 году он выигрывает конкурс на оформление здания Городского музея в Праге. В своем излюбленном стиле модернистского символизма вместе с другими известными чешскими архитекторами, скульпторами и художниками Шалоун создает интерьеры и фасады Муниципального дома, Центрального вокзала, Новой ратуши, отеля «Европа» на Вацлавской площади.

Именно символизм стал для Шалоуна средством отойти от традиционности и национальной предопределенности, занявших доминирующие позиции в чешской культуре второй полвины XIX столетия. Однако художник чувствовал себя составной частью нового духовного содружества, хотел дать своему творчеству расправить крылья, вывести его за рамки национальной или социальной принадлежности, приблизить к широкому европейскому художественному течению того времени. Он осознанно делал акцент на духовном содержании, внутреннем мире объекта и, не пренебрегая реалистичностью формы, использовал для большей выразительности присущие этому художественному направлению мистику и религиозную символику. Он даже обращался к оккультизму и спиритизму. Вспомним встречи на Шалоуновой вилле, еще перед Первой мировой войной ставшей своего рода пражским центром оккультизма и магии, куда любил заглядывать один из самых известных чешских символистов и спиритов, а, по слухам, еще сильнейший медиум своего времени, график, писатель и издатель Йозеф Вахал.

Параллельно Шалоун занимается тем, что приносит не только творческое удовлетворение, но и деньги на жизнь. Он иллюстрирует книги и журналы, создает бюсты выдающихся современников и государственных мужей, изготавливает драгоценности, керамику и даже надгробья. И все же именно скульптура не как элемент оформления, а как самостоятельный творческий объект в течение всей жизни остается его главным делом. За годы активной работы им создано множество произведений, некоторые из которых могут рассказать о внутреннем мире и жизненной позиции скульптора не меньше, чем самые старательные биографы. Столько в них мятежного духа и созерцательности, желания перемен и личного благородства. Остановимся лишь на нескольких из них.

Они оба любили людей

Самый известный проект Шалоуна — памятник Яну Гусу — был установлен на Староместской площади в Праге и открыт 6 июля 1915 года, к 500-летию смерти на костре реформатора и борца за права чешского народа. Скульптурная группа на овальном постаменте подобна гребню волны, взломавшей брусчатку или поднятой ею над площадью лодке, в самом центре которой возвышается фигура самого Яна Гуса. Гуситы, протестанты, воины являются символом борьбы и поражения, молодая мать — символ возрождения чешской нации и надпись «Любите людей» — суть мировоззрения Яна Гуса, созвучная мыслям самого скульптора.

Для появления монумента в его нынешнем виде потребовалась четверть века. Комитет по созданию памятника проповеднику и реформатору, который возглавил Войтех Напрстек — ученый-этнограф, путешественник, меценат и один из самых активных борцов за национальное возрождения Чехии — был основан 31 мая 1890 года и уже на следующий год объявил конкурс.

Ладислав Шалоун никогда не был единственным претендентом на создание эпохального памятника. Первый конкурс выиграл скульптор Вильям Аморт, по замыслам которого монумент — высокая стела и статуя Яна Гуса, поднявшегося на костер и принявшего мученическую смерть — должен был отразить страдания священника в последний день его жизни. История не донесла до нас истинных причин отказа от проекта Аморта. Поговаривали о том, что комиссия сочла саму концепцию удручающей, да и по поводу места размещения монумента к согласию она не пришла, и сам автор не был склонен к компромиссам. Как бы то ни было, замысел не был реализован, и новый, анонимный конкурс 1900 года, в котором приняло участие девять проектов, выиграл уже Шалоун.

