Зимой и весной 1941 года многие белоэмигранты, находившиеся в разных странах континентальной Европы, считали скорым и неизбежным вооруженный конфликт между Германией и Советским Союзом. Формально их отношения выглядели дружественными и определялись содержанием двух пактов 1939 года, в результате которых между двумя государствами возникла общая граница. Известный британский политик сэр Уинстон Черчилль немедленно назвал ее линией Восточного фронтаi. «ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЙНЫ для Сталина насущно необходимо, — писал капитан-марковец Василий Орехов на страницах журнала «Часовой». — Пользуясь европейской неурядицей, он будет продолжать тушить очаги национального возрождения внутри России, усилит разрушительную работу [коммунистов] в европейских странах и не упустит случая ударить по ослабевшей стороне»ii. Предположения Черчилля и Орехова — таких разных, но прозорливых современников — выглядели вполне реалистичными и обоснованными.
Осенью 1940 года в приграничных военных округах и западных областях СССР в обстановке строгой секретности началось скрытное развертывание мощной группировки. В ее состав к 22 июня 1941 года входили 190,5 расчетных дивизийiii. Руководители наркомата обороны и Генерального штаба Красной армии, выполнявшие указания высших партийных органов, планировали проведение глубоких наступательных операций с нанесением главного удара по потенциальному противнику в полосе Юго-Западного фронтаiv. Однако рейхсканцлер Адольф Гитлер сыграл на опережение.
После заключения советско-германских пактов в 1939 году секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин и другие члены Политбюро фактически предоставили нацистам благоприятные условия для беспрепятственного сосредоточения германских войск и долгосрочной подготовки внезапной агрессии против Советского Союза. На его западных границах в июне 1939 года не было ни одной немецкой дивизии. Однако два года спустя ситуация радикально изменилась. Активные боевые действия против СССР готовились вести на широком фронте 192,5 дивизииv, принадлежавшие объединенным силам Вермахта, союзников рейха и Финляндии, отказавшейся от нейтралитета после Зимней войны. В преступном создании этой непосредственной угрозы для СССР заключался главный итог сталинской политики 1939—1941 гг. «Большевики в предвидении неминуемого, по моему мнению, столкновения с <…> соседом (трудно предвидеть, кому будет принадлежать инициатива)»vi, — писал зимой 1941 года одному из своих корреспондентов начальник Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), Генерального штаба генерал-лейтенант Алексей Архангельский, проживавший в оккупированном Брюсселе.
Нападение Германии на Советский Союз сопровождалось массовыми репрессиями Гестапо против русских эмигрантов в Западной Европе, включая участников Белого движения в генеральских и офицерских чинах. В абсолютном большинстве случаев основания для тюремного заключения или лагерного интернирования выглядели ничтожными. Зачастую сами местные власти не могли внятно объяснить их смыслvii и производили беспорядочные аресты без всякой связи и логики. Например, ночью 22 июня в оккупированной Франции гестаповцы арестовали группу чинов I (Французского) отдела РОВС, в том числе в Бельфоре — подполковника Николая Мишутушкина, капитана-дроздовца Гавриила Коротуна, штабс-капитана Николая Лосиевского, в Париже — начальника канцелярии I отдела, Георгиевского кавалера и полковника-алексеевца Сергея Мацылева. Вместе с ним угодили за решетку полковник-дроздовец Петр Колтышев, капитан-корниловец Петр Григуль, корнет-конногвардеец Николай Рузский, возглавлявший Российский Имперский Союз (РИС) и поддерживавший тесные связи с немцамиviii, и другие эмигранты. В Брюсселе нацисты отправили под усиленную охрану в замок Бреендонк (Breendonck) помощника начальника РОВС, Генерального штаба генерал-лейтенанта Павла Кусонского, перешагнувшего шестидесятилетний рубеж.
Вместе с тем чиновники германских спецслужб стали разбираться в ситуации сравнительно быстро. Бельфорцев во главе с Мишутушкиным освободили уже 24 июня. Лагерь № 122 в Компьене 9 июля благополучно покинул Колтышев, 1 августа — Мацылев. Он вскоре вернулся к текущим делам Союза на rue du Colisée 29, где располагалась парижская канцелярия отдела. До конца года из Компьенского лагеря вышли на свободу еще около 100 человекix. При этом ни Архангельский, ни начальник I отдела РОВС, Георгиевский кавалер, генерал-лейтенант Владимир Витковский репрессиям Гестапо не подвергались.
