Через несколько дней после этого, 8 мая, у мемориальной доски Успенского храма вспомнили русских и украинских эмигрантов, которые в первые майские дни 1945 года были убиты или арестованы СМЕРШем в Праге. Евгения Чигалова зачитала присутствующим письмо чешского политика, бывшего председателя Сената Чешской Республики Петра Питгарда. Яромир Штетина, член Европейского парламента, сказал по-русски: «В то время все это допустили чехословацкие власти, и до сих пор никто из представителей Чехословакии, а теперь и Чехии, за это не извинился. Я думаю, что уже пришло время, чтобы это извинение все-таки прозвучало...» 

Мы воспринимаем историю как череду различных дат и рубежей, которые выглядят как зарубки или коды на перфокарте. Однако история в этих точках не останавливается, не заканчивается, она только притормаживает в них свое течение, чтобы затем продолжить его дальше, и события, следующие за этими историческими рубежами, оказываются связанными с ними неразрывно, становятся их продолжением. День Победы 8 (9) мая 1945 года стал таким сверхзначимым рубежом в истории и Чехословакии, и России, и всей Европы, но уже на следующий день вслед за Красной Армией в Прагу вошел СМЕРШ, который без суда и следствия расстрелял лежавших в госпиталях раненых солдат РОА, освобождавших Прагу. За несколько дней до этого власовцы выбивали нацистов из города, поддержав Пражское восстание, были ранены в этих боях и уйти не сумели.

В те же майские дни в полную силу СМЕРШ развернул террор против русских эмигрантов: многие были убиты, многие пропали, а кто-то долгие годы провел в советском ГУЛАГе; домой, в Прагу, вернулись единицы. Большинство из этих людей оказались в Чехословакии в 1920-е, приехав по программе чехословацкого правительства «Русская акция помощи»: кто-то уже тогда имел профессорское звание, кто-то получил высшее образование в Праге. Это была интеллигенция, многие к 1940-м годам стали гражданами Чехословакии. Со времени трагических событий мая 1945 года прошло уже 70 лет, но до сих пор они широко не освещаются, до сих пор эти исторические страницы закрыты.

Сегодня в России мы наблюдаем новый патриотический подъем, связанный с культом Победы. Все чаще и чаще приходится слышать о том, что в школах детям в головы вбивают незыблемую догму о подвиге советского народа, освободившего мир от гитлеровского морока; о том, что любая открытая дискуссия о событиях того времени недопустима: в школах и вузах, в газетах и на телевидении полемика о событиях той войны и ее последствиях должна быть прекращена. Это означает, что любые эпизоды истории, не вписывающиеся в официальную российскую интерпретацию, в провозглашаемую концепцию героизма, должны быть из нее вычеркнуты, все неудобные факты и все неудобные жертвы должны быть забыты. Фактически это призыв подменить историю мифотворчеством.

Перед праздником 9 мая атмосфера в России накаляется: там идут настоящие бои и разворачиваются кампании против возможного оскорбления ветеранов или профессиональных патриотов. Случайно оскорбить их может все, что угодно: изображение нацистской свастики на обложке исторической книги, критическая журналистская статья о некомпетентности военачальников или копеечные пластмассовые солдатики в форме вермахта в витрине магазина. Иногда кажется, что сама история своей сложностью, неоднозначностью, миллионами убитых, расстрелянных и попавших в плен людей, угодивших в кровавую мясорубку Второй мировой, может оскорбить их патриотические чувства. Разгоряченное и распаленное общественное сознание способно теперь воспринять только самую простую и самую понятную картинку войны — и вот уже День Победы становится новым милитари-праздником: на машинах пишут «На Берлин!» и «Можем повторить!». Война, а не ее окончание становится новой магистральной темой и центром мировоззрения. Но когда «наша победа» становится «нашей историей» и право на ее трактовку монополизируется, тогда любые воспоминания — и о послевоенном терроре против русских эмигрантов, и о солдатах РОА — становятся неудобными темами и не включаются в официальную доктрину.

Когда-то власовцы были приговорены к расстрелу без суда и уничтожены, сегодня они стали досадной помехой на глади исторического повествования. Провозгласив концепцию, в которой хорошие русские воюют против плохих немцев, очень сложно разобраться, какие русские — хорошие или плохие — на следующий день после Победы расстреляли власовцев, тоже русских и украинцев? Какие русские — хорошие или плохие — отправили в сталинский ГУЛАГ эмигрантов, тоже русских и украинцев? Реальные факты, свидетели и события только усложняют и портят картинку «нашей истории», делая ее многомерной и пугающей.

В глобальном пространстве памяти о Второй мировой войне и ее последствиях наряду с торжеством Победы и Нюрнбергским процессом неудобные и трагические события тоже есть. Однако в «нашей истории» освещаются только те, которые способны вызывать сильные, «правильные», позитивные эмоции — их и берет на вооружение официальная пропаганда, а те события, которые в концепцию героизма не вписываются или мешают торжествовать, затираются. Вместо сохранения памяти о войне происходит ее уничтожение: замалчивание преступлений тоталитарного государства, подтасовка фактов и нуллификация исторических свидетельств. Изучению истории мы предпочитаем мифотворчество.

После войны в страны Европы из СССР пришла коммунистическая идеология и стал фабриковаться экспортный миф о Советском Союзе. Историю войны писали победители, и именно их трактовку печатали в газетах и преподавали в школах. А убитые и угнанные в ГУЛАГ русские эмигранты не вписались в этот миф, и их трагедия стала рядовым эпизодом на фоне общей победной эйфории. Вскоре после войны в Чехословакии к власти пришли коммунисты, и об этом опасном для них историческом факте постарались как можно скорее забыть. После Бархатной революции 1989 года в Чехословакии, а затем и в Чехии начались реформы, и было не до того. Сегодня чешский президент Милош Земан встречает праздник Победы в российском посольстве, а в самой России с начала 2000-х снова подняты гигантские знамена и портреты Сталина, и «темные пятна истории», в том числе сгинувшие в ГУЛАГе русские эмигранты, опять стали неудобной темой.