Накануне

К тому времени Советы стали полной фикцией и лишь маскировали однопартийную диктатуру, державшуюся при помощи жестокого насилия. Владимир Ленин, Яков Свердлов, Лев Троцкий и другие революционеры в азарте социалистического строительства создавали новый тип деспотии. Воля Центрального комитета господствовавшей Коммунистической партии отныне определяла суть управления: государственные органы РСФСР (как законодательные, так и исполнительные) лишь покорно выполняли решения большевистского ЦК. Позорный Брестский мир с Германией выглядел шатким соглашением. Но ленинцы, несмотря на критику, отчаянно цеплялись за него, чтобы ценой каких угодно жертв и унижений сохранить свою власть хотя бы на части территории завоеванной России.

В то же время на Юге и в Поволжье кипела борьба с большевиками. Деникинские добровольцы наступали на Кубань, а донские казаки готовились к походу на Царицын. В Нижнем Поволжье в результате восстания частей Чехословацкого корпуса формировалась Народная армия Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуча). Ее ударный отряд под командованием Генерального штаба подполковника Владимира Каппеля, талантливого и доблестного офицера, одержал первые победы, освободив от красных Сызрань и Ставрополь.

По мере роста сопротивления большевики ужесточали репрессии и совершенствовали карательный аппарат. После Октябрьского переворота и начала Гражданской войны многим современникам, включая самих большевистских лидеров, было понятно, что свержение ленинской партии будет означать физическую гибель для ее активных участников. В случае проигрыша у РКП(б) не осталось бы ни одного шанса для существования в России в качестве легальной оппозиции.

Летом 1918 года столичные центры еще более-менее контролировались коммунистами, но в провинциальных городах РСФСР их положение выглядело небезупречным. Условия жизни неуклонно ухудшались, и малочисленный средний класс глухо роптал. Многим горожанам, ценившим старые традиции земских органов самоуправления, гласный и состязательный суд и демократические идеалы Февральской революции, претили диктаторские методы РКП(б), подавление свободы слова, собраний и всякого инакомыслия. Безумные экономические эксперименты Ленина вели к ликвидации свободной торговли, провоцировали голодные бунты, несли смертельную опасность предпринимателям и собственникам, от деятельности которых зависело благосостояние городского населения и благополучие народного хозяйства.

В 1917 году при Временном правительстве в Ярославле значительным влиянием пользовались эсеры и меньшевики. Но во время Октябрьского переворота местные большевики создали Временный исполком Совета рабочих и солдатских депутатов, присвоивший себе властные полномочия в губернии с населением в 1,2 млн человек. Председателем исполкома стал солдат Николай Доброхотов — сын сельского священника, бывший семинарист и деревенский учитель, вступивший в ленинскую партию в 1906 году. Выборы в Учредительное собрание в Ярославской губернии ленинцы проиграли: большинство голосов (48 %) получили эсеры. Список РСДРП(б) возглавлял член ЦК Алексей Рыков — «мягкий» большевик, оппонировавший Ленину. Может быть, поэтому большевики получили в этом регионе 37,5 % — значительно больше, чем в целом по России (24 %). Однако и либеральные враги Совнаркома — интеллигентные кадеты — среди ярославских избирателей получили внушительные 12 %: в два с половиной раза больше общероссийского результата (4,7 %).

После разгона в Петрограде Учредительного собрания ярославские большевики занимались уничтожением предпринимательства и свободной торговли, захватывали предприятия, банки и подавляли всякую оппозицию. Ленинский декрет от 20 января (2 февраля н. ст.) 1918 года об отделении Церкви от государства вызвал протест верующих, но большевики подавили его силой. Против ленинской политики выступали крестьяне в Ярославском, Рыбинском, Даниловском и Пошехонском уездах. Возмущались политикой Совнаркома многие учащиеся знаменитого Демидовского юридического лицея — одного из самых известных высших учебных заведений.

