Там, в золотистой пряже Праги мы с явью бред переплели…

Оцените материал
(1 Голосовать)
Там, в золотистой пряже Праги мы с явью бред переплели…

Прага в поэзии русских эмигрантов

В предлагаемой читателям подборке преобладают поэты, являвшиеся участниками самого крупного литературного объединения в Праге ― «Скита поэтов», просуществовавшего с начала 1920-х гг. до Второй мировой войны.

Это Вячеслав Лебедев, Татьяна Ратгауз, Эмилия Чегринцева, Дмитрий Кобяков и Христина Кроткова. Многие участники «Скита» затем покинули Чехословакию и жили в других странах, но пражское содружество не распалось, продолжились публикации и обсуждения, а также и личные связи.

Особое место, без сомнения, занимает «пражская» поэзия Марины Цветаевой как ввиду редкого поэтического дарования автора, так и исключительного отношения к городу и стране: «Прага! Прага! Никогда не рвалась из нее и всегда в нее рвусь1… Ни один город мне так не врастал в сердце! <…> Чехия у меня осталась в памяти как один синий день и одна ― туманная ночь. Бесконечно люблю Чехию»2.

Игорь Северянин и Иосиф Бродский в Чехии никогда не жили, но впечатление от Праги, будь то непосредственное, как у Северянина, побывавшего однажды в ней на гастролях, или опосредованное, как у Бродского после чтения поэзии В. Незвала, было столь сильным, что вдохновило их на стихи о ней.

 

Христина Павловна Кроткова (1904—1965) — поэт, журналист, литературный критик, переводчица, участница «Скита поэтов». Родилась в Самаре, в семье учителей. В 1922 году вместе с родителями перебралась в Прагу к брату, воевавшему в 1918―1920-е гг. в Белой армии и оказавшемуся затем в Чехословакии. Училась сначала в пражском Политехническом институте, позднее — в Карловом университете, где изучала химию и физику. С 1929 года жила во Франции. С 1939-го — в США.

 

Прага

Почила тень по улицам густым

И притаилась в углубленной нише.

Предупреждающий встал трубный дым, ―

День поднялся и занялся чуть выше;

И разобщившись с сумраком пустым,

Угодьями позеленели крыши.

 

Богатством отуманенных окон

Прельстилося междоусобье зданий.

Столетий поредевших испокон

На погребах замок и цепь преданий.

И, сев на позабывшийся балкон,

Занялся день, еще немного ранний.

 

По Карлову мосту, вздымая воз,

Конь шел над потонувшими быками3.

Катилися, как с пира на погост,

Колеса за спешащими ногами,

И, грохнувши о едущий помост,

Свернулись бочки добрыми друзьями.

 

На плоскогорья побрели дворцы,

Чтобы, срастясь, не показаться уже.

Асфальтами заменены торцы4,

Чтобы моторы выбегали глуше.

Трамваев отдаленные концы

Чуть сблизились в осенней стуже5.

 

В газонах чародейные цветы

Рассыпали мертвеющие пряди.

Льют темное обилие листы

На заживо зарытый в землю радий6.

Алхимиков согбенные персты

Рвут гроздья в Королевском винограде7.

1922

 

 

Дмитрий Юрьевич Кобяков (1898—1978) — поэт, журналист, филолог, переводчик, член литературного объединения «Скит поэтов». В 1920 году эмигрировал в Югославию, с 1923 года — в Праге, где учился на юридическом факультете Карлова университета (1923—1924). С 1925 года — в Париже. В 1957 году вернулся в СССР.

 

На Страгове8

 

Зачертит насмешливый и оголтелый

коричневых листьев тяжелый взлет,

над дымом аллеи — осенний — провеет

прозрачнейший ветер — летя вперед.

Коричневы листья. И вот пелеринкой,

и вот, как осеннее золото кос,

прольется из сердца — разбитая крынка —

чадящим укором в дыму папирос.

Подумав — не вспомнить — зачем и едва ли

поможет продолжить и вспомнить когда.

Как будто так медленно не нарастали

на горечь разлуки слоями года.

