Кстати, на эскапады моды вы тоже реагируете спокойно, и на волосы подруги с прядями оранжевого и бирюзового цвета, и на пирсинг приятеля, и на его нежную дружбу с парнишкой из параллельной группы. Вы просто ведете себя так, как считаете нужным, но часто слышите, как окружающие называют вас толерантным человеком. Скорее всего, это так и есть, и все же хотелось бы знать, что же это такое толерантность, как широки ее границы?

От определения к пониманию

В разных языках она определяется по-разному. В английском языке толерантность — «готовность и способность воспринимать личность без протеста», во французском — «уважение свободы другого, его образа мысли», в арабском — это «прощение, снисхождение, сострадание, терпение», в персидском — «готовность к примирению». Русский словарь трактует это слово, скорее, как терпимость — способность терпеть что-то или кого-то...

Если обобщить все эти разрозненные формулировки, то можно собрать почти исчерпывающее определение толерантности. Под ними подразумевается готовность благосклонно и доброжелательно принимать внешность и поведение, признавать убеждения и взгляды других людей, тем более, если эти убеждения и взгляды вами лично не разделяются. Терпимость к чужому образу жизни, манере держаться, обычаям, чувствам, мнениям, идеям, верованиям — все это проявление толерантности на личностном, социальном уровне. Политики тоже используют этот термин, когда говорят об уважении других политических движений, идей, государственных устройств. В области культуры толерантной называют реакцию критиков и зрителей, когда те оценивают художественную ценность произведения без оглядки на разницу в религиозных воззрениях, историческом пути или культурных традициях стран, откуда произошли их создатели.

Границы толерантности

Если каждого конкретного человека спросить о том, как лично он понимает толерантность, то вряд ли мы получим такое развернутое определение. В условиях появления свободы выбора у каждого человека — как одеваться, как вести себя, во что верить — общество превратилось в массу совершенно не похожих друг на друга людей. Большинство людей бессознательно очерчивает для себя сферы, в которых совершенно искренне, интуитивно чувствуют потребность быть терпимыми. Для одних это религиозные воззрения или их отсутствие, атеизм, для других — национальность, этническая принадлежность или сексуальная ориентация. Но бывает и так, что проявить понимание и терпимость люди готовы лишь там и тогда, когда это не затрагивает их собственные интересы. Осознание, что нельзя быть толерантным на треть или половину, приходит не сразу и требует эмоциональных усилий. Беда, когда этого понимания нет у отдельного человека, а когда у целых народов — случаются трагедии.

История человечества знает примеры пренебрежения толерантностью, чудовищные по своим последствиям. Более семидесяти лет назад по фашистской Германии прокатилась волна еврейских погромов, получивших название «Хрустальная ночь». Те страшные события положили начало Холокосту — одному из самых кошмарных преступлений против человечества. В память об этом в 1996 году ООН провозгласила 16 ноября Международным днем, посвященным терпимости — International Day for Tolerance.

За последние месяцы десятки, сотни тысяч беженцев с Ближнего Востока, из Африки всеми правдами и неправдами стараются проникнуть в благополучные страны Европы и найти там убежище, спокойную и сытую жизнь. Ситуация, сложившаяся на южных подступах к европейскому континенту, на границах государств, на дорогах, вокзалах, в лагерях беженцев для многих европейцев становится новым серьезным испытанием их толерантности.

Страх и совесть

Панические настроения, слова о «гибели Европы» и закате европейской цивилизации из-за массового притока мусульман, жесткие заявления властей, акции протеста — все это можно было бы объяснить инстинктивным страхом перед иным, чужим и чуждым, а потому кажущимся опасным и угрожающим. Но эти настроения подогреваются, с одной стороны, националистическими организациями и политиками, которые воспользовались моментом, чтобы напомнить о себе и набрать предвыборные очки. С другой стороны, либеральные силы из самых лучших побуждений призывают европейцев быть терпимыми, забывая, что для многих терпение — далеко не самое приятное чувство, оно порождает неловкость, раздражение, а там уже всего пара шагов до ненависти.

Чтобы преодолеть страхи и панику, надо «включить» понимание и уважение. Как это сделали чешские врачи, предложившие десятку сирийских семей помощь с получением убежища и бесплатные операции для их тяжелобольных детей. Как поступили ректоры чешских вузов, когда выработали план действий, направленный на облегчение интеграции вынужденных мигрантов, предложили бесплатное преподавание на английском языке и языковые курсы чешского для беженцев. А еще есть люди, готовые открыть беженцам двери своих домов, собирать вещи и пожертвования, работать волонтерами... Что заставляет их поступать так? Толерантность или обычная человеческая совесть?

Не все так просто...

Не будем лукавить — демонстрировать свою терпимость, громко заявлять о ней стало теперь модным. Как жаль, что на этой волне толерантностью порой пытаются прикрыть равнодушие и оправдать бездеятельность, иногда преступную. Друг все больше втягивается в употребление наркотиков? Не надо вмешиваться, надо проявить терпимость к его поступкам, он сам хозяин своей жизни. Знакомый связался с молодежной организацией фашистского толка? Не упрекай его, уважай его выбор и политические взгляды... А ведь есть еще и неблагодарность, презрительное отторжение помощи теми, кому ее искренне предлагают. Какой ответной реакции можно ждать даже от самого терпимого человека?

И все же у толерантности есть шанс стать неотъемлемым свойством человеческой личности. Об этом написал великий писатель современности и гуманист Умберто Эко: «Приучать к терпимости людей взрослых, которые стреляют друг в друга по этническим и религиозным причинам, — только терять время. Время упущено. Это значит, что с дикарской нетерпимостью надо бороться у самых ее основ, неуклонными усилиями воспитания, начиная с самого нежного детства, прежде чем она отольется в некую книгу и прежде чем она превратится в поведенческую корку, непробиваемо толстую и твердую».

Татьяна Аникина