Между коммунистами в губернском и городском Советах шла борьба по вопросу о разграничении полномочий. Доброхотов сначала проиграл пост председателя исполкома горсовета своему заместителю Давиду Закгейму, а незадолго до восстания потерял и должность председателя исполкома губернского Совета. Исполнительную власть в Ярославской губернии возглавил большевик Семен Нахимсон — бывший военный врач, «рекомендованный» Москвой, несмотря на мутную историю с обвинениями в присвоении казенных средств. В итоге обиженному Доброхотову повезло: его послали на партийную работу в один из уездов и он вовремя покинул возмущенный Ярославль. Расстреляли неистового революционера Доброхотова (как и наивного Рыкова) только двадцать лет спустя: во время «ежовщины» в 1938 году.

Русский дворянин Александр Перхуров

Шестого июля 1918 года во втором часу ночи на Леонтьевском кладбище, находившемся на западной окраине Ярославля, собрались 105 человек, преимущественно офицеры. Все их вооружение состояло из двенадцати револьверов. Старший начальник решил: восстание начнется, если в указанное место сбора явится не менее ста членов подпольной организации. Смельчаков пришло больше — и жребий был брошен. Командовал повстанцами Георгиевский кавалер, сорокадвухлетний полковник Александр Перхуров. Его судьба резко отличалась от судеб руководителей ярославских большевиков. Доброхотов, Закгейм и Нахимсон во имя социальной утопии фанатично разрушали ненавистную им Россию — Перхуров всю жизнь ее созидал и защищал.

Родился Александр Петрович Перхуров 1 (13) января 1876 года в сельце Шерепово Корчевского уезда Тверской губернии в семье титулярного советника Петра Александровича Перхурова и его жены Серафимы Александровны (урожденной Дятьковой). Род столбовых дворян Перхуровых прослеживается историками с конца XV века: верой и правдой служили они Отечеству. Александр Петрович окончил 2-й Московский кадетский корпус, 3-е военное Александровское училище и в 1895 году вышел подпоручиком полевой артиллерии в 39-ю артиллерийскую бригаду, стоявшую в Александрополе Эриванской губернии. Окончив в 1903 году по II разряду Николаевскую академию Генерального штаба, Перхуров вернулся в войска и в 1904 году добровольцем отправился на театр военных действий в Маньчжурию. Александр Петрович участвовал в боях с японцами, был неоднократно награжден за отличия. Товарищи по дивизиону его ценили, а подчиненные любили и уважали за профессионализм, смелость и справедливость.

На Великую войну осенью 1914 года капитан Перхуров вышел командующим батареей 14-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады, зимой 1915 года заслужил производство в подполковники, а спустя год — в полковники. На фронте получил два ранения, а при отражении германского наступления под Варшавой в конце мая 1915 года был отравлен удушающими газами. За тот памятный бой Высочайшим приказом от 29 августа (ст. ст.) 1916 года награжден орденом св. Георгия IV ст. Боевыми наградами в 1915—1916 гг. отмечались и другие заслуги храброго штаб-офицера.

Во время Октябрьского переворота Перхуров руководил артиллерийскими курсами в Юрьеве (ныне Тарту) при 12-й армии Северного фронта. 29 декабря Александр Петрович демобилизовался и с двумя офицерами уехал на Дон, где вела первые бои Добровольческая армия. Другого пути для себя он не видел: все действия большевиков воспринимались полковником как унижение родины. В Ростове генерал от инфантерии Лавр Корнилов поручил Перхурову отправиться в Москву для организации подпольной работы в центре России. Зимой по пути в Бахмуте Екатеринославской губернии Александр Петрович в последний раз виделся с семьей: женой Евгений Владимировной и детьми, девятнадцатилетней Тамарой и шестилетним Георгием. Их судьба осталась неизвестной.

В марте 1918 года в Москве Перхуров познакомился с Борисом Савинковым, создававшим Союз защиты Родины и свободы (СЗРиС). Бывший знаменитый террорист тоже побывал на Дону и теперь называл себя полномочным представителем генералов Михаила Алексеева и Лавра Корнилова. Цели Союза его руководитель формулировал лаконично: свержение большевистского правительства, организация твердой власти, защищающей национальные интересы России, восстановление регулярной русской армии. Савинков хотел нанести удар ленинцам прямо в сердце: он строил законспирированную организацию с отделами в Москве, Казани, Костроме, Муроме, Рыбинске, Ярославле, чтобы выступить против коммунистов одновременно и в решающий момент. Материальную поддержку СЗРиС обещали военные агенты союзников, в первую очередь французский атташе генерал Жан Франсуа Лавернь.