Июнь 1924

 

 

 

Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев, 1887—1941) — поэт, основатель эгофутуризма. Родился в Санкт-Петербурге. С 1918 года в эмиграции в Эстонии. В 1920-е гг. много гастролировал, в 1925 году посетил Чехословакию, где встречался с Е. Н. Чириковым и Вас. И. Немировичем-Данченко и выступил на собрании литературного объединения «Скит поэтов».

 

 

Прага

 

Магнолии ― глаза природы ―

Раскрыл Берлин ― и нет нам сна…

По Эльбе плыли пароходы9,

В Саксонии цвела весна.

 

Прорезав Дрезден, к Баденбаху10

Несясь с веселой быстротой,

Мы ждали поклониться праху

Живому Праги Золотой11.

 

Нас приняли радушно чехи,

И было много нам утех.

Какая ласковость в их смехе,

Предназначаемом для всех!

 

И там, где разделяет Влтава

Застроенные берега,

И где не топчет конь Вацлава

Порабощенного врага,

 

Где Карлов мост Господни Страсти

Рельефит многие века,

И где течет в заречной части

Венецианская «река»12,

 

Где бредит уличка алхимья13,

И на соборе, в сутки раз,

Вступает та, чье смрадно имя,

В апостольский иконостас14,

 

Там, где легендою покрыто

Жилище Фауста15 и храм,

Где слала Гретхен-Маргарита

Свои молитвы к небу16, ― там,

 

Где вьются в зелени овраги,

И в башнях грезят короли,

Там, в золотистой пряже Праги

Мы с явью бред переплели.

1925

 

Эмилия Кирилловна Чегринцева (1904—1989) — поэт, член литературного объединения «Скит поэтов» и Союза русских писателей и журналистов в Чехословакии. С 1927 года в Праге, училась на философском факультете Карлова университета.

 

Прага

 

Растянув тишину по аллеям,

приколов к темноте фонари,

теплый вечер мундиров алеет

на посту у сентябрьской зари.

 

Каменеет дворцовая стража,

каменеют химеры и храм17.

Смерть на ратуше время покажет: ―

Горожане, пора по домам!18

 

И тогда из-под арок в извивы

узких улиц, сквозь копоть и пыль,

золотистым играющим пивом

малостранская19 вспенится быль.

 

Газ больными глазами моргает20,

и туман вырастает стеной,

и бунтарские песни слагая,

бродят души в угрюмой пивной.

 

Хмель их горек, и хмельно их горе,

потрясает кружками цех;

а в молчанье обсерваторий

ищет Браге счастья для всех21.

 

И, пугаясь полночного крика,

по подвалам алхимики ждут

золотую удачу, и дико

над ретортами ночи плывут.

 

И в предчувствии бед и бездолья,

одинокий и злой, как скопцы,

серым пальцем глиняный Голем22

королевские метит дворцы23.

1929-1936

 

Анатолий Сергеевич Штейгер (1907—1944) родился в имении Николаевка Киевской губернии. Его предки происходили из старинного швейцарского рода баронов Штейгер. В 1920 году эмигрировал с семьей в Константинополь, затем в Чехословакию, где учился в гимназии в Моравской Тршебове. С середины 1920-х гг. жил во Франции. Родной брат Аллы Головиной.

 

***

Не поверю, чтоб в целой Праге

Не нашелся за этот срок

Карандаш и листок бумаги.

 

Или требуют десять строк

Столько времени, сил, отваги?

 

 

***

Только утро любви не забудь.

И. Анненский24

 

Только утро любви не забудь,

Только утро, — как нищая в храме,

Мы, внезапно схватившись за грудь,

Ничего не увидим за нами.

 

Будет серая тьма жестока,

И никто нам уже не поможет,

Лишь прохожий, что два медяка

На глаза, а не в чашку положит25.

 

 

Марина Ивановна Цветаева (1892―1941) ― поэт, переводчик. В эмиграции с 1922 года в Берлине, затем в Чехословакии (жила в основном в окрестностях Праги), с 1925-го в Париже. В 1939 году вернулась в СССР.

