Окончание, начало см. РС № 3/2024

 

Неприятный разрыв, который произошел в 1924 году в отношениях между двумя генералами, имел объективные причины, связанные с затяжным политическим конфликтом, долгое время происходившим в правых кругах русской эмиграции. В значительной степени его спровоцировали личные амбиции Великого князя Кирилла Владимировича, двоюродного брата Николая II, считавшего себя после убийства большевиками некоронованного государя Алексея Николаевича[1] и его дяди Великого князя Михаила Александровича[2] Главой Российского Императорского Дома — по формальному старшинству наследования престола[3]. Однако за рубежом настоящие претензии Великого князя Кирилла Владимировича выглядели более чем сомнительно[4]. Кроме того, многих эмигрантов смущали попытки «легитимистов» искусственно предрешить принципиальный вопрос о будущей форме правления в России без учета результатов волеизъявления ее населения. «Непоколебимо верю в то, что преждевременное провозглашение извне монархического лозунга наносит вред монархической идее»[5], — писал Главнокомандующий Русской армией генерал-лейтенант барон Петр Врангель весной 1922 года. Вместе с тем честолюбие и тщеславие бывшего командира Гвардейского экипажа оказались сильнее здравого смысла.

Авторитет претендента зависел от его статуса.

8 августа 1922 года Великий князь Кирилл Владимирович выпустил обращения к русскому народу и российскому воинству. В первом из них «как Старший в порядке Престолонаследия» он заявил о своем долге «взять на Себя возглавление Русских освободительных усилий, в качестве Блюстителя Государева Престола»[6], а во втором намекнул на возможное объединение усилий воинств в изгнании и в Отечестве с целью свержения большевистской власти: «Нет двух Русских армий! Имеется, по обе стороны рубежа Российского, е д и н а я  Р у с с к а я  А р м и я, беззаветно преданная России, ее вековым устоям, ее исконным целям», «она спасет нашу многострадальную Родину»[7]. Вполне возможно, что Великий князь, поспешивший с блюстительством, руководствовался политической прагматикой. 23 июля во Владивостоке открылся Приамурский Земский Собор под председательством юриста Никандра Миролюбова. Его участники торжественно признали права «на осуществление высшей государственной власти в России»[8] Дома Романовых — и дальневосточным монархистам требовалось напомнить о том, кто старший в династии, во избежание возможных недоразумений.

11 августа блюститель прислал телеграмму барону Врангелю, рассчитывая на сотрудничество с генералом. Но Главнокомандующий, как свидетельствовал о том Генерального штаба полковник Алексей фон Лампе, пять дней спустя ответил вежливым отказом и аргументировал его следующим образом:

«Ваше Императорское Высочество уже ныне на чужбине, без участия русского народа, предрешаете этот вопрос.

При таких условиях я не вправе обещать Вашему Императорскому Высочеству то сотрудничество, которое Вам угодно мне предложить.

Хочу верить, что, посвятив себя заботам о моих соратниках, временно променявших шашку на лопату и винтовку на плуг, я внесу посильную плату в общее дело служения Родине»[9].

Таким образом, с лета 1922 года отношение Главнокомандующего к Великому князю Кириллу Владимировичу и его действиям в эмиграции выглядело более чем определенным, о чем генерал-майор Павел Бермондт-Авалов не знать не мог. Весной 1924 года блюститель — с очевидной целью разрушить единство кадров армии в изгнании — приступил к созданию альтернативной военной организации: Корпуса Императорских Армии и Флота (КИАФ) под лозунгом «За Веру, Царя и Отечество». Инициатива «легитимистов» вызвала тревогу у генерала Врангеля, тем более обеспокоенного сдержанным поведением Великого князя Николая Николаевича (Младшего), который рассматривался не как альтернативный претендент на престол, а в качестве кандидата на роль общенационального лидера. Но он не спешил заявлять о своей открытой поддержке армии[10], очевидно, в расчете на установление конспиративных контактов с бывшими офицерами («военспецами»), служившими в РККА.