Несмотря на эсеровское прошлое, деловитый и смелый Савинков понравился Перхурову. «В высшей степени разумный, энергичный и решительный, любящий Родину», — так вспоминал о нем Александр Петрович, согласившийся занять должность начальника штаба Союза. Перхуров безоговорочно принял простую савинковскую программу: возвращение России в Антанту, чтобы родина могла заслуженно воспользоваться плодами близкой победы в Мировой войне, земля — народу, власть — Учредительному собранию, равные права — всем народностям России.

Опытный конспиратор и кадровый полковник-артиллерист взялись за дело.

Восстание

За два месяца ячейки, отделения и отделы СЗРиС возникли более чем в тридцати населенных пунктах и насчитывали несколько тысяч человек. Однако в конце мая — начале июня наиболее крупные отделы в Москве и Казани провалились, в первую очередь из-за пренебрежения правилами конспирации. Чекисты раскрыли штабы и несколько конспиративных квартир, установили пароли, выявили некоторых курьеров. Союз понес тяжелые потери, но Савинков и Перхуров счастливо избежали арестов. Сохранилось подполье в Муроме, Рыбинске, Ярославле и других городах. В Ярославле по спискам насчитывалось как минимум около двухсот членов СЗРиС, многие из них служили в качестве «военспецов» в штабе и других учреждениях Ярославского военного округа РККА. Руководили подпольем Георгиевский кавалер, генерал-лейтенант Петр Карпов и полковник Лебедев. Но между подпольщиками царили разногласия, они фактически разделились на две группы.

После первой инспекции, состоявшейся в начале лета, Перхуров решил сам возглавить местный отдел СЗРиС, чтобы примирить обе стороны. В двадцатых числах июня он прибыл из Москвы в Ярославль, а в Рыбинск с группой москвичей выехал подполковник Ян Бредис. В свою очередь Савинков согласовал с союзниками общий план действий. Посланник Французской Республики Жозеф Нуланс обещал через посредников, что в первой декаде июля в Архангельске высадится англо-французский десант, который активными операциями через Вологду на Ярославль поддержит повстанцев в Верхнем Поволжье, откуда начнется наступление на Москву. Поэтому выступления в Ярославле, Муроме, Рыбинске требовалось начать не позднее 5—10 июля. В ожидании помощи Савинков просил Перхурова продержаться от четырех до семи суток. Члены Союза в Ярославле получили небольшое подкрепление из Москвы, Калуги и Костромы. Серьезные надежды Перхуров возлагал на поступление артиллерии и снарядов от подполковника Бредиса — после свержения большевистской власти в Рыбинске, где находились значительные запасы военного имущества.

Первая попытка выступить ночью 5 июля не удалась: к месту сбора явились всего 70 человек. «Привязанность к семье оказалась сильнее данного обещания», — отмечал позднее Перхуров. На следующие сутки ситуация изменилась в лучшую сторону и в третьем часу ночи 6 июля восстание началось. Под руководством Перхурова без выстрелов и кровопролития подпольщики разоружили часовых и захватили артиллерийские склады. На сторону повстанцев перешел дивизион из двух бронеавтомобилей. Перхуровцы вооружились — вплоть до пулеметов и артиллерии — и перешли к активным действиям по овладению городом. В предрассветные часы и на рассвете были захвачены центр Ярославля и Заволжский район Тверицы, большевистский штаб в доме генерал-губернатора, телеграф, почта и другие средства связи, казначейство. Не удалось овладеть фабричными слободами на окраине, где в повстанцев стреляли с крыш и чердаков.

При поддержке населения немедленно начались аресты коммунистов и советских работников. Однако «белый террор» в Ярославле выглядел весьма умеренным по сравнению, например, с массовыми убийствами, совершавшимися большевиками зимой 1917/18 годов в Крыму и Киеве. Закгейма арестовали на его квартире в доме по Большой Рождественской улице и после опознания соседями расстреляли во дворе. В гостинице «Бристоль» погиб и Нахимсон: один из очевидцев показывал, что полупьяного председателя губисполкома вытащили из-под кровати и расстреляли на месте.