 

Прага

 

Где сроки спутаны, где в воздух ввязан

Дом ― и под номером не наяву!

Я расскажу тебе о том, как важно

В летейском городе26 своем живу.

 

Я расскажу тебе, как спал он,

Не выспался ― и тянет стан,

Где между водорослью и опалом

День деворадуется27 по мостам.

 

Где мимо спящих богородиц

И рыцарей, дыбящих бровь,

Шажком торопится народец

Потомков ― переживших кровь.

 

Где честь, последними мечами

Воззвав, ― не медлила в ряду.

О городе, где все очами

Глядит ― последнего в роду.

21.04.1923

 

 

Пражский рыцарь28

 

Бледно — лицый

Страж над плеском века —

Рыцарь, рыцарь,

Стерегущий реку.

 

(О найду ль в ней

Мир от губ и рук?!)

Ка — ра — ульный

На посту разлук.

 

Клятвы, кольца…

Да, но камнем в реку

Нас-то — сколько

За четыре века!

 

В воду пропуск

Вольный. Розам — цвесть!

Бросил — брошусь!

Вот тебе и месть!

 

Не устанем

Мы — доколе страсть есть!

Мстить мостами.

Широко расправьтесь,

 

Крылья! В тину,

В пену — как в парчу!

Мосто — вины29

Нынче не плачу!

 

— «С рокового мосту

Вниз — отважься!»

Я тебе по росту,

Рыцарь пражский.

 

Сласть ли, грусть ли

В ней — тебе видней,

Рыцарь, стерегущий

Реку — дней.

27 сентября 1923

 

 

Стихи к Чехии. Март

 

Атлас ― что колода карт:

В лоск перетасован!

Поздравляет ― каждый март: ―

С краем, с паем с новым!30

 

Тяжек мартовский оброк:

Земли ― цепи горны ―

Ну и карточный игрок!

Ну и стол игорный!

 

Полны руки козырей:

В ордена одетых

Безголовых королей,

Продувных ― валетов.

― Мне и кости, мне и жир!

Так играют ― тигры!

Будет помнить целый мир

Мартовские игры.

 

В свои козыри ― игра

С картой европейской.

(Чтоб Градчанская гора ―

Да скалой Тарпейской31!

 

Злое дело не нашло

Пули: дули пражской.

Прага ― что! и Вена ― что!

На Москву ― отважься!

 

Отольются ― чешский дождь,

Пражская обида.

― Вспомни, вспомни, вспомни, вождь, ―

Мартовские Иды!32

22.04.1939

 

Татьяна Даниловна Ратгауз (1909—1993) — поэт, автор мемуаров. С 1921 года в эмиграции в Берлине, с конца 1923-го ― в Праге, с 1935-го ― в Риге. Участник литературного объединения «Скит поэтов». Дочь поэта Даниила Ратгауза.

 

 

Память о Праге

 

Туманный город серебристых башен,

Ласкающий, старинный, кружевной,

Как детство, в жадной памяти украшен

Почти немыслимой весной.

 

Его торжественны седые своды

И куполов зеленая парча.

Спеша, толкаясь, убежали годы,

Как школьники, в проулках топоча.

 

И в час бессонницы, взволнованный и гулкий.

Безмолвно вороша старинные листы.

Опять я огибаю переулки,

Пересекаю сонные мосты,

 

Чтобы, минуя площади и парки,

Тоску тугую утопив в слезах,

В тенистой нише, где-нибудь под аркой

Увидеть юности лукавые глаза.

1931-1938

На Карловом мосту

 

Под небом утренним тебя не встретить…

Жесток и розов солнечный мороз.

А на мосту на низком парапете

Холодный позолоченный Христос.

 

Чернеют башни. Завтра воскресенье.

Бежит игрушкой заводной трамвай33.

В костеле — ладан, золото и пенье,

И кто-то все еще упорно верит в рай.

 

И все по-старому так горек ветер,

А под мостом линялая вода.

Теперь я поняла — тебя не встретить.

Ни завтра, ни сегодня, никогда.

 

 

Иосиф Александрович Бродский (1940―1996) ― поэт, переводчик. В эмиграции в США с 1972 года.