Создание Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), состоявшееся 1 сентября 1924 года с целью объединения армейских кадров за рубежом, во многом стало следствием скрытого противостояния Главнокомандующего с «легитимистами». К тому времени армия, насчитывавшая более 25 тыс. чинов, уже не могла существовать за границей в прежнем виде и перешла на трудовое самообеспечение. Но теперь, как полагал барон Врангель, ее требовалось уберечь от распыления и втягивания в монархическую «политику», чтобы сохранить в качестве самостоятельной силы[11]. Позднее Иван Ильин, входивший в близкое окружение генерала, в специальной докладной записке так хлестко и безжалостно характеризовал «кирилловцев»:

«Эти люди состоят из трех категорий:

1. I. восторженные юноши и женщины, страдающие недержанием монархического чувства и политическим слабоумием;
2. II. честные, но тупые люди, рабы прямолинейности и формального аргумента, политически близорукие служаки;

III. порочные, хитрые интриганы, делающие на сем карьеру и не останавливающиеся ни перед какими средствами.

Первые две группы являются „стадом“, третья группа состоит из „пастырей“.

Эти „пастыри“ суть люди, бывшие беспринципными реакционерами еще до революции; это люди — классового интереса, крайней озлобленности и мнимого, черносотенно-крикливого патриотизма. <…> Их план для России: договориться с [О.] Г.П.У., произвести из него переворот, амнистировать коммунистов, перекрасить их в опричников и вырезать всех несогласных»[12].

13 сентября 1924 года Великий князь Кирилл Владимирович издал знаменитый манифест, в котором как «Старший в Роде Царском» и «Единственный законный правопреемник Российского Императорского Престола» принял титул императора Всероссийского, объявив своего семилетнего сына князя Владимира Великим князем, наследником и цесаревичем[13]. Появление на политической сцене Русского Зарубежья «императора Кирилла I» вызвало противоречивые реакции эмигрантов, в том числе в военной среде[14]. Вслед за манифестом последовали обращения «легитимистов» с призывами к соотечественникам признать самопровозглашенного государя законным императором[15] — вопреки его поведению и заявлениям в мартовские дни 1917 года.

Среди тех, кто решил поддержать «императора Кирилла I», был и Бермондт-Авалов. Правда, осенью 1924 года он выдержал небольшую паузу, чтобы, вероятно, разобраться в ситуации, а также трезво оценить перспективы «легитимистов» и их противников в лице сторонников Великого князя Николая Николаевича (Младшего), к которым относились генерал Врангель и его сотрудники. 

 

 

№ 4[16].

Командующий

Западной Добровольческой                                               Вх. № 2959                19 7/XI [17]

Армией[18]                                                                       Исх. № 3493              19 8/XI

№ 239.

22-го октября 1924 г.

г[ород] Гамбург.[19]

 

Милостивый Государь

Алексей Александрович,

Ваше циркулярное сообщение за № 2958 от 13 октября[20] я получил. Считаю своим долгом довести до сведения Генерала Барона Врангеля[21], что я и мой начальник штаба, как солдаты, на Манифест Его Императорского Высочества Великого Князя Кирилла Владимировича (об объявлении Себя на законном основании Императором Всероссийским) ответил[22] принятием верноподданнической присяги Законному Русскому Государю Императору. Чины моей армии будут также все[23] приведены к присяге.

Так я понимаю свой долг перед Законным Русским Императором и Родиной. Точно так же я понимал его тогда, когда не изменил[24] присяге покойному Государю Императору и когда вел свою армию[25] открыто под монархическим лозунгом.

 

Его Превосходительству

Генерал-Майору А.А. Фон-Лампе.

Ген[ерал] М[айор] Князь Авалов

Гв[ардии] ротмистр Розенберг (?)[26]

 

№ 5[27].

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР

А. А. ФОН ЛАМПЕ.

«[8][28]» Ноября 1924 года.

№ 3479.

Г[ород] Берлин.

Милостивый Государь,

Павел Михайлович[29].

Ваше письмо от 22-го Октября с[его] г[ода] за № 239, посланное Вами в ответ на мое «циркулярное сообщение № 2958» мною получено.

Что касается до возбужденного Вами вопроса о доведении содержания письма Вашего до сведения Главнокомандующего Русской Армией Генерала Врангеля, то в этом не встречается необходимости, так как, призывая всех чинов Русской Армии и примыкающих к ней союзов[30] следовать призыву АВГУСТЕЙШЕГО ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО Е[ГО] И[МПЕРАТОРСКОГО] В[ЫСОЧЕСТВА] ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА[31], о чем я сообщал в моих и информационных сведениях за № 3444[32], Главнокомандующий предоставляет всем военнослужащим, не подходящим под указанные категории[33], полную свободу реагировать на акт 31-го августа[34] по своему усмотрению.