Наиболее трагично сложилась судьба Кусонскогоx. Весной 1965 года в письме к Генерального штаба полковнику Александру Колчинскомуxi ее описал Гвардии поручик Михаил Колоколовxii, тоже находившийся в заключении в замке Брейндонк. Настоящий источник хранится в собрании Гуверовского архива Стэнфордского университета (Hoover Institution Archives, Stanford University) в Пало-Альтоxiii и предлагается вниманию читателей журнала.
Письмо от 19 апреля 1965 года Гвардии поручика Михаила Колоколова — Генерального штаба полковнику Александру Колчинскомуxiv.
Брюссель, 19/4/[19]65
Господин Полковник! Заранее прошу меня извинить за эти обрывчатые воспоминания о нашем пребывании в крепости «Брейндонк», за нескладное описание нескольких эпизодов с Генералом Кусонским. Арестовали нас 22 июня 1941 года, в ночь на которое началась война между Германией и советами. Это было в воскресенье[,] утром свезли нас в гаражные боксы[,] прилегавшие к зданию Гестапо на Rond Point de l´Avenue Louise. [ ]xv. Довольно вежливо всаживали нас в закрытые грузовики и повезли, мы не знали куда? Направление — Антверпен, через ¾—1 час повернули направо[,] переехали к мосту через ров с водой и на фронтоне замка прочли «Breendonck». Нам это [название] ничего не говорило. Высаживали, в большинстве случаев [—] прикладами. В одном из казематов приказали раздеться и выдали защитные штаны и курки с красной полосойxvi на спине и белыми цифрами номеров[,] объявив нам[,] что фамилий больше у нас нет, что каждый должен откликнуться на свой номер (куртки)[,] у меня был 256, не помню номера генерала Кусонского. Отобрали папиросы, табак и [—] у кого была [—] еду.
Распределили по казематам[,] русских было 33 человека[,] в большинстве военных. Генерал Кусонский попал в смежную [камеру] с моей камерой, вместе с капитаном Тарановымxvii: со мной попали в камеру полковник Леоновxviii (Л[ей]б-Гв[ардии] Финляндского полка)[,] один очень пожилой казачий офицер (фамилия не приходит на память), Борис Солоневичxix и некий Куксинxx, оказавшийся впоследствии сотрудником Гестапо. В 4 часа утра [нас] гнали умываться в камеру с 50—60 умывальниками (вернее[,] кранами)[,] где можно было становиться, где было место, и мы могли разговаривать с арестованными других камер, это было место[,] где мы старались стать рядом с генералом, с кап[итаном] Тарановым и кап[итаном] Леонтьевымxxi[,] друг друга поддерживая морально[,] и уславливались попасть в одну рабочую артель[,] при распределении на работы строились на перекличку по ранжиру (более или менее)[,] во всех других случаях строились по казематам[,] например[,] нестроевые занятия по воскресеньям или на упражнения в поле: лазания на животе[,] употребляя только локти — иначе [получишь] прикладом. Спускаться в рвы, приготовлявшиеся для фундамента постройки[,] и карабкаться наверх 4—5 метров Генералу Кусонскому было очень трудно[,] ему было 67 летxxii, старались вытаскивать и подпирать [его,] чтобы вылезти наверх, когда ползали на локтях, старались незаметно толкать [его] в пятки. Маршировали по крыше над дворами крепости. В первую неделю двое [заключенных] выбросились во двор (убились)[,] один француз и один немец, переведенный в наказание из [ ]xxiii в Брейндонк, потом уже ставили часовых вдоль края крыши и близко не подпускали.