 

Витезслав Незвал34

 

На Карловом мосту ты улыбнешься,

переезжая к жизни еженощно

вагончиками пражского трамвая35,

добра не зная, зла не забывая.

На Карловом мосту ты снова сходишь

и говоришь себе, что снова хочешь

пойти туда, где город вечерами

тебе в затылок светит фонарями.

На Карловом мосту ты снова сходишь,

прохожим в лица пристально посмотришь,

который час кому-нибудь ответишь,

но больше на мосту себя не встретишь.

На Карловом мосту себя запомни:

тебя уносят утренние кони.

Скажи себе, что надо возвратиться,

скажи, что уезжаешь за границу.

Когда опять на родину вернешься,

плывет по Влтаве желтый пароходик.

На Карловом мосту ты улыбнешься

и крикнешь мне: печаль твоя проходит.

Я говорю, а ты меня не слышишь.

Не крикнешь, нет, и слова не напишешь,

ты мертвых глаз теперь не поднимаешь

и мой, живой, язык не понимаешь.

На Карловом мосту — другие лица.

Смотри, как жизнь, что без тебя продлится,

бормочет вновь, спешит за часом час...

Как смерть, что продолжается без нас.

29 июня 1961

 

Вячеслав Михайлович Лебедев (1896―1969) ― поэт, переводчик, литературный критик. Родился в Воронеже, учился в Петрограде в Институте инженеров путей сообщения Императора Александра I. С 1918 года в Добровольческой армии. С 1920 года в эмиграции в Болгарии, с 1922-го ― в Чехословакии. Участник литературных объединений «Далиборка» и «Скит поэтов». Член Союза русских писателей и журналистов в ЧСР. Переводил на чешский поэзию И. Бунина.

 

На дальнем пути

 

Вот так — поля и белый дом…

Бледнеет день в лазури ясной,

И месяц маленький и красный

Опять родился над прудом.

Всё так же в Туле или в Праге

Идут дожди, шумят леса,

И молодые голоса

Поют по вечерам в овраге.

И та же жизнь — любви и встреч

Неизреченная осанна…

Как может сердце уберечь

Всё то, что помнит так туманно?..

 

— Быть может, северные дни

Еще сиреневей и тише.

И сердцу, может быть, сродни

Ветряк, соломенные крыши,

Поля, дороги, скрип телег,

Божница36 на мосту покатом,

И голубой, вечерний снег

Под нежным розовым закатом.

Но что же сделать я могу?..

Как с неизбежностью поспорю…

 

— Так отъезжающие в море

Грустят о днях на берегу.

И кажется каюта душной…

Ну что ж… Дорога — далека.

И сердце учится послушно

Словам чужого языка…

1 Цветаева М. Собрание сочинений в семи томах. М., 1995. Т. 6. С. 361.

2 Там же. С. 428.

3 Очень удачный образ, в котором обыгрываются оба значения слова «бык»: бык-животное (подобно коню) и бык — промежуточная опора моста. Карлов мост стоит на 17 опорах-быках.

4 Торцы — шестигранные бруски поперечно разрезанных бревен, которые использовались для мощения улиц. Деревянные покрытия Карлова моста были заменены асфальтом в 20-е гг. XX в. Ср. позднее у И. Бродского в поэме «Гость» (1961): «Вот улица с осенними дворцами, / но не асфальт, покрытая торцами…» В 1978 г. асфальт на мосту был демонтирован, мост стал пешеходным.

5 С 1883 г. через Карлов мост пролегал трамвайный маршрут от Национального театра к Малостранской площади (первоначально конно-рельсовая дорога). К началу XX в. конку заменил электрический трамвай. В 1908 г. трамвайное движение по мосту было запрещено во избежание его разрушения.

6 Ср. у М. Цветаевой в «Стихах к Чехии. Сентябрь» (1939): «Взглянь на те горы! / В этих горах — / Лучшее найдено: / Родина — радия». Мария Склодовская-Кюри (1867—1934), изучая в 1898 г. урановую руду из Йоахимстальского (Яхимовского) рудника Богемии, открыла два до того времени неизвестных науке металла, которым дала названия полоний (в честь своей родины) и радий.