После начала работы скульптору пришлось непросто; его заставили подписать многостраничный договор, в котором оговаривались и сроки создания памятника, и обязанности скульптора, даже способ и место работы. Он сам арендовал мастерскую, самостоятельно нанимал мастеров по отливке бронзы, связывался с поставщиком камня. И это происходило под надзором комиссий, состоящих из собратьев по творческому цеху — скульпторов, художников, архитекторов. И те не отказывали себе в удовольствии давать советы и критиковать работу коллеги, называли задуманную им скульптурную композицию «грудой поднимающегося теста». Пришлось мастеру вынести и нападки журналистов, которые всласть поиздевались над поисками места для установки памятника, когда модель его возили по городу и примеряли к разным площадкам. Выбор был сложным: мэрией Праги было отклонено очевидное на первый взгляд размещение композиции рядом с Вифлеемской часовней, где Ян Гус проповедовал, не подошли ни Вацлавская, ни Малая площади. В конце концов, памятнику было отведено место на Староместской площади, где он и был открыт через двенадцать лет после закладки первого камня в 1903 году. И это была еще не полная, не окончательная его версия. Финальные штрихи были сделаны позднее, когда над Европой бушевала Первая мировая, и торжественная церемония повторного открытия была сочтена неуместной.

Создавая бронзовый монумент в стиле модерн с элементами символизма, Шалоун, разумеется, допускал свободу его толкования современниками и потомками. До сих пор не утихают споры, куда именно смотрит Ян Гус: на Тынский храм — оплот гуситов или на крестообразную раму чердачного оконца одного из домов. Ясно одно: избранными выразительными средствами скульптору удалось показать величие и значение личности Яна Гуса без тяжеловесности, его непокоренность без помпезности, человеколюбие без сентиментальности. Не обошлось и без мистики. Городская легенда говорит, что в день закладки монумента в его основание была замурована шкатулка с некими документами. До сих пор не найдено ни схем внутреннего устройства памятника, ни иных путей добраться до тайного объекта. Да и была ли на самом деле та шкатулка — это тоже остается загадкой.

Тема и личность Яна Гуса явно не отпускала скульптора. Им были созданы еще два монумента в честь великого реформатора, в 1911—1913 годах в Горжице и в 1925 году в Либани у Старого Града.

Тайны Еврейского квартала

Еще одним памятником работы Ладислава Шалоуна, в котором виден его неподдельный интерес к личностям неординарным, судьбоносным для истории стран и народов, стала статуя рабби Йегуды Левы бен Бецалеля. Рабби Лев, или Махараль из Праги родился в Познани в десятых годах шестнадцатого столетия, хотя точной даты так никто и не может назвать, а вот умер в 1609 г. в Праге, в городе, который прославлял и почитал и который относился к нему с ответным почтением. Чем, как ни признанием его исторической значимости, можно посчитать размещение в 1910 году статуи рабби Лева на фасаде Новой ратуши на Марианской площади, там, где когда-то проходила граница Еврейского квартала…

Раввин Моравии и Великой Польши, а с 1597 года и до последнего дня жизни раввин Праги Махараль и по сей день остается одной из самых загадочных фигур еврейской истории, культуры и религии. У него не было прямых последователей, но практически каждое движение в иудаизме считает его одним из своих предшественников. Современники видят в нем и предтечу хасидизма, и популяризатора каббалы; гуманиста и последовательного сторонника средневекового аскетизма и благочестия, сторонника свободы выражения мысли и свободы науки от теологических догм. Его обширные знания во многих светских науках, особенно в математике и астрономии, поражают, как и дружба со знаменитым астрономом Тихо Браге и признание правильности системы Коперника.

Он стал героем многочисленных преданий. Одна их самых знаменитых и очень пражских легенд гласит, что рабби Лев, не испугавшись бушующего пламени, сумел во время большого пожара Праги спасти библиотеку императора Рудольфа II. Позднее во время военного парада он одним словом остановил внезапно взбесившегося коня императора, и после этих событий стал его личным другом. Другая уверяет, что он занимался практической каббалой и черной магией, благодаря чему и создал пражского Голема — искусственного человека, оживленного посредством тайного Имени, который предотвращал антиеврейские выступления, а когда таковых не было, между делом выполнял поручения своего творца.

Мистический ореол, окружавший жизнь и даже смерть раввина, не мог не встретить отклика в душе и не отразиться на творческом подходе отдавшего дань увлечению потусторонним Шалоуна. Идею памятника ему подсказала еще одна из многочисленных легенд о Махарале, которому людская молва приписывала дар бессмертия. Действительно, говорит легенда, смерть не могла забрать мудрого старца, погруженного в изучение святых книг. И тогда она обратилась в шипастую розу, которой, ни о чем не ведая, одарила рабби его любимая внучка. Скульптурная композиция, созданная Шалоуном, отразила как раз этот момент, символами, полунамеками передав и любовь, и отчаяние, и прощение, и несломленность человека перед лицом смерти, и готовность принять неизбежное.