Быстро (через неделю) [мы] сообразили[,] на какие работы нужно стараться попасть: 1) легче других нужно было попасть «на лопату», грузившие тачки (пока отвозят и возвращаются тачки — отдыхали)[;] 2) грузить вагонетки и толкать их к насыпи, но экип[аж] должен был быть корректным, т[ак] к[ак] одни толкали[,] а другие только делали вид. 3) Перенос камней и застывших мешков цемента 40—50 кг (старались брать полегче камни)[,] дробить кирпичи и т[ак] д[алее]. Хуже всего [—] это выкапывание каждому кубического метра земли. Часто становясь рядом с Ген[ералом] Кусонским[,] я уговаривал его не горбиться и смотреть понуро[,]xxiv чтобы не попасть на выкапывание куба, но не всегда это удавалось, когда удавалось[,] то я помогал. Вначале после работ можно было желающим бриться у назначенного для этого солдата; я всегда убеждал генерала отпускать щетину, как делал и сам (щетина с проседью, сгорбившись и деланно бессильно передвигаясь (но не утрируя — иначе приклад!)[,] помогали быть назначенным на более легкую работу)[,] генерал никак не мог приноровиться и всегда был бритый и отличался выправкой — поэтому часто назначали его на кубы или тачку; на тачках помочь было трудно. Тачки были быстро нами изучены: были тяжелые — железные были[,] деревянные очень вместительные, была одна деревянная совсем мелкая и легкая на ходу. Когда генерала назначали на тачку, а меня на лопату [(] как старого[,] сгорбленного[,] бессильного)[,] то я все же быстрее других задерживал эту легкую точку для генерала и уславливался[,] чтобы для нагрузки [он] подходил ко мне, старался набросать 2—3 лопаты и побольше на борты, чтобы издали казалась полной. Уговаривал генерала упасть по дороге (отдых 5—6 минут[,] пока придет фельдшер), но генерал никак не мог решиться и отвечал: «Я не умею притворяться[,] у меня ничего не выйдет», один раз надсмотрщик заметил[,] что я старательно укладываю на борты, а в тачку почти ничего не положил, разорался и поставил меня самого на тачку[,] и наблюдал[,] чтобы мне накладывали с большим верхом и утрамбовывал лопатой; лето было жаркое[,] пить воды не давали или по 2 глотка каждые 2—3 часа, когда бывал дождь[,] то колеса тачек вязли в грязи.
Я убедил генерала в следующие дни незаметно примыкать к группе[,] назначенной для переноски камней[,] и делать[,] как евреи — брать камушек поменьше (размер кирпича) и останавливаться за каждым углом, бережно и с усилием (видимым) нести камень[,] и[,] идя обратно — помедленнее заранее прицеливаясь к грудам[,] где нет застывших цементных мешков 40—50 кг! Один раз я шел впереди[,] бережно неся мой камушек двумя руками на животе[,] так же[,] как и генерал в 10 шагах сзади; остановившись за одним углом, единственным за которым было пространство в 1 с половиной — 2 метра ускользавшее от надзора часовых (2—3 часовых наверху и 3—4 на продолжении пути)[,] я услыхал за собой крик—брань, через 1—2 минуты я увидел подошедших ген[ерала] Кусонского и бельгийского бывшего жандарма (сначала арестованного, а потом ставшего одним из надсмотрщиков)[,] у генерала был тяжелый каменище вместо маленького, жандарм толкал генерала, который надрывался. Здоровенный жандарм подскочил ко мне[,] начал кричать[,] чтобы [я] тоже пошел за большим камнем. Я взял большой камень из рук генерала[,] всучил ему свой. Положа камень под стенку и вплотную подойдя к жандарму[,] я в двух словах ему сказал[,] чтобы больше ни разу он к генералу[,] ни ко мне не подходил, иначе кончится убийством. Отойдя на 10—12 шагов[,] он кричал[,] что закует нас в кандалы, но больше он лично нас никогда не замечал.