 

Его Сиятельству                                                      П. Генерал-Майор ф[он] Лампе[35]

Князю П. М.

А В А Л О В У.

 

№ 6[36].

Генерал-майор                                                         Вх. № 2070                19 13/XI[37]

Князь П.М. Авалов                                                    Исх. № 3493              19 14/XI

«13» ноября 1924 г.

№ 346.

гор[од] Гамбург[38].

Милостивый Государь

Алексей Александрович.

Ваше письмо от 8-го ноября с[его] г[ода] за № 3479[39] мною получено. Относительно первой его части довожу до Вашего сведения, что мне совершенно безразлично[40], донесете ли Вы или нет содержание моего письма генералу бар[ону] Врангелю — это вопрос понимания воинской дисциплины[41]; что же касается меня, то после моего ознакомления с последними действиями генерала бар[она] Врангеля я все равно считаться с его мнением не могу. /Основание: отрешение от должности генералом бар[оном] Врангелем командира Сводного Гвардейского Конного[42] полка за присягу ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ; требование генерала бар[она] Врангеля об отмене в «Союзе Русских Офицеров Участников Великой Войны» девиза «ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО» и т. п./

 

Военному Представителю

ген[ерала] бар[она] Врангеля

в Берлине, Его Превосходительству

Генерального Штаба генерал-майору

А. А. фон Лампе

 

Относительно второй части Вашего письма, то в данном случае меня интересует[43] лишь вопрос — в каком из Ваших писем Вы были искренни[44] со мною. В письме ли от 20-го января за № 300[45], где Вы мне подтверждаете желание генерала бар[она] Врангеля работать совместно, или же теперь, когда Вы меня относите к [«]не подходящим под указанные категории».

В заключение прилагаю Вам при сем Циркулярное письмо[46] АВГУСТЕЙШЕГО БРАТА ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА[47], в котором Вы найдете правильную оценку настоящего положения и к которому я ничего не могу прибавить[48].

Приложение: Копия Циркулярного письма ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА

 

Генерал[-]майор Князь Авалов.

 

№ 7[49].

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

ГЕНЕРАЛ-МАЙОР

А. А. фон-Л а м п е.

«14» Ноября 1924 г.

№ 3493.

г[ород] Берлин.

На № 346

Милостивый Государь,

Павел Михайлович[50].

Принося Вам мою искреннюю признательность за препровождение мне копии циркулярного письма ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА[,] считаю долгом Вас уведомить, что таковая копия письма, как не секретная, у меня уже имеется, почему я, не желая Вас лишать экземпляра этой копии, при сем возвращаю его Вам обратно[51].

Я не считаю для себя возможным входить в оценку деятельности Главнокомандующего[,] и поэтому меня не касается вопрос[,] считаетесь ли Вы с его мнением или нет, могу только пожалеть, что Вы не нашли возможным сообщить мне этого раньше, так как со времени недовольства Главнокомандующего действиями — Союза русских офицеров участников [Великой] войны — прошло уже более года, за каковое время я неоднократно по Вашему желанию виделся с Вами.

 

Его Сиятельству

Князю П.М.

А В А Л О В У.

 

Я готов также удовлетворить Ваше любопытство по поводу моих писем № 300 и 3479.

Состоя с Вами лишь в служебной переписке, я в моих письмах руководствовался служебными обязанностями и неизбежно принужден был следовать за изгибами Вашей линии поведения. Так[,] в ответе на Ваше желание в дальнейшей Вашей деятельности руководствоваться указаниями Главнокомандующего я уведомил Вас о согласии на это Главнокомандующего /№ 300/, в ответ же на Ваше извещение о том, что Вы, не дождавшись указаний ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ И ВЕРХОВНОГО Главнокомандующего НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА и Главнокомандующего Генерала ВРАНГЕЛЯ[,] приняли самостоятельное решение[,] прямо расходящееся с полученными Вами указаниями, я уведомил Вас о том[,] что Вы не подходите под категорию чинов Русской Армии или союзов[,] к ней примыкающих /№ 3479/.

Приложение: Копия письма Е[ГО] И[МПЕРАТОРСКОГО] В[ЫСОЧЕСТВА] В[ЕЛИКОГО] К[НЯЗЯ] АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА.