Но другие расправы, приписываемые повстанцам, при проверке оказывались легендами. Так, например, большевика Сергея Суворова — бывшего городского главу — повстанцы отправили в качестве парламентера к красным для переговоров о пропуске гражданского населения, и его застрелили свои. Арестам подверглись около двухсот коммунистов и советских работников. 109 из них повстанцы поместили на дровяную баржу, стоявшую на Волге, остальные содержались в других местах. Арестованных плохо кормили, по плавучей тюрьме стреляли белые и красные, поэтому ее перевозили с места на место. За 12 суток плена погибли как минимум трое заключенных и еще несколько человек получили ранения, затем осколки перебили швартовые канаты, и баржа пошла по течению в расположение красных. Известный исследователям список заключенных содержит не 109, а всего 82 фамилии, поэтому вопрос о том, сколько человек находилось на барже и сколько из них погибло, остается открытым, но большинство, очевидно, спаслись.

Отметим, что Перхуров, провозгласивший себя представителем генерала Алексеева, главноначальствующим Ярославской губернии и командующим группой войск Северной Добровольческой армии, издал ряд распоряжений по охране собственности, призывал бороться с мародерством, бессудными арестами, обысками и расправами. Со стороны крайне правых раздавались антисемитские призывы, но Перхуров еврейских погромов не допустил. Идейные ценности повстанцев ярко выражались в программных плакатах, расклеивавшихся в первые дни восстания: «Да здравствует свободная Россия! Долой большевиков! Да здравствует Учредительное собрание!» Приказами Перхурова защищалось право крестьянской собственности на землю, восстанавливалась деятельность земств, окружного суда, включая мировых судей, упразднялись органы большевистской власти и отменялись их распоряжения, устранялись препятствия для свободной торговли и предпринимательства. В работе гражданского управления и решении хозяйственных вопросов участвовали не только кадеты, но и «февралисты», правые эсеры, и меньшевики, хотя сам Перхуров симпатизировал обновленному монархическому строю. Его помощником по гражданской части стал меньшевик Иван Савинов, а городским головой — инженер-механик Владимир Лопатин.

Ярославль в огне

В Рыбинске выступление СЗРиС 8 июля большевики подавили менее чем за день, поэтому расчеты Перхурова получить артиллерию и снаряды рухнули. В руках повстанцев в Ярославле остались лишь два легких орудия и всего до 350 снарядов. Не удалось поднять восстание в Костроме. В Муроме савинковцы во главе с полковником Николаем Сахаровым сражались 8—9 июля, а затем покинули город и ушли на Казань.

В Ярославле двести членов СЗРиС не могли бы сопротивляться большевикам столь долго, если бы их не поддержала значительная часть горожан. В первую очередь это была местная интеллигенция, включая гимназистов, кадетов, лицеистов и студентов, а также демобилизованные военнослужащие старой армии, мещане, торговцы, предприниматели и купцы. На сторону Перхурова перешла городская милиция во главе с бывшим прапорщиком Фалалеевым, впоследствии погибшим в бою. Благосклонно к восстанию отнеслось епархиальное духовенство во главе с митрополитом Агафангелом (Преображенским), будущим священноисповедником. Рестораторы и хлебопеки вызвались кормить защитников Ярославля. «Весь город был — энергия, порыв и самопожертвование», — вспоминал один из штаб-офицеров. В железнодорожных мастерских ремонтировали подбитую бронетехнику, а примерно 100—150 рабочих даже встали в строй, но позднее многие из них покинули позиции.

В штаб восстания на Богоявленской площади у бывшего Спасо-Преображенского монастыря прибывали посланцы окрестных деревень, получали оружие и… расходились по домам. Лишь несколько десятков крестьян остались в городе. Перхуров, придерживаясь оборонительной тактики, не смог перенести операции в губернию и поднять сельское население — возможно, это была его самая большая ошибка. Против большевиков восстало до тысячи крестьян Грушковской волости Пошехонского уезда со своими священниками, но их выступление 10—19 июля подавил отряд ревкома.