Однажды генералу и мне пришлось копать кубы. Я копал 10 минут за себя[,] 10 за генерала; потом десять за себя и т[ак] д[алее]. Когда появлялся кто-нибудь из надсмотрщиков[,] я говорил генералу[,] чтобы он начинал копать, генерал был глуховат, я крикнул: «Лейтенант идет», вместо того[,] чтобы начать копать[,] генерал громко и хрипло пробасил: «Где лейтенант?» Лейтенант был уже за его спиной, толкнул генерала ногой и[,] когда генерал повернулся, лейтенант (Штраусxxv) ударил генерала по лицу перчатками, крича истерично и ругаясь[,] зовя надсмотрщиков; лейтенант отошел на 15—20 шагов, за это время я подтолкнул генерала на мое место (мой куб был уже почти закончен, а генерала [—] на ⅔)[,] вернувшись с надзирателем, крича[,] что этот арестант ничего не делает[,] ругая надзирателя, а надзиратель[,] оправдываясь[,] указал лейтенанту[,] что куб этого «арестанта» уже закончен[,] тогда как у соседей (у меня и у других) еще на 2 часа копания, лейтенант уставился на ямы[,] ничего не понимая, [и] ушел[,] бурча какие-то ругательства.
У генерала бывало все чаще и чаще угнетенное настроение[,] я старался уверить[,] что через 3—4 дня вот мы будем освобождены[,] что о нас хлопочут, что затягивается наше освобождение из-за канцелярщины, что в общем мы должны только эти несколько дней сохранить здоровье и силы и что должны считать себя накануне свободы. Генерал отвечал: «Все вы еще молодые и[,] вероятно[,] доживете до освобождения, а я вынесу все это недолго и знаю, что живым отсюда не уйду, — моя мечта выкурить хорошую папиросу и [выпить] крепкого кофе чашку». После оскорбления перчатками генерал как-то ушел в себя[,] все делал как автомат[,] уставившись в одну[,] точку еле-еле отвечал или совсем не отвечал[,] погрузившись в думы… тяжелые. Каждый раз где, когда-нибудь лейтенант встречал генерала[,] [то] всегда старался ударить [его] кулаком в спину или хлыстом; попадало от него всем, но в особенности русским офицерам[,] а еще в более особенности генералу. Часто овладевало нами бешенство, нужно было иметь крепкие нервы очень. Один раз я предложил капитану Леонтьеву, Таранову, а также Солоневичу[,] что[,] имея в виду[,] что нас[,] русских[,] 30 человек (трое были освобождены в первую же неделю, в частности Родионовxxvi)[,] [а] команды немецкой около 20, что вполне возможно обезоружить команду и скрыться, что в небольшом количестве немцы [—] трусы, им нужен локоть к локтю, я был убежден[,] что это осуществимо, [но] меня не поддержали, генерал говорил[,] что [«]не успеть сорганизоваться: кто-нибудь выдаст». За эти мысли и за другое (ответил ударом за удар) я вскоре поплатился, ударом обуха топора [мне] сломали челюсть[,] повредили левый глаз[,] треснул позвонок спинного хребта, от этой трещины впоследствии получился перелом (уже на свободе)[,] 8 месяцев был в гипсе, пролежав 4 месяца на досках и т[ак] д[алее].
У генерала здоровье пошатнулось, начало сильно сдавать сердце, ноги опухали все больше и больше, снимать и одевать ботинки (боты солдатские) было трудно, он перестал есть, отдавал свой хлеб (1 кусок утром, 1 вечером; каждый размером в портсигар) одному из бельгийцев[,] соседей в камере[,] чтобы ему сняли и одевали боты.
Однажды была смена команды. Пришли более молодые солдаты-гестаписты, сверхсрочные[,] из которых многие были человечны[,] «Вермахт»[,] ушли. Побои, издевательства[,] оскорбления усилились. В особенно было 2 унтер-офицера[,] особенно заядлые, желчно бешеные [военнослужащие] СС.
Однажды один из них вошел в нашу камеру[,] подошел ко мне и спросил[,] не я ли русский генерал[,] я сказал[,] что я поручик, [он] злобно что-то пробурчал, но не прицепился [и] ушел. На другое утро[,] когда все мы бежали толпой строиться на перекличку, второй унтер через толпу пристально искал кого-то. В толпе увидев меня[,] стал протискиваться через толпу, почуяв что-то недоброе[,] я смешался в толпе и он потерял меня из виду[,] и я избежал побоев. Генерал отстал от бежавшей толпы (опухшие ноги)[,] и унтер начал его бить по всему чему попало. В один из следующих дней утром я увидел генерала в конце коридора[,] шедшего в так называемый околодокxxvii, где выдавали аспирин или слабительное (после недельного недействования наших желудков) или мазали йодом (эрзац) раненые руки и ноги арестантов[,] нас нельзя было бы назвать заключенными, в полном смысле слова: каторжные арестанты.
