Когда я приехала в Чехословакию знакомиться с родителями своего будущего мужа, а было это в 1975 году, меня удивило многое, в том числе и то, что в их квартире подоконники были настолько узкими, что на них нельзя было поставить никаких цветов. Заросли домашних растений, однако, были на общей лестнице, чистой до невозможности, которую жильцы убирали по очереди (дом был кооперативный). И название для подоконника было странное: parapet.

Слово, конечно, я знала из русского, но обозначало оно совсем другое. Парапет — это невысокая стенка, перила, загородка, сооружение на крыше, барьер, бруствер. Трудно было поверить, что такое важное в русском обиходе слово, как подоконник, можно сказать, в чешском отсутствует. Мы жили в России в доме, построенном в начале ХХ века. Окна были высокими, а широчайшие деревянные подоконники служили пристанищем и кастрюль, и книг, и цветочных горшков.

Одно из растений, представленных в изобилии как на российских, так и на чешских подоконниках (и тут, конечно, были дома с широкими подоконниками, а если нет, то горшки ставили на специально предназначенные для этого полки) — это сансевиерия (cансевиера, сансевьера), иногда называемая драцена (хотя под этим именем выступает и другое растение), щучий хвост, змеиная кожа или тещин язык (sanseviera, tenura, dračinec, tchýnin jazyk). Растение неприхотливое (rostlina je nenáročná), способное выжить почти без воды, или, наоборот, только в воде, без почвы. Слово сансевиерия звучит неплохо (растение получило название в честь итальянского аристократа), в отличие от щучьего хвоста или тещиного языка. Надо сказать, что и в чешском наиболее популярным стало отнюдь не самое красивое название…

Сравнительно недавно модным цветком считался аспарагус. Его в СССР пропагандировали книги для домашних хозяек: авторы пособий по домоводству почему-то считали, что именно аспарагус и традесканция не являются проявлением буржуазности и мещанства, в отличие от фикуса. При этом под названием аспарагус (asparagus) понимались разные растения, не всегда даже спаржевые.

В Чехии верили, что комнатная спаржа поглощает неприятные жирные запахи, так что растение, которое по-русски иногда называли «елочкой», держали в мясных лавках и столовых, о чем и повествует классик чешской литературы Богумил Грабал, описывая детали обстановки колбасных: лимоны в пастях отрубленных поросячьих голов, запахи… Правда, в другом месте тот же Грабал сравнивает ветки поникшего аспарагуса с женской прической: A bytná na mě spouští asparagus svých rusých vlasů a je z ní cítit vůně borůvkového vína. (Хозяйка квартиры спускает на меня аспарагус своих русых волос, и от нее исходит аромат черничного вина.)

Слово аспарагус звучит по-русски нейтрально. А вот спаржа (chřest) для советского человека была не овощем, а (в своем развернутом, перистом виде) дополнением букета, особенно для учителей на 1 сентября. Сегодняшние дети, наверное, никогда не видели спаржу в вазе, потому как унифицированные покупные букеты дополняются зеленью, привезенной из Африки, например, эвкалиптовыми ветками (кстати, по-чешски не только eukaliptus, но и blahovičník). Слово chřest никаких поэтических ассоциаций не вызывает, зато годится для смешных стихов для детей… и звучит почти как chřestýš (гремучая змея, гремучник).

В прохладных домах, как в Чехии, так и в России, держат цикламены. Они бывают карликовые и большие, разных оттенков и, если за растением правильно ухаживать, способны цвести многие годы. Цикламены изящны по форме, поэтому их изображения можно видеть в качестве декора архитектуры и интерьеров, включая разнообразные мелкие предметы, созданные в период увлечения растительным модерном, популярным и в Чешских землях в конце XIX — начале ХХ века. Вот только по-чешски цветок обозначают не его научным названием cyclamen, a простонародным brambořík (букв.: картофельник). Наземная часть растения на картошку ничем не похожа (хотя и цветки картофеля, как мы помним из учебников истории, служили когда-то модным аксессуаром), а вот под землей скрываются клубни — они-то и дали цикламену это немного кухонное название.

У меня дома один подоконник уставлен кактусами. Их много, одни толстенькие и маленькие, другие грушевидные или утончающиеся кверху. В действительности, с точки зрения генетики, это одно и то же растение: материнский кактус выращивает на себе деток, они выпускают свои корни, их надо отсаживать… Мне их жалко, я снабдила ими многих знакомых, отнесла целую сумку в кружок любителей кактусов, но моих шипастых спутников отнюдь не убыло. Летом я выставляю кактусы на улицу, иногда они цветут. Мне кажется, колючие растения защищают мои подоконники от непрошеных гостей. Эта же мысль посетила и автора когда-то очень популярной чешской песни: Chlupatý kaktus mám tak rád, je to můj zelený kamarád, ten musí na stráži stát_, když jdu spát. (Люблю лохматый кактус, моего зеленого друга, он должен стоять на страже, когда я ложусь спать). Кстати, текст в течение времени изменяли и редактировали, делали новые аранжировки, и авторы были знамениты…

Среди самых распространенных комнатных растений в деревенской части Чехии — разные культивары пеларгонии, именуемой чаще геранью, что, впрочем, не совсем правильно. В России герань считалась цветком простонародным, пеларгонией растение почти не называли. В Чехии слово pelargoniе тоже на втором плане — цветок повсеместно именуют muškát, в старых источниках иногда čapí nos (букв.: клюв аиста). В теплое время года пеларгония всех возможных оттенков и видов украшает балконы и террасы, оставаясь на улице почти до заморозков. Яркие цветы современных сортов пеларгонии, ее специфический запах, отпугивающий вредных насекомых — все это способствует тому, что герань остается на первом месте по числу проданных саженцев.

Тут у меня есть, чем похвастаться. 31 год назад я была на Канарских островах с группой журналистов. Оттуда я привезла скромный букетик, который было жаль выбросить. Ярко-розовые веточки дикой пеларгонии, сорванные на заброшенном пустыре, со временем потеряли оттенок куклы Барби, но растут все эти годы, превратившись в кустарник. Удивительная живучесть (odolnost, schopnost přežít). Будем надеяться, что и мы, люди, не дадим посрамить себя какой-то герани…