Вместе с Перхуровым восстанием руководили генерал Петр Карпов, Георгиевский кавалер полковник Карл Гоппер, полковник Петр Злуницын и другие офицеры. В ряды повстанцев записались около шести тысяч человек, но постоянно сражались в боевой линии лишь от восьмисот до тысячи добровольцев, а всего активное участие в восстании приняли примерно 2000 человек (1,5 % населения). Одни из них носили погоны, другие — Георгиевские ленточки и шевроны, белые или трехцветные повязки на рукавах. Каждый из шести участков по фронту защищал отряд в 100—150 бойцов. Стрелкового оружия хватало, но ощущался недостаток людей и боеприпасов, хромало управление разрозненными силами.

Первую неделю борьба против Ярославля шла несогласованно и бестолково. В советском лагере царил не меньший хаос, чем у повстанцев, но к 19 июля красные организовали управление и приступили к правильной осаде. Против Ярославля использовались три бронепоезда, по квадратам и площадям били до десяти батарей, включая тяжелую артиллерию, велась воздушная бомбардировка. Наиболее страшный урон причинял барабанный артиллерийский огонь, а после разрушения водопровода стало нечем тушить пожары.

Зловещую роль в штурме сыграли «иностранные революционеры»: 2-й китайский батальон, Ярославская рота «интернационалистов», латышские подразделения 6-го Тукумского и 8-го Вольмарского полков и другие формирования. На участке Заволжского отряда китайцы и волжские матросы атаковали полуголыми, с красными лентами через грудь и под пение «Интернационала». Противники дрались насмерть, пленных брали мало, раненых на поле боя нередко добивали. «Начальство в этом никого не поощряло, — писал один из повстанцев, — но и не препятствовало этому». Боевые потери исчислялись сотнями человек, а в импровизированных санитарных пунктах раненые красные и белые зачастую лежали рядом.

Руководил подавлением восстания с 11 июля делегат V съезда Советов, бывший Георгиевский кавалер и большевик Кирилл Бабич, возглавивший Ярославский губревком. Советскими войсками командовали «военспецы»: на южном берегу реки Которосли — Юрий Гузарский, а по берегам Волги — Анатолий Геккер. В разгар боев Гузарский предупреждал командование о своем намерении «срыть город до основания». Его приводило в ярость сопротивление защитников, в рядах которых в духе героев Луи Буссенара сражались дети и подростки. Однако положение повстанцев ухудшалось с каждым днем, обещанная помощь не приходила, а кольцо вокруг Ярославля неуклонно сжималось. В последние дни осады коммунисты даже планировали применить химические снаряды и удушливые газы, но не успели, так как сопротивление защитников прекратилось.

Большая кровь

На военном совете, состоявшемся 15 июля в здании Госбанка, разгорелась острая дискуссия. Генерал Карпов и другие местные жители предлагали драться до последнего, так как горожанам было некуда уходить: здесь оставались их семьи. Перхуров, считая обреченный город мышеловкой, предложил сформировать добровольческий отряд, выйти по Волге в тыл к красным, деблокировать Ярославль при поддержке бойцов Заволжского района и вывести в Архангельском направлении всех желающих. Это отчаянное предложение казалось единственным выходом.

Ночью 16 июля Карпов принял командование, а Перхуров спустя сутки — в ночь расстрела Царской семьи — с небольшим десантом в 50 человек под обстрелом прорвался по Волге и высадился у Толгского Введенского монастыря. Но после первых боестолкновений выяснилось, что весь Заволжский район уже в руках красных, позиции оставлены и несколько десятков человек не смогут деблокировать осажденный Ярославль. Пробродив еще несколько суток в окрестных лесах, отряд во главе с Перхуровым отправился на восток, в район действий Народной армии Комуча.

Генерал Карпов, члены его штаба и часть повстанцев, исчерпав все средства для продолжения борьбы, 21 июля сдались «комиссии германских военнопленных» во главе с лейтенантом Балком, интернированным во время боев в местном театре. Чины отряда Северной Добровольческой армии объявили себя частью сил Антанты и, сдаваясь немцам, надеялись получить права военнопленных союзной армии. Балк капитуляцию великодушно принял — и на следующий день передал всех пленников большевикам…

Ярославль дымился.