 

П. Генерал-Майор ф[он] Лампе[52] 

 

 

 

[1] Поздним вечером 1(14) марта 1917 г. в Пскове император Николай II после долгой беседы с главнокомандующим армиями Северного фронта генералом от инфантерии Н. В. Рузским — и с учетом особого мнения, которое изложил в своей телеграмме начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал от инфантерии М. В. Алексеев, находившийся в Ставке в Могилеве, — согласился наделить Государственную Думу правом формировать Совет министров. Об этом государь повелел уведомить Алексеева с целью публикации соответствующего манифеста (см.: Телеграмма царя ген. Алексееву 2 марта 1917 г. № 1223/Б в: Февральская революция 1917 года // Красный Архив. Т. II (21). М., 1927. С. 62). Таким образом, де-факто Российская империя перешла от ограниченно-конституционной (с 1906) к полной конституционной монархии, близкой к британскому образцу. Поэтому, когда ночью и утром 2 марта возник вопрос о политической целесообразности передачи российского престола наследнику — с целью умиротворения страны, спасения государевой семьи, находившейся в мятежном Царском Селе, и фронта накануне готовившегося наступления, — он не имел принципиальной остроты. В тот же день Николай II отрекся от престола, каковое решение не запрещалось действующим Сводом основных государственных законов (СОГЗ) 1906 г. — но в пользу Великого князя Михаила Александровича. Тем самым уходивший монарх грубо нарушил права сына, де-юре остававшегося государем вплоть до убийства вместе с родителями и сестрами. При этом 2 марта многомиллионная русская армия в одночасье оказалась освобождена от присяги не только Николаю II, но и Алексею Николаевичу, которому войска присягали как наследнику-цесаревичу.

3 марта Великий князь Михаил Александрович, находившийся в Петрограде, не согласился, но и не отказался царствовать до решения вопроса о форме правления Всероссийским Учредительным Собранием: самочинным органом власти, СОГЗ не предусмотренным (среди современных публикаций источников см. текст его манифеста, например в: Док. № 354. Предписание начальника Штаба верховного главнокомандующего… № 1943, 4 марта 1917 г. // Ставка и революция. Штаб Верховного главнокомандующего и революционные события 1917 — начала 1918 г. по документам Российского государственного военно-исторического архива. Сб. документов. Т. I. 18 февраля — 18 июня 1917 г. М., 2019. С. 421).

[2] Сын Великого князя Михаила Александровича граф Г. М. Брасов (1910— 1931) прав на престол не имел.

[3] [Рескрипт от 4 января 1922 г. Великого князя Кирилла Владимировича — председателю Высшего Монархического Совета Н. Е. Маркову] // Граф Г. К. Государь Великий Князь Кирилл Владимирович Августейший Блюститель Государева Престола. Мюнхен, [1922]. С. 24.

[4] Днем 1 марта 1917 г. Великий князь Кирилл Владимирович, находившийся в Петрограде, где продолжался бунт частей гарнизона, написал предосудительную записку командирам частей царскосельского гарнизона следующего содержания: «Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому Правительству [Исполнительному комитету Государственной Думы (ИКГД). — А. Д.]. Уверен, что Вы и вся вверенная Вам часть также присоединитесь к нам. Командир Гвардейского экипажа свиты его величества Контр-адмирал Кирилл» (цит. по: Перетц Г. Г. В цитадели русской революции // Февраль 1917 года глазами очевидцев. М., 2017. С. 136). В пятом часу пополудни Великий князь Кирилл Владимирович прибыл в Таврический дворец, явился к председателю ИКГД действительному статскому советнику в звании камергера М. В. Родзянко и предоставил в полное распоряжение Думы Гвардейский экипаж, который подошел чуть позже. Чины Экипажа выслушали короткую патриотическую речь председателя военной комиссии ИКГД А. И. Гучкова, а затем вернулись в казармы на Екатерингофском проспекте в 4-й Адмиралтейской (Коломенской) части столицы. Их командир продолжил общение с журналистами (см.: Перетц Г. Г. В цитадели русской революции. С. 135; Спиридович А. И. Великая Война и Февральская Революция 1914—1917 г.г. Кн. III. Нью-Йорк, 1962. С. 216—217). На следующий день императрица Александра Федоровна писала мужу из Царского Села: «Кирилл ошалел, я думаю: он ходил к Думе с Экип<ажем> и стоит за них» (цит. по: Письмо № 651 от 2 марта 1917 г. императрицы Александры Федоровны — Николаю II // Переписка Николая и Александры Романовых 1916—1917. Т. V. 1916—1917 г. г. М.; Л., 1927. С. 230. Курсив в источнике). Тем самым, по справедливой оценке Генерального штаба (далее ГШ) генерал-лейтенанта Н. Н. Головина, «Великий князь Кирилл Владимирович на третий же день солдатского мятежа присоединяется к восставшим и призывает к этому и другие войска» (см.: Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917—1918 гг. Ч. I. Кн. 1-я. [Париж; Tallinn, 1937]. С. 17), каковые действия — независимо от мотивации — содержали признаки государственной измены.

