Поздней осенью 1916 года в Петрограде в стенах Императорской Николаевской военной академии открылись курсы военного времени по подготовке офицеров, достойных для причисления к Генеральному штабу. В один из первых дней в класс стремительно вошел худощавый и подвижный преподаватель, назначенный вести занятия по общей тактике. За кафедру поднялся молодой фронтовик и Георгиевский кавалер, своим энергичным видом резко отличавшийся от обычного скучного профессора. В свою очередь, чины и награды слушателей говорили сами за себя. Негласное знакомство состоялось — и стороны молчаливо признали друг друга.

Выдержав паузу, преподаватель звонким голосом сказал: «Господа! Мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но господа офицеры! Не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие не здесь, а остались на проволоке». Читал он легко, поучительно, с массой живых примеров из собственного опыта двух войн и при этом вел с классом постоянный диалог: от будущих генштабистов требовались возражения и критика.

26 ноября (ст. ст.) на скромном собрании по случаю 84-й годовщины создания Императорской Николаевской военной академии любимец курсовиков так напутствовал своих слушателей: «Хотя я здесь призван уверять вас, что ваше счастье за письменным столом, в науке, но я не могу, это выше моих сил; нет, ваше счастье в подвиге, в военной доблести, на спине прекрасной лошади. Идите туда, на фронт, и ловите ваше счастье». Господа офицеры в восторге подняли своего преподавателя на руки.

Это был Генерального штаба генерал-майор Сергей Марков.

Путь офицера

Сергей Леонидович Марков родился в Санкт-Петербургской губернии 140 лет назад, 7 (19 н. ст.) июля 1878 года. Происходил знаменитый генерал из потомственных дворян Московской губернии. Ни его отец, кадровый военный Императорской армии, ни мать, ни супруга Марианна Павловна, урожденная княжна Путятина, недвижимого родового или благоприобретенного имущества не имели.

Марков окончил 1-й Московский императрицы Екатерины II кадетский корпус (1895) и Константиновское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге (1898) подпоручиком полевой артиллерии с прикомандированием к Л.-гв. 2-й артиллерийской бригаде, стоявшей в столице.

В октябре 1901 года офицер гвардейской артиллерии поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. В ее стенах он слушал лекции таких известных профессоров, как Михаил Алексеев, Александр Мышлаевский, Борис Колюбакин, Николай Михневич. Л.-гв. поручик Марков впервые привлек внимание преподавателей благодаря своей квалификационной работе «Война 1848—1849 годов. Действия на Трансильванском театре» (1903). В мае 1904 года окончил два класса по I разряду и дополнительный курс, дававший право перевода в Генеральный штаб, с производством за успехи в науках в штабс-капитаны.

В составе своего выпуска Марков пожелал отправиться добровольцем на фронт русско-японской войны и в числе тридцати лучших выпускников уехал в Маньчжурию. За боевые отличия храбрый офицер заслужил ордена св. Анны IV ст. с надписью «За храбрость», св. Станислава III ст. с мечами и бантом, св. Анны 3-й ст. с мечами и бантом, св. Станислава II ст. с мечами, св. Владимира IV ст. с мечами и бантом. Летом 1905 года Марков был переведен в Генеральный штаб капитаном с назначением старшим адъютантом штаба I Сибирского армейского корпуса, затем служил в штабах Варшавского военного округа и 16-й пехотной дивизии. В конце 1907 года Сергей Леонидович перешел в Главное управление Генерального штаба. В 1908 году Маркова наградили орденом св. Анны II ст., а в 1909 году произвели в подполковники.

По служебным обязанностям Марков состоял в отделе 2-го обер-квартирмейстера Генерального штаба генерал-майора Евгения Миллера. Его подчиненные занимались разведкой, изучением армий и театров военных действий вероятных противников. Отдел, насчитывавший до пятнадцати сотрудников, размещался в здании Главного штаба. Среди начальников и сослуживцев Маркова в 1909—1911 гг. были такие известные офицеры-генштабисты, как Юрий Данилов, барон Александр Винекен, Борис Геруа, Сергей Потоцкий. По инициативе генерала Миллера с целью корпоративного сближения господ офицеров в помещении отдела устраивались общие завтраки, в которых участвовал и Марков, отличавшийся, по мнению сослуживцев, добрым нравом.