К шедшему в околодок генералу подошел вышеназванный первый унтер и начал избивать (в полном смысле слова) генерала, я на секунду задержался и видел[,] как упавшего генерала унтер за ноги поволок в околодок, меня прикладами загнали на перекличку; через полчаса мы узнали от доктора-австрийца (Зиглер или Циглерxxviii)[,] такой же заключенный[,] как и мы, которому поручено было нас «лечить» (при нас он сделал перочинным ножом 2 операции без наркоза[,] без каких-либо антисептических средств)[,] что генерал Кусонский умер. Это случилось 26 августаxxix 1941 г[ода]. Все лицо и тело багровое от побоев. Тело сразу забили в ящик и на другой или третий день увезли на поклажу. Мертвые забитые или расстрелянные [заключенные] валялись по 3—4 дня в запертой холодной камере[,] т[ак] называемой «бельевой», белья нам не выдавали, оно истлевало на нас.
Очень трудно описать все[,] что переживал генерал Кусонский и мы[,] сидевшие в заключении вместе с ним. Были заключенные со скованными ногами с ядром на цепи, они должны были сзади вприпрыжку не отставать от строя[,] неся ядро в руках. Были с закованными руками (чем несколько раз мне угрожал надсмотрщик)[,] были с закованными руками и ногами[,] была клетка (как для зверей)[,] стоявшая в караульном помещении, в ней сидел какой-то человек с синим кулем на голове, по плечи[,] чтобы никто не видел лица, его выводили на прогулку раз в день, с каждой стороны по бокам его шли часовые[,] также один спереди[,] другой сзади. Кто это был[,] никто никогда не узнал. Были избиения перед строем (до смерти)[,] так забили одного 16-тилетнего еврейского мальчика и за ноги поволокли мертвеца в бельевую; специально перед строем сделал это лейтенант и его тюремный помощник еврей (Облерxxx), лейтенант объявил[,] что это будет с каждым[,] кто попытается бежать. Были карцера[,] где нельзя было ни сесть, ни лечь, а [лишь] стоять на согнутых ногах[,] т[ак] к[ак] голова упиралась в потолок. Выдерживали [заключенных] по 4—6 часов лицом к стенке (почти вплотную) затылком на солнце[,] а иногда с солдатским ранцем с 30 кирпичами.
Будили по ночам[,] заставляли одеваться[,] строиться, затем ровняли прикладами по спинам, давали 2 минуты раздеться и уложить как положено одежду[,] и когда все [было] уложено, опять по свистку [требовали] вставать[,] одеваться[,] опять приклады — ровняться, и иногда по три-четыре раза подряд, иногда через 5—10 минут. По ночам было мучительно слышать рыдания мужчин среди храпа и парашьей вони.
Я еще раз прошу Вас[,] Господин Полковник[,] извинить меня за нескладность и разбросанность моего повествования. Все эпизоды с генералом Кусонским сразу не вспомнишь. Достойно и гордо держал себя генерал, молчанием презрения отвечая на издевательства, поношения, побои. Царствие ему Небесное!xxxi Возмездие немцы получили уже, а если на то будет Господня воля и будем еще живы, так и еще получат. Очень прошу передать мои чувства глубокого уважения Вашей супруге.
Искренне преданный Вам[,]
Ваш М. Колоколов
[P. S.] Сразу всего не вспомню, поэтому если хотите[,] то постепенно опишу другие случаи[,] касавшиеся генерала.
Скопировано 20 июня 1965 г.
Письмо Колоколова — ответ на запрос полковника А. Колчинскогоxxxii.