В следующие мартовские дни — после распространения акта Великого князя Михаила Александровича с заявлением о намерении «восприять Верховную власть» в случае положительного решения о форме правления Всероссийского Учредительного Собрания — Великий князь Кирилл Владимирович письменно определил собственную позицию: «Относительно прав наших и в частности и моего на Престолонаследие, я, горячо любя свою Родину, всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа Великого Князя Михаила Александровича» (цит. по: Отказ Великого князя Кирилл Владимировича [с факсимиле рукописного подлинника из ГА РФ] // Николай II: Венец земной и небесный. Царственные мученики: Пророчества, чудеса; даты, события, документы; молитвы, акафисты и канон. М., 1998. С. 284). Таким образом, поведение Великого князя Кирилла Владимировича 1 марта и его добровольное решение о связывании своих наследственных прав с волей Всероссийского Учредительного Собрания — нелегитимной властной институции с точки зрения действовавшего СОГЗ 1906 г. — по существу делали необоснованными его эмигрантские претензии на главенство в Российском Императорском Доме и русский престол. 

[5] Цит. по: Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля: Неизвестные материалы по истории русской эмиграции 1920-х годов. СПб., 1996. С. 20.

[6] Цит. по: Русский Народ! // Граф Г. К. Государь Великий Князь Кирилл Владимирович… С. 26.

[7] Цит. по: Российское воинство! // Там же. С. 28. Курсив в источнике.

[8] Цит. по: Тезисы доклада о структуре власти и управления // Генерал Дитерихс. М., 2004. С. 384.

[9] Док. № 299. Приказ представителя Главнокомандующего Русской армией при представительстве Венгрии полковника фон Лампе… № 41, 27 августа 1922 г. // Русская военная эмиграция 20-х— 40-х годов. Документы и материалы. Т. I. Кн. 2. М., 1998. С. 663.

[10] Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля. С. 44.

[11] Там же. С. 45—46.

[12] И. А. Ильин. «О положении». Май 1925 г. в: И. А. Ильин и П. Н. Врангель: 1923— 1928 гг. / Вводная ст., подгот. текста и комм. В. Г. Бортневского // Русское прошлое (СПб.). 1996. Кн. 6. С. 238.

(вопрос к верстке: можно ли выделенные слова: В. Г. Бортневского, взять в прямоугольную рамочку? Она есть в публикации.)

[13] Док. № 2. Манифест Великого Князя Кирилла Владимировича, 31 августа / 13 сентября 1924 г. // Политическая история русской эмиграции. 1920— 1940 гг. Документы и материалы. М., 1999. С. 74.  

[14] Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля. С. 47—48.

[15] Док. № 7. Обращение сторонников великого князя Кирилла Владимировича к русской эмиграции… // Русская военная эмиграция 20―40-х годов XX века. Документы и материалы. В 10 т. Т. 4. М., 2007. С. 37.

[16] Hoover Institution Archives, Stanford University (HIA). General A.A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 239 от 22-го октября 1924 г. генерал-майора князя Авалова и Гв. ротмистра Розенберга (?) — ГШ генерал-майору А. А. фон Лампе. Машинопись с пометками.

[17] Чернильный штамп. Слова и цифры, выделенные в публикации курсивом, вписаны от руки.

[18] Должность и армия полуобведены от руки со знаком вопроса.

[19] Наискосок слева направо от руки — правее машинописной «шапки» письма — ехидное замечание (А. А. фон Лампе?): «Довольно среднее <неразборчиво, возможно: приобретение> для „Государя Императора“. 6. XI. [1]924».

[20] В коллекции отсутствует.

[21] Рукописное подчеркивание в оригинале.

[22] Так в источнике. Правильно: ответили. Здесь поверх первых четырех строк письма размашистая и неразборчивая пометка карандашом: А вх.