В 1910 году Марков совершил поездку в Германию под предлогом совершенствования немецкого языка. С этой командировкой связан устойчивый слух, циркулировавший в столичных офицерских кругах и особенно в среде юнкеров Владимирского училища. Якобы при фотосъемке фортов немецкой крепости в Торне Марков обнаружил за собой слежку. Спасаясь от немецких агентов, он будто бы просидел в солдатской выгребной яме почти сутки, но обманул преследователей и выполнил задание. Сам Марков над слухом посмеивался, но не подтверждал и не опровергал легендарной истории.

С 1908 года Марков читал курсы в Павловском военном (тактика, военная география) и Михайловском артиллерийском (русская военная история) училищах, оставив о себе яркие воспоминания слушателей:

Юнкера <…> обращали большее внимание на такие предметы, как тактика, фортификация, артиллерия, чем на военную историю и географию <…>. Но преподавать стал подполковник Марков, не терпящий формального отношения к делу, внесший в преподавание живой дух, связавший все, что давалось предметом военной географии, с реальной жизнью, с войной, со всеми деталями, с которыми столкнется офицер на войне. <…> Он привлек внимание юнкеров к себе — видом, манерами, живостью и энергией, красивой речью, ее образностью — постепенно, но и быстро, увлек юнкеров и самим предметом. <…> На образных примерах подполковник Марков развивал у юнкеров два важных чувства: наблюдательность и соображение.

Будучи требовательным преподавателем, Марков беспощадно относился к нарушителям учебной дисциплины и однажды стал жертвой розыгрыша со стороны юнкеров Павловского училища, заказавших и приславших ему на квартиру гроб.

В период преподавательской деятельности Сергей Леонидович снискал известность как автор учебных пособий, особенно по курсу военной географии России. Осенью 1911 года Марков стал штатным преподавателем военных наук Императорской Николаевской военной академии, а в конце 1913 года (в 35 лет) заслужил чин полковника.

Накануне Великой войны молодой и одаренный генштабист получил назначение в штаб Киевского военного округа, на базе которого разворачивалось полевое управление армий Юго-Западного фронта под командованием генерала от артиллерии Николая Иванова. Но реально действиями войск руководил его начальник штаба, Генерального штаба генерал-лейтенант Михаил Алексеев. Вплоть до октября 1914 года Марков занимал должность начальника разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера. Разведчики — глаза и уши штаба — внесли весомый вклад в победу в первой Галицийской битве, которую Алексеев превратил из неудачного встречного сражения с превосходящими силами врага в успешную операцию.

Однако полковник Марков тяготился штабной работой и просился в строй. С осени 1914 года он служил начальником штаба 19-й пехотной дивизии XII армейского корпуса 9-й армии, а затем — 4-й стрелковой («железной») бригады 8-й армии. Командовал бригадой, заслужившей прозвище «кареты скорой помощи», Генерального штаба генерал-майор Антон Деникин. Так на Юго-Западном фронте Марков встретился с двумя будущими соратниками по созданию Добровольческой армии — генералами Алексеевым и Деникиным. Будучи ближайшим сотрудником Деникина, он поражал сослуживцев энергией, умением быстро ориентироваться в сложной обстановке и находить правильные решения.

В 1915—1916 гг. Марков командовал 13-м стрелковым генерал-фельдмаршала Великого князя Николая Николаевича полком, входившим в состав деникинской бригады, развернутой в дивизию. «Солдаты подчас боялись своего горячего командира, — писала его биограф Надежда Калиткина, — (Марков был „страшенным ругателем“), но в то же время обожали за храбрость, прямоту и справедливость. <…> один воплощенный порыв, он никогда не нуждался в повторении приказа об атаке».

Со своей частью храбрый полковник, лично водивший стрелков в атаки, проявил себя в кровопролитных боях под Творильней и Луцком в 1915 году. За боевые отличия и доблесть Марков заслужил ордена св. Владимира III ст., мечи к орденам св. Анны II ст. и св. Владимира III ст., орден св. Георгия IV ст. и Георгиевское оружие, а в апреле 1916 года (в 38 лет) производство в генерал-майоры. На академические курсы в столицу Сергей Леонидович прибыл с должности начальника штаба 2-й Кавказской казачьей дивизии.

