Это имя мне ничего не говорило, хотя изготовление открытки явно свидетельствовало о том, что изображенная была известной личностью (как я потом выяснила, актрисой театра и немого кино). Открытка была отправлена 18 января 1909 года, то есть еще во времена Австро-Венгрии, текст на ней никак не был связан с фотографией.

Фамилия Orloff заставила меня задуматься о том, что когда-то люди искусства брали в качестве псевдонима русские имена и/или фамилии: иногда для того, чтобы казаться «своими», обрусеть, а иногда потому, что такие имена вызывали ассоциации с «загадочностью русской души». Карл Брюлло стал Брюлловым, Ованес Айвазян известен под именем Иван Айвазовский, но эти трансформации совсем не похожи на историю Иды, получившей при рождении имя Ida Margaretha Weissbeck. А то, что она выбрала псевдоним Орлофф, а не Орлова, в те времена никого не удивляло.

Имя человека, нравится оно ему самому или нет, обычно проходит с ним через всю жизнь. У некоторых людей до старости остается «домашнее», детское имя или прозвище: я знавала пенсионерок, которых все окружающие называли Люлями, Люсями, Тусёнами. Известны, однако, и другие примеры. Чешский режиссер Душан Клайн был переименован из Юлиуса в Душана во время войны, чтобы скрыть его еврейское происхождение. Казалось бы, имя, связанное с ужасом тех лет, должно было «отторгнуться», однако после войны Клайн решил остаться Душаном.

Неприятным моментом для многих эмигрантов становится недобровольное переименование, когда по прихоти чиновников Светлана вдруг пишется как Svetlana (самое близкое написание по-чешски все же Světlana), а Михаил — Mikhail. Я тоже одно время вынуждена была называться Mikhlova, и бесполезны были мои объяснения, что фамилия-то у меня чешская...

Некоторых также удивляет звательная форма имен, но на самом деле это вполне органичное образование для славянских языков, сохранившееся и в современном русском: Боже, Господи, наконец, «старче» из пушкинской «Сказки о рыбаке и рыбке». В разговорной русской речи в качестве звательной формы используется основа слова, окончание отбрасывается: Пап! Мам! Тань! Так что, думаю, чешский звательный падеж режет ухо только тому, кто недостаточно знаком с русским.

Кстати, и в чешском основа слова используется в качестве формы для обращения, что выходит за рамки официальной грамматики, но вполне вписывается в разговорный язык. Такие формы обычно кончаются на букву š (Jituš, Libuš, Liduš), они образованы от домашних вариантов имен типа Jituška (полное имя — Jitka), Libuška (Libuše), Liduška (Ludmila). Русскоговорящему нужно привыкнуть к тому, что имена типа Lidka, Jirka, Věrka звучат для чешского уха скорее как ласкательные, а не грубовато-разговорные, как русские аналоги.

Для многих иностранцев непонятно требование прибавлять ко всем фамилиям -ová для выражения женского рода (по-чешски это называется přechýlování, т. е. изменение по родам). В некоторых случаях действительно доходит до абсурдных ситуаций, например, на чешских изданиях книг Жорж Санд (George Sand), намеренно выбравшей мужской псевдоним, написано George Sandová. Анна Ахматова взяла поэтический псевдоним в честь мифического предка Ахмата, так что и по правилам чешского языка должна бы была именоваться Achmatová, однако известна как Achmatovová. Все эти -овова действительно звучат как заикание. Однако защитники подобных форм говорят, что если мужская форма фамилии звучит как Adam, то женская форма — Adamová, если фамилия мужчины Adamov, то его жена — Adamovová¹. В научных трудах на чешском языке женские славянские фамилии часто транслитерируются без прибавления -ová, например, Stoeva, Minina. В современной чешской печати (газеты, журналы) фамилии даже очень известных женщин не могут избежать этой участи (Thatcherová, Merkelová), несмотря на то, что для этого нет строгого правила. Концовка -ová является (почти) обязательной только для славянских фамилий, причем их основа читается максимально приближенно к языку-оригиналу, а не так, как они произносились бы, если бы были чешскими.

Снабжение всех женских фамилий хвостиком -ová, в настоящее время активно критикуемое чешской общественностью, имеет историческое объяснение. До основания Первой республики многие акты гражданского состояния велись в Чехии и Моравии на немецком языке или немецкими служащими, поэтому в документах и женские фамилии приводились в «мужском» варианте. Мне недавно довелось просмотреть южночешские архивы XIX — начала XX века. Надо сказать, записи велись довольно беспорядочно: некоторые фамилии, имеющие форму прилагательного и потому требующие (с точки зрения грамматики славянских языков) женского рода, не изменяются (Zdena Zelený), тогда как другие, имеющие форму существительного женского рода, были снабжены окончанием -ová (Marie Lišková).

В настоящее время основным документом, регулирующим вопросы имен и фамилий в Чехии, является закон № 268 (Zákon o matrikách) 1949 года, в котором добавление к женской форме фамилии пресловутого -ová объявлено обязательным. Сегодня в некоторых случаях допускаются исключения. Чтобы откорректировать свою фамилию, нужно привести причину, например, длительное пребывание за границей. Ведь даже программы, помогающие найти родственников, разработанные вне Чехии, не будут воспринимать написание с -ová как вариант семейной фамилии.

Кстати, традиция иметь общую фамилию в семье не столь древняя, как может показаться, да и принято это далеко не во всех европейских странах. В России в качестве фамилии часто выступало прозвище, не всегда лестное (Кривой, Хромой, Косой), род деятельности (Кузнецов) или имя отца (Иванов, Сидоров). Определенное время люди могли именоваться и так: Петр Иванов, сын Петров. На территории Богемии отчества в ходу не были, но границы между прозвищем и фамилией долго не устанавливались. Обязанность иметь единую семейную фамилию была введена только в 1826 году.

В настоящее время как в России, так и в Чехии появилась мода давать ребенку несколько имен (кстати, несмотря на атеистические установки, и при социализме имя официально называлось по-чешски křestní jméno). По законам Чешской Республики, их можно иметь не больше двух, и человек обязан представляться в официальных случаях всеми записанными в документах именами.

Сложности написания на русском чешских имен и фамилий связаны и с тем, что в чешском имеется два звука (взрывной и фрикативный), выраженные буквами G и H, которые приходится передавать при помощи Г. Поэтому, например, чешская фамилия Hašek может быть написана по-русски только как Гашек. Это, казалось бы, мелочь, но она может создавать определенные трудности в написании имен, фамилий и географических названий.

Что касается чешских имен, отсылаем вас к многочисленным изданиям книги М. Кнапповой², в которой приведено около 17 тысяч имен. Словарь русских личных имен Н. А. Петровского, вышедший в 1966 году и много раз переиздававшийся³, содержит около 26 000 единиц.