A. Koltchinsky
96, rue de la Fauvette
Bruxelles
Belgium
i Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 1. Т. 1-2. М., 1991. С. 205.
ii Орехов Вас. Вас. Что дальше? // Часовой (Брюссель). 1940. 15-го апреля. № 251. С. 1. Цитируется с сохранением орфографических особенностей оригинала.
iii Приложение 5. Соотношение сил и средств… // Лопуховский Л. Н., Кавалерчик Б. К. Июнь 1941. Запрограммированное поражение. М., 2020. С. 622.
iv Там же. С. 392; Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу 1939—1941 гг. (Документы, факты, суждения). М., 2002. С. 303—316.
v Приложение 5. Соотношение сил и средств… С. 622.
vi Николай Головин: последние годы жизни // Александров К. М. Война и мир Русского Зарубежья. М., 2022. С. 404.
vii Колтышев П. В. На страже русской чести (Париж, 1940—1941 гг.) // Русское прошлое (СПб.). 1992. Кн. 3. С. 208.
viii Там же. С. 204.
ix Там же. С. 221.
x Кусонский Павел Алексеевич (1880—1941) — участник Великой войны и Белого движения на Юге России (1917—1920), Генерального штаба (далее: ГШ) генерал-лейтенант (1922). В службе с 1897 г. Окончил Петровский Полтавский кадетский корпус (1897), Михайловское артиллерийское училище (1900), Императорскую Николаевскую военную академию (1911). В годы Великой войны служил на должностях офицера ГШ, в 1917 г. — помощник начальника оперативного отделения Управления генерал-квартирмейстера Ставки Верховного Главнокомандующего. После Октябрьского переворота 1917 г. — в белых войсках на Юге России, последняя должность: начальник штаба 2-й армии Русской армии (1920), с войсками которой эвакуировался из Крыма. В эмиграции в Турции, Франции, Бельгии (с 1938). Помощник: начальника штаба Главнокомандующего Русской армией (1921—1922), начальника РОВС (1938—1941). 22 июня 1941 г. арестован сотрудниками Гестапо в Брюсселе. Погиб в результате систематических издевательств и избиений охраны в замке Брейндонк. Подробнее о нем см. например: Рутыч Н. Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России (Материалы к истории Белого движения). М., 1997. С. 130—131.
xi Колчинский Александр Александрович (1881—1966) — двоюродный брат генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова, участник Великой войны и Белого движения на Юге России (1917—1920), ГШ полковник (на 1920). Окончил 2-й кадетский корпус (1899), Павловское военное училище (1901), Николаевскую академию ГШ (1907, по 2-му разряду). В годы Великой войны служил в Ставке Верховного Главнокомандующего. После Октябрьского переворота 1917 г. — в белых войсках на Юге России, первопоходник (1918). Эвакуировался из Крыма в 1920 г. В эмиграции в Королевстве СХС, Конго и Бельгии.
xii Колоколов Михаил Михайлович (?—1982) — участник Белого движения на Юге России (1917—1920), Гвардии поручик 1-го мортирного артиллерийского дивизиона (в кадрах на 1925). С 1911 г. учился в Петровском Полтавском кадетском корпусе. С зимы 1917/18 гг. — в белых войсках на Юге России. В эмиграции после эвакуации Русской армии (1920) в Турции, Бельгии и Швейцарии.
xiii Благодарим куратора русских коллекций, кандидата исторических наук Анатолия Всеволодовича Шмелева за помощь в подготовке публикации.
xiv Hoover Institution Archives, Stanford University (HIA). Box 3. Folder «General Abramov». Prianischnikov B.V. Collection. Письмо от 19 апреля 1965 г. Гвардии поручика М. М. Колоколова — ГШ полковнику А. А. Колчинскому. Машинопись; 4 с. Источник публикуется с исправлением очевидных опечаток, описок, ошибок, а также с сохранением стилистических особенностей, правописания и подчеркиваний. При необходимости пропущенные по смыслу слова, знаки препинания и цифры заключены в квадратные скобки.
xv Пустой пробел в строке в оригинале машинописи.
xvi Красной полосой маркировалась одежда политических заключенных.
xvii Возможно: Таранов Николай Михайлович (?—1985) — участник Белого движения на Юге России в частях Корниловской Ударной дивизии, капитан (на 1925). Эвакуировался из Крыма в составе Русской армии (1920), галлиполиец. В эмиграции в Турции, Болгарии (?), Бельгии. После 1945 г. — член Российского Национального Объединения (РНО) и Союза инвалидов.
xviii Не установлен. В разных списках офицерским чинам не числится.