Крушение

В Петрограде Марков преподавал недолго и зимой 1917 года вернулся в войска на должность генерала для поручений при командующем 10-й армией Западного фронта генерале от инфантерии Владимире Горбатовском. После Февральской революции он возглавлял 10-ю пехотную дивизию V армейского корпуса 11-й армии Юго-Западного фронта, в мае — июне служил в Ставке в должности 2-го генерал-квартирмейстера штаба Верховного Главнокомандующего генерала от кавалерии Алексея Брусилова, а затем исполнял должность начальника штаба армий Западного фронта, которым командовал генерал-лейтенант Деникин.

Войска, особенно пехота, стремительно деградировали, солдатская масса разлагалась под влиянием большевистских призывов и лозунгов. «Не по мне эта штабная служба, — хмурился в разговорах с сослуживцами боевой генерал. — Святое дело строй, но где же он?.. Кажется, снял бы свои генеральские погоны и бросил в лицо этим негодяям, погубившим русскую армию <…>. Но надо подождать». Июльские события в Петрограде и подавление первого большевистского выступления, казалось, внушали надежду на оздоровление армии.

19 июля (1 августа н. ст.) Брусилова сменил «русский Бонапарт» — волевой и решительный генерал от инфантерии Лавр Корнилов. Он не слишком вмешивался в обсуждение высокой политики, но считал необходимым покончить с разрушительной деятельностью ленинской партии, чтобы восстановить боеспособную армию на началах уставной службы и воинской дисциплины. Из патриотических соображений назначение Корнилова приветствовали самые разные политики — от правых социалистов до монархистов.

В августе вместе с Деникиным Марков перешел на Юго-Западный фронт. 16 (29) августа Марков, исполнявший должность начальника штаба армий Юго-Западного фронта, заслужил производство в генерал-лейтенанты — свой последний чин за годы яркой и беспорочной службы.

В тревожные дни 25—29 августа (7—11 сентября) Деникин и Марков безоговорочно встали на сторону Верховного Главнокомандующего в его конфликте с Керенским. 29 августа (11 сентября) генералы вместе с другими «корниловцами» были арестованы в Бердичеве Киевской губернии, где находился штаб фронта. Спустя почти месяц, при конвоировании до бердичевского вокзала, откуда арестованных отправляли в Быхов Могилевской губернии, Марков и его единомышленники подверглись бесчисленным оскорблениям и издевательствам со стороны революционной толпы, но с достоинством вынесли поношения от людей, буквально потерявших человеческий облик. Позднее Деникин писал об этом так:

Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожектора с броневика, двигалась обезумевшая толпа. Она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики и смрадные ругательства <…>. Юнкера, славные юноши, сдавленные со всех сторон, своею грудью отстраняют напирающую толпу, сбивающую их жидкую цепь. Проходя по лужам, оставшимся от вчерашнего дождя, солдаты набирали полные горсти грязи и ею забрасывали нас. Лицо, глаза, заволокло зловонной липкой жижицей. Посыпались булыжники. Бедному калеке генералу Орлову разбили сильно лицо, получили удар Эрдели и я — в спину и голову.

По пути обменивались односложными замечаниями. Обращаясь к Маркову:

— Что, милый профессор, конец?!

— По-видимому.

…Вокзал залит светом. Там новая громадная толпа в несколько тысяч человек. И все слилось в общем море — бушующем, ревущем. С огромным трудом провели сквозь него под градом ненавистных взглядов и ругательств. <…> Подали товарный вагон, весь загаженный конским пометом. Какие пустяки! Переходим в него без помоста. Несчастного Орлова с трудом подсаживают в вагон. Сотни рук сквозь плотную и стойкую юнкерскую цепь тянутся к нам... Уже десять часов вечера... Паровоз рванул. Толпа загудела еще громче. Два выстрела. Поезд двинулся.

