— Виталий Михайлович, расскажите, немного о себе.

— Родился и живу в Подмосковье. В свое время получил техническое и высшее гуманитарное образование. Учился в аспирантуре на философском факультете МГУ и подготовил диссертацию на тему «Рабочее время руководителя». Для диссертации использовал материалы своего собственного исследования и американские источники по менеджменту. Диссертацию не защищал по причине своеобразно сложившейся служебной карьеры. Работал на руководящих должностях, связанных с распоряжением кредитами.

— Темами ваших исследований стали «Народная воля», террористы-революционеры, император Александр II. Как зародился интерес к ним?

— Мой интерес к российской истории возник, разумеется, не к террористам и тем более не к «Народной Воле». Меня всегда занимал вопрос потери Россией своей государственности в 1917 году. Мое воображение поражал проход в ферзи совершенно бесперспективной пешки — Владимира Ульянова. Политическое ничтожество, лидер беспомощной группы разноплеменных маргиналов, получив таинственный заряд бодрости, становится вдруг у руля огромной страны и, умело пользуясь демагогией и пустыми обещаниями, подчиняет себе волю низших слоев населения. С этим сюжетом только начали разбираться и уже есть некоторые подвижки, но в целом механизм далеко не ясен. Разумеется, и у меня есть своя версия событий, но она находится в стадии разработки и пока не подлежит оглашению. В этом контексте террор в России попал в поле моего зрения, и его проявления в разное время стали предметом внимательного исследования.

— Вы работаете с архивными документами и порой делаете иные, не принятые в российских учебниках выводы о тех далеких событиях, а некоторые ваши утверждения звучат сенсационно. Перевернет ли это современный мир?

— Работа в архивах имеет одну общую характеристику: либо исследователь ищет подтверждение уже имеющейся схеме и соответственно подбирает отдельно взятые документы; либо, не имея никакой схемы, просто просматривает все подшитые в дело документы и выбирает из всей массы два—три «опорных», без которых дело теряет смысл своего формирования. Исследователи, работающие «под схему», неизбежно проходят мимо ключевых документов, не придавая им значения или просто не понимая их смысл. Понятно, что такого рода селекция разного рода документов требует соответствующей квалификации исследователя. К сожалению, уровень подготовки историков за весь советский период был наиболее низким из всех специальностей высшей школы. Выпускник исторического факультета не владел экономическими и финансовыми дисциплинами, не знал иностранных языков, и фундамент его знаний составлял набор курсов идеологического направления. Соответственно, работы советских историков — это смесь идеологического бреда и легкомысленных умозаключений.

К счастью, российская историческая школа родилась не в 1917 году и имеет представителей такого уровня, что даже 70-летний перерыв не помешает ей вернуть достойные позиции. Что касается сенсаций, то они получаются сами собой, когда исторические персонажи и события начинают занимать свои естественные ниши. Так, герой «Народной Воли» Желябов, которому советская власть собиралась поставить памятник на месте памятника Екатерине II в Санкт-Петербурге, на поверку оказывается тривиальным бандитом, никогда и ничего «революционного» не совершившим. В этом смысле нас ждет еще много сенсаций, которые коснутся не только деятелей русской революции, но и последних Романовых, сыгравших свою печальную роль в разрушении русской государственности. Наверное, это не перевернет мир, но составит еще один поучительный прецедент.

— Кто из героев той эпохи для вас потерял или приобрел привлекательность? О ком из деятелей прошлого стоило бы написать книги, чтобы их знала широкая общественность?

— Да, такой человек есть. Это император Александр II. Недаром Россия, освободившись от большевистских оков, ему первому восстановила памятник в Москве. Он, конечно, заслуживает книги о себе, но не в жанре сентиментальной хроники или констатации общеизвестных сведений. Писать о человеке такой необыкновенной судьбы нужно как-то иначе, но, прежде всего, для современного русского общества, повзрослевшего и поумневшего.

— Документы, которые вы изучаете, доступны для всех? С какими архивами вы работаете?

— Я работаю во всех крупных российских архивах, они открыты, и особых проблем нет. Беда в том, что они тематически фрагментированы и иногда совершенно простой вопрос занимает массу времени. Наши архивы нуждаются в высоких технологиях. Необходимо быстрее внедрять имеющийся мировой опыт, лучше всего американский.

— Старые документы — это не только прошлые события, вероятно, они запечатлели и иную психологию, иное воспитание, да и бюрократия была совсем другая? Делаете ли вы такие наблюдения, работая с архивами?

— Да, при работе с дореволюционными документами бросается в глаза высокий уровень бюрократических процедур, характерных особенно для высшей бюрократии и спецслужб. Документы предельно лаконичны, информативны, начисто лишены демагогии и личностных оценок. Советская бюрократия внесла в делопроизводство огромный негативный вклад, не только своим новоязом, но, прежде всего, двусмысленностью документов и их многоуровневой зашифрованностью.

— Создаются ли в современной России новые учебники истории? Преодолевается ли подмена идеологией большевизма подлинной истории?

— На мой взгляд, такую работу проводить рано. Причина только одна — будет получен не учебник, а советский клон. Лучше дать в школы «Очерки по русской истории», содержащие фактический материал по периодам. Создание учебника — дело будущего. Специально с идеологией большевизма никто не борется, потому что она себя исчерпала. В исторической науке элементы большевизма будут исчезать постепенно…

— Что вас привлекает в сотрудничестве с нашим изданием?

— Журнал «Русское слово» имеет одно неоспоримое преимущество перед другими изданиями: ему интересна другая точка зрения, рядом с общепринятой или противоположной. Кроме того, журнал отличает качественная работа графического директора: Анна Леута — редкий специалист в работе с фотоархивами.

— Что бы вы хотели пожелать читателям в новом 2015 году?

— Всем читателям журнала желаю благополучной и безбедной жизни в 2015 году. Только благополучная жизнь дает нам возможность читать книги и журналы, участвовать в интересных дискуссиях и позволять нашему живому интеллекту другие удовольствия.