Обугленный город, по которому большевики выпустили 75 тыс. снарядов, лишился целых кварталов. Из 7618 жилых строений сгорели 2147, остальные почти все требовали ремонта. Из 75 фабрик и заводов сгорели 20. Были уничтожены Демидовский лицей с библиотекой, часть торговых рядов, пострадали десятки храмов, 67 общественных зданий, погибли уникальные музейные экспонаты, архивные коллекции, включая материалы частных собраний.

Большевики потеряли в боях убитыми и ранеными, вероятно, несколько тысяч человек, повстанцы — около 600 только убитыми. По официальным данным, 407 человек коммунисты расстреляли сразу же после восстания, включая сдавшихся «комиссии Балка», но общее количество расстрелянных за «участие в мятеже» как минимум в два раза больше этой цифры.

Генерала Карпова, Савинова и Лопатина расстреляли в сентябре 1918 года. Полковник Гоппер, дослужившись у белых до чина генерал-майора, вернулся в Латвийскую Республику, возглавлял военный совет и скаутское движение Латвии. После аннексии СССР трех прибалтийских республик его расстреляли в 1941 году. Красных уничтожили свои: «военспеца» Гузарского расстреляли в 1919 году, комкора Геккера — в 1937-м. Повезло Бабичу: он сделал в СССР благополучную карьеру и умер в 1976 году, оставив свое «славное» имя одной из ярославских улиц.

Полковник Перхуров сражался в войсках белого Восточного фронта, дослужился до чина генерал-майора, попал в плен в 1920 году и был расстрелян в Ярославле 21 июля 1922 года. Осудила Георгиевского кавалера «военная коллегия» Верховного суда РСФСР во главе с председателем Василием Ульрихом — будущим сталинским любимцем и известным палачом. Два родных брата Перхурова, офицеры-артиллеристы Борис и Сергей, тоже сражались с большевиками на Востоке России. Борис попал в плен, в 1921 году был осужден на пять лет лагерей и пропал без вести. Сергей, по семейному преданию, погиб под Иркутском в 1920 году. Двоюродный брат генерала Перхурова, офицер-артиллерист Александр, по мобилизации стал «военспецом» и в итоге получил звание полковника РККА. Осенью 1941 года в Вяземском «котле» попал в плен, служил добровольцем в штабе власовской армии, был репатриирован союзниками в СССР и расстрелян в 1946 году. Страшная судьба мужчин в одной дворянской семье.

Ярославль, несмотря на огромный перевес противника, продержался не четверо, а шестнадцать драгоценных суток, с 6 до 21 июля 1918 года, однако союзники высадились в Архангельске только 2 августа. Все же отряд Северной Добровольческой армии благодаря своей самоотверженной борьбе не позволил большевикам увеличить свои силы в Нижнем Поволжье, где им наносили поражения каппелевцы. Повстанцы Ярославля потерпели кровавое поражение, заплатив жизнями за порыв к свободе.

Но только ли по политическим результатам мы должны оценивать восстание против деспотии 100 лет спустя?..

Пусть запомнят потомки на все времена,

Добывая победу в сраженье:

Не всегда для свободы победа нужна,

Ей нужнее порой — пораженье.

А. Городницкий

Источники и литература:

Белая гвардия. М.: «Посев», 2002. № 6. Антибольшевицкое повстанческое движение.

Валицкий Б. Восстание без знамени // Борьба (Мюнхен). 1948. № 11—12.

Матрошилин А. Г., Орлов К. О. «Служба эта была для России…» // Новый Часовой (СПб.). 1999. № 8—9.

Соловьев Е. А. Расстрелянный Ярославль: историческая панорама трагедии города на Волге, июль 1918 года: к 100-летию Ярославского восстания. Ярославль: «Академия», 2018.

Ярославское восстание, июль 1918 / Ред. и сост. В. Ж. Цветков. Вып. № 2. М.: «Посев», 1998.