В Быхове обвиняемых в попытке государственного переворота заключили вместе с Корниловым в тюрьму. По существу, в ее стенах и сложилось командное ядро будущей Добровольческой армии, создание которой на Дону начал поздней осенью 1917 года генерал от инфантерии Михаил Алексеев. В тюремных стенах Марков не унывал, бодрился, а для того, чтобы поднять настроение, даже предлагал арестованным генералам… поиграть в чехарду.

19 ноября (2 декабря) в Могилеве Генерального штаба генерал-лейтенант Николай Духонин, исполнявший должность Верховного Главнокомандующего после исчезновения Керенского, приказал освободить быховских узников. Они тайно отправились на Дон. Марков по пути в Ростов усердно изображал разбитного денщика, а роль его прапорщика не менее убедительно играл Генерального штаба генерал-майор Иван Романовский, ранее служивший в могилевской Ставке 1-м генерал-квартирмейстером. «Денщик» шустро бегал за кипятком и папиросами на остановках, залихватски лузгал семечки и виртуозно ругался, приводя в немалое восхищение солдат-попутчиков своим богатым словарным запасом. В Харькове при пересадке на ростовский поезд «прапорщик» и «денщик» встретились с благообразным «буржуем» — так маскировался Деникин, носивший теперь вместо генеральской шинели штатское пальто с меховым воротником. Все трое благополучно добрались до Ростова. Духонин, отказавшийся покидать Ставку, за свой мужественный поступок заплатил жизнью.

Шпага генерала Корнилова

В Новочеркасске Деникин, Марков и другие генералы вступили в Алексеевскую организацию, насчитывавшую более 1,8 тыс. чинов. Здесь же находился генерал Корнилов, который собирался вести переговоры о передаче ему командования и разграничении полномочий с Алексеевым. Его добровольцы уже понесли первые потери в боестолкновениях с местными большевиками.

17 (30) декабря Марков посетил формировавшийся 1-й офицерский батальон полковника Борисова, квартировавший на Грушевской улице. В считанные недели Марков завоевал авторитет и популярность среди добровольцев, особенно у петроградских юнкеров-артиллеристов. Выступая перед ними, Марков закончил свою речь искренними словами: «Верьте, Россия снова будет великой, единой и могучей!» Монархических симпатий генерал не скрывал, честно признавшись юнкерам, что после падения большевистской власти не видит Россию республикой, но своих взглядов никому не навязывал.

На Рождество Алексеевская организация была переименована в Добровольческую армию, в командование которой вступил генерал Корнилов. Целью провозглашалось создание организованной военной силы, нового всероссийского ополчения, чтобы противостоять немцам и большевикам ради защиты национальных святынь, права и порядка. Марков стал одним из ближайших соратников командующего, его называли «шпагой генерала Корнилова».

10—12 (23—25) февраля 1918 года при переформировании Добровольческой армии в станице Ольгинской Черкасского округа Области Войска Донского Марков принял командование Сводно-Офицерским полком и решительно заявил подчиненным: «Не много же вас здесь!.. Но не огорчайтесь! Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела». И марковцы, насчитывавшие при выходе из Ольгинской около восьмисот человек, выступили в авангарде Добровольческой армии в 1-й Кубанский (Ледяной) поход — совершать великие дела. Полковым значком элитной части стал черный флажок с косым белым крестом: цветов смерти и воскресения. Позже они стали и цветами формы марковцев.

Бесстрашный командир Офицерского полка не терпел ни тщеславия, ни малодушия, ни привилегий. Весь его «штаб» состоял из трех человек, включая самого Маркова, и в каждом бою они находились вместе с ординарцами на передовых линиях — все в строю. Решения принимались быстро, а выполнялись мгновенно. Упоение боем и стремительное управление сулили быструю победу.

Полушубок, знаменитая белая папаха, стек или плеть в руках — таким запомнился первопоходникам Марков, не терявший присутствия духа в самых сложных ситуациях. Себя он не щадил, большевиков тем более. 3 (16) марта после успешного, но кровавого боя за станцию Выселки на линии Тихорецкая — Екатеринодар, в котором добровольцы понесли большие потери, священник стал просить генерала о помиловании заблудших пленных, на что Марков сухо ответил: «Ступайте, батюшка! Здесь вам нечего делать». Захваченных красных расстреляли.