xix Солоневич Борис Лукьянович (1898—1989) — скаутмастер, публицист, общественно-политический деятель. Младший брат И. Л. Солоневича. В СССР неоднократно репрессирован. Летом 1934 г. бежал из Белбалтлага НКВД СССР. В эмиграции в Финляндии, Болгарии, Германии, Бельгии, США. Занимался литературной и издательской деятельностью. В СССР реабилитирован посмертно (1989).
xx Не установлен.
xxi Возможно: Леонтьев Александр Михайлович (?—1985) — участник Белого движения на Юге России в частях марковской артиллерии, капитан (на 1925). Эвакуировался из Крыма в составе Русской армии (1920), галлиполиец. В эмиграции в Турции, Болгарии (?), Франции, Бельгии. Публицист.
xxii Правильно: 61 год.
xxiii Пустой пробел в строке в оригинале машинописи. Возможно, что здесь от руки автор письма должен был вписать название тюрьмы (лагеря).
xxiv По смыслу здесь надо читать: «Уговаривал его горбиться и смотреть понуро».
xxv Не установлен.
xxvi Не установлен.
xxvii Лазарет.
xxviii Не установлен.
xxix В справочнике указана дата: 22 августа (см.: Рутыч Н.Н. Биографический справочник… С. 131). Она вошла в историческую литературу. Очевидно, вопрос требует уточнения по др. источникам.
xxx Не установлен.
xxxi Погребен родственниками в Брюсселе на кладбище Иксель (Cimetière d'Ixelles). 30 ноября 1944 г. по инициативе бельгийских властей останки ГШ генерал-лейтенанта П. А. Кусонского с воинскими почестями были перезахоронены на кладбище Юкль (Cimetière Uccle).
xxxii Очевидно, машинописная вставка Б. В. Прянишникова. В копию письма им (?) вклеена газетная вырезка с сообщением А. Н. Гетц о смерти А. А. Колчинского 17 февраля 1966 г. Ниже читается еле заметная надпись от руки, скорее всего, принадлежащая Б. В. Прянишникову: «№ 41(?) Посева о гибели Кусонского».
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Государственный праздник Чехословакии
Государственный праздник Чехословакии
теги: новости, 2024
28 октября Чехия отмечает День образования независимой Чехословацкой республики. День создания независимого чехословацкого государства является национальным праздником Чешской Республики, который отмечается ежегодно 28 октября. О...
Воспоминания Александра Муратова
Воспоминания Александра Муратова
теги: новости, 2024
14 октября с.г. из типографии вышла первая книга "Воспоминания" Александра Александровича Муратова многолетнего автора журнала "Русское слово" Автор выражает слова благодарности Виктории Крымовой (редактор), Анне Леута (графическ...
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
теги: новости, 2024
Уважаемые читатели и подписчики журнала "Русское слово"! Спешим сообщить вам о том, что десятый номер журнала "Русское слово" сверстан и отдан в печать в типографию. Тираж ожидается в ближайшее время о чем редакция РС сразу все...
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
В рамках празднования столетнего юбилея Славянской библиотеки 5 сентября 2024 года, в здании Клементинума состоялся международный симпозиум «Славяноведческое библиотечное дело и его влияние на современное общественное образован...
Столетний юбилей Славянской библиотеки
Столетний юбилей Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Вчера, 5 сентября, наша организация "Ruska tradice "с гордостью приняла участие в праздновании 100-летия Славянской библиотеки, нашего многолетнего партнёра. В праздновании юбилея Славянской библиотеки приняли у...
Выставка казахской культуры в ДНМ
Выставка казахской культуры в ДНМ
теги: новости, 2024
В большом зале Дома национальных меньшинств 08.10.2024 в 12:00 открылась выставка, посвященная казахской культуре. ...
Летние выставки в Чехии
Летние выставки в Чехии
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Если вы не уехали из Праги куда-нибудь на море, то у вас есть шанс посетить одну из региональных галерей во время летних каникул. Национальная галерея для местных выставок поделилась своими фондами и поддержал...
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
теги: новости, 2024
В Доме национальных меньшинств 2 июля открылась выставка Вендулы Бржезиновой "Мужество, добро, примирение"! Смысловое значение названия выставки таково: "Мужество жить, быть добрым к себе и окружающим и мириться с собой ...