7 Район Праги Винограды (чеш. Vinohrady) до 1960 г. назывался Королевские Винограды (Královské Vinohrady).

8 Страгов (Strahov) — возвышенная часть левобережной Праги, где находится Страговский монастырь и откуда открывается вид на город.

9 Ср. о пароходах на Эльбе примерно в то же время у В. Шкловского в эпистолярном романе «Zoo. Письма не о любви, или Третья Элоиза» (1923): «…попросить самый большой кран, чтобы он поднял меня за шиворот и показал запруженную шлюзами Эльбу, много железа, пароходы, перед которыми автомобили ― только блохи».

10 Течен-Боденбах (нем. Tetschen-Bodenbach) — старое название г. Дечин (Děčín) на севере Чехии в Устецком крае. Расположен на пути Берлин — Дрезден — Прага.

11 Происхождение эпитета «золотая» объясняется по меньшей мере в четырех версиях: 1) во второй половине XIV в. башни Пражского Града были позолочены; 2) фасады домов штукатурили с добавлением песка из Влтавы, что придавало им золотой блеск; 3) в конце XVI ― начале XVII вв. производились алхимические опыты по добыванию из ртути золота; 4) В 1864―1865-х гг. и затем в 1884―1930-х гг. выходил иллюстрированный литературно-художественный журнал «Злата Прага» (Zlatá Praha), который, к слову сказать, много занимался и популяризацией русской литературы.

12 Речь идет о реке Чертовка (Čertovka), район возле которой называют «пражской Венецией». В воспоминаниях писателя Марка Слонима, жившего в Праге в 1922―1927 гг., Чертовка выглядела таким образом: «Если <…> спуститься по лестнице вниз, попадаешь в сонное царство пражской Венеции ― в Чертовку. Здесь медленно течет вода под железными быками моста, изгибы реки и ее мелкие рукава образуют каналы, неподвижные, точно заводи. Обрушенные домики со стрельчатыми окнами, над которыми неожиданно расцветают мансарды с изгибами рококо, тесно лепятся друг к другу, вырастая прямо из каналов. У разваливающихся строений ― пристройки, надстройки, голубятни <…>. Есть домики, как в Венеции ― сваями в воде, и когда отбегает волна, источенные бревна торчат темным оскалом».

13 Злата уличка (Zlatá ulička, именно форма слова «уличка», а не «улочка» была распространена в речи русской эмиграции в Чехии) — старинная улица, расположенная в Пражском Граде. По одной из легенд, на ней селились алхимики, пытавшиеся получить философский камень, эликсир вечной молодости и золото.

14 Вероятнее всего, И. Северянин называет собором Староместскую ратушу с курантами, на которых фигура Смерти кивает головой, звонит в колокольчик и переворачивает песочные часы. С той лишь разницею, что делает она это ежечасно, а не раз в сутки.

15 Дом Фауста (Faustův dům) — здание, построенное в XV в. в позднеготическом стиле, в XVI в. перестроенное в стиле ренессанс, а в XVIII в. — в стиле барокко. Расположено на Карловой площади (Karlovo náměstí). В конце XVI в. здесь жил алхимик Эдвард Келли, что и послужило возникновению легенды о проживании в этом доме доктора Фауста. Само название Faustův dům появилось значительно позже, в 1840 г., когда писатель Антонин Вртятко (Antonin Jaroslav Vrt'atko) в журнале «Властимил» (Vlastimil) рассказал историю о приехавшем в Прагу студенте Яне Штястном, чья фамилия в переводе на латинский писалась Faustus («счастливый»). В какой-то момент студент бесследно исчез, и его знакомые решили, что его унес дьявол. Затем этот сюжет нашел свое развитие в «Старинных чешских сказаниях» (Staré pověsti české, 1894) Алоиса Йирасека (Alois Jirásek).