15 (28) марта в бою за станицу Новодмитриевскую Екатеринодарского отдела Кубанской области Марков во главе полковой колонны перешел вброд реку и повел своих офицеров в штыковую атаку, потеряв всего двух человек убитыми и до пятнадцати ранеными. После пополнения армии 17 (30) марта в результате соединения добровольцев с отрядом Кубанской Рады Марков принял командование 1-й бригадой. В нее вошли Офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-я инженерная рота и 1-я отдельная батарея. С этими силами Марков принял участие в тяжелой осаде Екатеринодара.

Поставленная Корниловым задача — при абсолютном превосходстве врага в силах и средствах — оказалась непосильной, несмотря на мужество и профессиональную подготовку белых. Вероятно, если бы бригада Маркова сразу же приняла участие в штурме, а не охраняла первые сутки сражения обоз, то корниловцам удалось бы сломить сопротивление врага и ворваться в кубанскую столицу. Но возможность дальнейшего удержания Екатеринодара вызывала у Маркова большие сомнения.

Смерть генерала

После гибели Корнилова и во время драматического отступления с Кубани на Дон, Марков стал лучшим строевым начальником и буквально спас измученную Добровольческую армию. Он постоянно подбадривал потерявших надежду, поддерживал силы подчиненных.

3 (16) апреля на железнодорожном переезде у станицы Медведовская Кавказского отдела Кубанской области произошел бой. Марков вместе с подчиненными захватили красный бронепоезд — при этом генерал, подпустивший паровоз почти вплотную, первым бросил ручную гранату в машинистов. Деникинцам досталось более трехсот снарядов, до 100 тыс. патронов, продовольствие и другие богатые трофеи. Но главное заключалось в том, что обескровленной армии удалось пробить брешь в окружении и перейти железную дорогу. На Дон в пасхальные дни 1918 года вернулись добровольцы, полные решимости продолжать борьбу, несмотря на все перенесенные лишения и потери. 30 апреля (13 мая) завершился Ледяной поход, продолжавшийся 80 суток, из них 44 прошли в боях. Добровольцы потеряли более 3000 чинов, практически две трети состава.

В районе двух донских станиц Черкасского округа (Егорлыкской и Мечетинской) армия, проделавшая путь более чем в тысячу верст, приходила в себя и отдыхала. 27 мая (9 июня) в Мечетинской состоялась торжественная встреча дроздовцев, пришедших на помощь деникинцам с далекого Румынского фронта. Всех поражали их силы, артиллерия и технические средства. Генерал Алексеев, сняв папаху, низко поклонился с коня дроздовцам и сказал им: «Примите от меня, старого солдата, мой низкий поклон». Бригада Генерального штаба полковника Михаила Дроздовского влилась в армию и стала ее 3-й дивизией.

После пополнений и отдыха силы добровольцев возросли почти втрое, достигнув численности около 10 тыс. штыков и сабель. 1-я бригада развернулась в 1-ю пехотную дивизию, и генерал Марков стал ее начальником. В состав дивизии вошли 1-й офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-й офицерский конный полк, 1-я инженерная рота, 1-я офицерская батарея и отдельная конная сотня.

28 мая (10 июня) в станице Манычской Черкасского округа генерал Деникин встречался с атаманом Всевеликого войска Донского генерал-майором Петром Красновым. Между руководителями двух антибольшевистских армий возникли серьезные разногласия, в первую очередь по отношению к Германии и присутствию немецких войск на Юге России. Для Деникина немцы были враги, для Краснова — выгодные союзники на текущий момент.