[23] В оригинале слово «все» обведено от руки чернилами и проведены вниз листа две стрелочки к двум именам, которыми подписано письмо. Прозрачный намек на то, что вся «Западная Добровольческая армия» в тот момент состояла из двух человек.

[24] В оригинале слова «не изменил» обведены от руки чернилами и проведена вниз листа стрелочка к рукописной надписи: «Почему же Ав[алов] прав до сих пор?»

[25] В оригинале слова «вел свою армию» обведены от руки чернилами и проведена вниз листа стрелочка к рукописной надписи: «Против Ген[ерала] Юденича?»

[26] Фамилия читается с трудом. Подпись выполнена тем же почерком, что и вышестоящая.

[27] HIA. General A. A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 3479 от « » Ноября 1924 г. ГШ генерал-майора А. А. фон Лампе — генерал-майору князю П. М. Авалову. Машинопись с пометками. 

[28] Дата в оригинале не проставлена. Установлена по упоминанию в следующем письме.

[29] Второй экземпляр, отложившийся в бумагах военного представителя. Над обращением, справа от «шапки», надпись от руки: На Вх[одящий] № 2059.

[30] Слева на полях размашистая и неразборчивая пометка синим карандашом: А вх.

[31] См. например: № 39. Распоряжение от 1 августа 1924 г. Распоряжение генерала Врангеля № 32. г[ород] Сремски Карловцы 19 июля / 1 августа 1924 года // Бортневский В. Г. Загадка смерти генерала Врангеля. С. 134—135.

[32] В коллекции отсутствует.

[33] То есть не состоящих в рядах войск и союзов.

[34] Манифест Великого князя Кирилла Владимировича.

[35] Ниже подписи автора письма неразборчивая рукописная надпись, возможно, связанная с делопроизводителем.

[36] HIA. General A. A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 346 от 13 ноября 1924 г. генерал-майора князя П. М. Авалова — ГШ генерал-майору А. А. фон Лампе. Машинопись с пометками, 2 с. 

[37] Чернильный штамп.

[38] Под «шапкой» письма надпись от руки: «14.XI.[1]924. Отвечу сам <росчерк, фон Лампе?>». Ниже размашистая и неразборчивая пометка синим карандашом: А вх.

[39] В коллекции отсутствует.

[40] Рукописное подчеркивание в оригинале.

[41] Рукописное подчеркивание в оригинале. На полях слева — рукописный вопросительный знак.

[42] Правильно (на 1924): отдельного Гвардейского кавалерийского дивизиона, которым командовал Гвардии полковник К. В. Апухтин (позднее по КИАФ произведен Великим князем Кириллом Владимировичем в генерал-майоры (1929) и генерал-лейтенанты (1929)). Подробнее о конфликте с его исключением см.: Александров К. М. Русская Гвардия в изгнании // Александров К. М. Война и мир Русского Зарубежья. М., 2022. С. 121—122.

[43] Рукописное подчеркивание в оригинале.

[44] Рукописное подчеркивание в оригинале. Над подчеркнутым словом от руки проставлен знак вопроса.

[45] В коллекции отсутствует.

[46] В коллекции отсутствует.

[47] Андрей Владимирович, Великий князь (1879—1956) — четвертый сын Великого князя Владимира Александровича и Великой княгини Марии Павловны, внук Александра II; военный юрист, на февраль 1917: командующий Л.-гв. Конной артиллерией (1915), Свиты Его Величества генерал-майор (1915). В эмиграции (с 1920) участвовал в деятельности русских воинских организаций, председатель Гвардейского Объединения (1947—1956), почетный председатель Союза Зарубежного Российского Воинства (1949—1956).

[48] Слева на полях предложение отчеркнуто волнистой линией и сделано рукописное примечание: «Уже есть».

[49] HIA. General A. A. von Lampe Archives. Box 1. Folder «Correspondence Avalov, Prince Pavel M., 1919—1924». Письмо № 3493 от 14 ноября 1924 г. ГШ генерал-майора А. А. фон Лампе — генерал-майору князю П. М. Авалову. Машинопись с пометками, 2 с. 

[50] Второй экземпляр, отложившийся в бумагах военного представителя. Над обращением, в правом верхнем углу листа, надпись от руки синим карандашом: Вх[одящий] № 2070.

[51] Слева на полях размашистая и неразборчивая пометка синим карандашом: А вх.

[52] Ниже подписи автора письма неразборчивая рукописная надпись, возможно, связанная с делопроизводителем.