16 Непосредственно рядом с Домом Фауста, к югу от Карловой площади, находится костел св. Яна Непомуцкого на Скалке (Kostel svatého Jana Nepomuckého na Skalce) ― шедевр пражского барокко. Один из священников этой церкви — Карел Яэниг — жил в служебном помещении Дома Фауста и вел весьма экстравагантный образ жизни: его комната была окрашена в черный цвет, на стенах были сделаны погребальные надписи, а сам он спал в гробу, возле которого был поставлен череп.

17 Химеры на соборе св. Вита имеют как прикладную функцию (служат водостоками), так и мистическую (отпугивают дьявола).

18 См. примечание 14.

19 Мала Страна (Malá Strana) — старая аристократическая часть города Праги на левом берегу Влтавы.

20 В 1847 г. в Праге был построен газовый завод, тогда же на улицах города появились первые газовые фонари.

21 Тихо Браге (1546―1601) ― датский астроном и алхимик. С 1598 г. переехал в Прагу и был назначен придворным математиком и астрологом Рудольфа II. Жил в замке Бенатки-на-Йизере (Benátky nad Jizerou), недалеко от Праги, где была устроена обсерватория. Занимался составлением гороскопов для придворной знати. Похоронен в Тынском соборе.

22 Легендарный глиняный истукан, которого создал пражский раввин Лев бен Бецалель для защиты гетто от погромов. Однажды всегда послушный ему Голем взбунтовался и начал крушить все вокруг.

23 В этом действительно превосходном стихотворении нельзя также не обратить внимание и на великолепную звукопись, ориентированную на ключевой звуковой комплекс «Прага»: растянув, приколов, фонари, зари, каменеет, дворцовая, стража, каменеют, на ратуше, храм, горожане, пора, арок, малостранская, моргает, вырастает, бунтарские, Браге и т. п.

24 Вторая строка из стихотворения И. Анненского «В марте» (1910) из цикла «Трилистник соблазна» (сб. «Кипарисовый ларец»). У своего кумира И. Анненского для этого стихотворения А. Штейгер заимствует и стихотворный размер (анапест), и рифму: не забудь/грудь.

25 Опубликовано в газете «Воля России». Прага, 1931, № 10—12

26 Ср. также в письме М. Цветаевой А. Тесковой от 3 января 1928 г.: «Кстати, в Праге, определенно, что-то летейское, в ветвях, в мостах, в вечерах. Прага для меня не точка на карте». А также ее определение Праги как «города-призрака».

27 «Богородице Дево, радуйся» ― слова из молитвы ко Пресвятой Богородице.

28 Памятник рыцарю Брунцвику установлен у Карлова моста на острове Кампа. «У меня есть друг в Праге, каменный рыцарь, очень похожий на меня лицом. Он стоит на мосту и стережет реку: клятвы, кольца, волны, тела. Ему около пятисот лет и он очень молод: каменный мальчик» (Цветаева М. Указ. соч. Письма к Бахраху. С. 614.).

29 Мостовина ― плата за проход по мосту.

30 В марте 1938 г. был осуществлен аншлюс Австрии, в марте 1939-го на месте Чехословакии образовались Словацкая республика и Протекторат Богемии и Моравии.

31 Тарпейская скала ― расположена с южной стороны Капитолийского холма. В Древнем Риме с нее сбрасывали осужденных на смертную казнь.

32 Мартовские Иды — (лат. idus — день в середине месяца). Намек на убийство Юлия Цезаря, которое произошло 15 марта 44 г. до н. э. Ср. строки «вспомни… Мартовские Иды!» со словами Брута в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» в переводе Михаила Зенкевича: «Припомни март и мартовские иды…»

33 См. примечание 5.

34 Стихотворение написано летом 1961 г. в Якутии во время геологической экспедиции. За год до этого (1960) на рус. языке вышел сборник стихов В. Незвала.

35 См. примечание 5.

36 Киот, полка с иконами либо маленькая часовенка, которую устанавливали в тех местах, где поблизости не было храма.

Прочитано 29716 раз
« Жили-были Моральный кодекс строителя популизма »

Written By:

Ольга Репина

Последнее от Ольга Репина

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии
Наверх
Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.
Понятно
Подробнее