О спорт, ты — мир?

Многие годы жизни и пик творчества Ладислава Шалоуна пришлись на период подъема самосознания чешского народа, внимания к национальным истокам, борьбы за независимость при одновременном увлечении панславизмом. В эти процессы были вовлечены многие передовые умы и таланты страны, что отражалось и в политических событиях, и в литературе, и в искусстве, и даже в спорте. На волне становления Сокольского движения формируется как лидер и начинает играть весьма заметную роль в чешской и европейской жизни Мирослав Тырш — его основатель, вдохновитель и идеолог.

Родившийся в 1834 году в немецкоговорящей семье и рано осиротевший тогда еще Фридрих Тирш был принят семьею своего дяди, жившего под Млада Болеславом. Именно там началось его воспитание в духе чешского патриотизма, которое сначала привело его к смене имени на Мирослава Тырша, а затем вывело на улицы Праги, где в 1850 году бурлила революционная антиавстрийская Весна народов. Затем последовала учеба в Карловом университете, докторская степень по философии, углубленное самообразование, путешествия по Европе и… несколько неожиданное для философа решение — создание первого в истории страны спортивного клуба, объединявшего спортивные тренировки и идеологию чешского национализма. «Сокол» стал одновременно и делом его жизни, и прообразом модели нового идеального чешского общества, достижимого через физические упражнения и образование, через гармоничное сочетание физических и духовных достоинств человека.

Члены «Сокола» выполняли специально разработанные комплексы гимнастических упражнений, увлеченно маршировали, занимались тяжелой атлетикой, азартно фехтовали, а потом собирались на лекции, дискуссии, отправлялись в поездки по важным для понимания национальных корней местам. Театрализованные представления и массовые спортивные фестивали, слеты, даже униформа — коричневые русские штаны, польская революционная куртка, черногорская шапка и красная гарибальдийская рубашка — все было продумано Тыршем и призвано работать на формирование национальной гордости и революционного духа «соколов» и «соколиц». Движение ширилось, становилось массовым, выходило за национальные границы…

Близки ли были Шалоуну идеи сокольского движения? Разделял ли он истовую веру Мирослава Тырша в силу спортивного братства, революционный прорыв спортивной воли птенцов гнезда «Соколова» как основу чешской государственности? Вряд ли. Но сама личность основателя этого движения, его романтическая порывистость, грандиозность, масштабность, размах его идей и планов не могли не заинтересовать его как художника и сторонника национального прогресса.

Работу над статуей Мирослава Тырша скульптор завершил в 1926 году, к VIII слету «Сокола». Позже она была установлена в небольшом садике перед штаб-квартирой организации — зданием бывшего Михновского дворца на Кармелитской улице, теперь называемого Тыршув дом, по имени создателя движения. Тырш запечатлен в совершенно шалоуновской манере, крупными, но четким мазками, в тех самых форменных шароварах и революционной гарибальдийской рубахе, с рапирой в руке и гордо поднятой головой. Разрушенная в годы оккупации, скульптура была повторно отлита после войны и даже приросла копией, установленной в вестибюле дворца «Сокола» на Виноградах.

Пребывая в тихом пражском дворике, памятник, тем не менее, оказался на острие одного их крупнейших монументов коммунистического периода и одновременно одного из крупнейших околохудожественных скандалов. Дело в том, что Отакар Швец — автор печально известного и заслуженно забытого памятника Сталину на Летне — создавая фигуру «вождя народов», откровенно скопировал скульптуру Мирослава Тырша работы Ладислав Шалоуна. Так неожиданно пересеклись запечатленные в бронзе и граните судьбы двух совершенно разных идеологов переустройства мира.

Прага, облик которой изменил великий деятель эпохи модерна Ладислав Шалоун, готовится к большим торжествам — 6 июля будет отмечаться 600 лет со дня сожжения Яна Гуса. Дух реформатора будет день за днем оживать в бронзовом двойнике. А благодарные пражане будут праздновать и 145-летие со дня рождения Ладислава Шалоуна, приблизившего нашему восприятию главные фигуры чешской истории.