Краснов уговаривал добровольцев наступать вместе с казаками на северо-восток, на Царицын, имевший в тот момент огромное значение для ленинского государства. Там можно было найти и промышленные, и людские ресурсы. В перспективе от Царицына открывался короткий путь на север, на Саратов, и далее — с разными вариантами — на Москву. При этом на востоке России под влиянием выступления Чехословацкого корпуса уже вспыхнула борьба против советской власти, а в Самаре возникло первое антибольшевистское правительство. Центр событий явно смещался на Волгу. Но Деникин считал необходимым наступать на юг, идти на отдаленную окраину, к Кавказским горам, чтобы выполнить свои обязательства перед Кубанским правительством, разбить на Северном Кавказе сильную группировку красных и не позволить немцам закрепиться на Кубани. В итоге генералы не договорились и расстались недовольные друг другом. Ближайшим летом их армиям предстояло развивать операции в противоположных направлениях.

Марков не слишком вникал в разногласия своего командующего с Донским атаманом. Он выступал с докладами и сообщениями, принимал пополнение, расспрашивал новоприбывших о настроениях офицерства в центральных губерниях, сурово взыскивал с нерадивых. «Отдохнем, сколотимся, пополнимся и — в новые бранные дела за родину», — с такими словами обращался генерал к первопоходникам, готовым идти за своим командиром.

1-я дивизия ждала приказа о выступлении. Ночью 10 (23) июня марковцы вместе со всей армией вышли во 2-й Кубанский поход. Первый бой ожидался за станцию Шаблиевка на линии Тихорецкая — Царицын. Здесь у хутора Попова добровольцы встретили упорное сопротивление и с горечью узнали о гибели Маркова. Известие ошеломило всю армию.

На рассвете 12 (25) июня начальник дивизии, верный традиции и правилам, лично управлял боем с импровизированного наблюдательного пункта. Красный бронепоезд вел дуэль с 1-й батареей, но хладнокровный Марков, казалось, не замечал огня противника. Один из последних снарядов уходившего бронепоезда упал в трех шагах от Маркова. «Раздался взрыв, — вспоминал позже один из очевидцев, — и генерал Марков, как подкошенный, свалился на землю. Рядом — его белая папаха».

Ранения оказались смертельными: осколки поразили левую часть затылка и вырвали большую часть левого плеча. Перед смертью Марков пришел в себя и благословил иконой Казанской Божией Матери чинов Кубанского стрелкового полка. Около четырех часов утра 13 (26) июня доблестный генерал скончался. Ему не исполнилось и сорока лет.

В тот же день приказом генерала Деникина 1-й Офицерский полк получил именное шефство погибшего и с тех пор стал именоваться 1-й Офицерский генерала Маркова полк. Позднее именное шефство заслужили некоторые другие части и подразделения, получив право называться Марковскими. Еще одним приказом Деникина село Воронцово-Николаевское близ станции Торговой переименовывалось в город Марков — это название сохранялось за населенным пунктом до возвращения советской власти в 1920 году.

Первую панихиду по генералу совершили в Новочеркасске в церкви епархиального училища. Отпевали Маркова в Свято-Вознесенском войсковом соборе, похоронили на военном участке местного кладбища с почестями, при большом стечении горожан и чинов, свободных от службы. Генерал Алексеев, преклонив колено, обратился к матери убитого соратника: «Благодарю Вас, матушка, от имени Земли Русской за то, что Вы воспитали сына-рыцаря без страха и упрека». Вдова и дети покойного — Леонид (1908—1977) и Марианна (1909—1993) — весной 1920 года выехали в эмиграцию.

Могила Маркова в советском Новочеркасске была утрачена.

Однако 13 декабря 2003 года в Сальске (бывшей Торговой) Ростовской области состоялось открытие бронзового памятника генералу Маркову — одному из самых незаурядных русских офицеров, избравшему короткую и свободную жизнь вместо долгого прозябания на униженной и порабощенной родине.

Источники и литература:

Геруа Б. В. Воспоминания о моей жизни. Т. I. Париж, 1969.

Деникин А. И. Очерки русской смуты / Науч. ред. А. С. Пученков. Т. I. М., 2017.

Кравченко Вл. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи / Сб. Т. I. Мюнхен, 1973.

Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917—1920 годов. Кн. 1-я / Сост. В. Е. Павлов. Париж, 1962.

Марков и марковцы / Сост. Р. Г. Гагкуев, Н. Л. Калиткина, В. Ж. Цветков. М., 2001.

Зайцов А. А. 1918 год. Очерки по истории русской гражданской войны. Париж, 1934.