В первые годы нынешней каденции Путина к заключению были приговорены обвиняемые по «болотному делу». Дальше больше. К «точечным репрессиям», жертвами которых становились отдельные оппозиционные лидеры и активисты, добавились клеветнические кампании в СМИ, представляющие оппозиционеров, людей, не согласных с официальной риторикой, и просто независимые от власти общественные организации врагами народа и государства, иностранными агентами и подрывными элементами. А затем Кремль перешел к судебному преследованию инакомыслящих. Создана законодательная база, позволяющая осудить за несогласие с «православной» доктриной, ставшей сегодня основой государственной идеологии, и с официальной, часто лживой, интерпретацией исторических событий. Жертвами произвола современных чекистов и кремлевской юстиции становятся как люди, вызывающие недовольство церковников, так и ученые и общественные деятели, чья деятельность раздражает власть. Среди них, в частности, организатор музея-мемориала «Донские казаки в борьбе с большевиками» Владимир Мелихов. В Санкт-Петербурге суд признал «экстремистским материалом» историческую статью трехгодичной давности ученого Кирилла Александрова.

«Защита чувств верующих»,

или Святая инквизиция путинской России

Около восьмисот лет тому назад католическая церковь создала «Святой отдел расследований еретической греховности», известный как Святая инквизиция, главной задачей которого было искоренение еретиков. К этой категории причисляли тех, кто сомневался в одобренной церковными иерархами религиозной доктрине. О терроре, развязанном в Европе инквизицией, написано и сказано практически все. Гораздо меньше известно о преследовании еретиков Русской православной церковью. Точные цифры сожженных и заточенных в монастырские тюрьмы установить невозможно, но казни и пытки заподозренных в ереси и иных противников господствующей церкви в России были не менее жестокими, чем в католических странах.

Православные иерархи пользовались полной поддержкой государственной власти. Например, по царскому указу 1684 года «велено было хватать всякого, кто не ходил в церковь, не исповедовался, не пускал к себе священника в дом; таких приказано было подвергать пытке; если обвиненный под пыткой обвинял кого-нибудь в соучастии, и того велено хватать, давать ему очные ставки, производить у него обыск и, в случае сомнения, пытать. Покаявшиеся были отправлены для исправления к духовному начальству, а непокорных велено было сжигать живьем»¹. Невольно возникает впечатление, что чекисты ХХ века действовали по рецептам московской православной инквизиции XVII века. Преследование инакомыслящих продолжалось вплоть до начала ХХ века. Достаточно вспомнить отлучение от церкви Льва Толстого. Он был причислен к «силам ада», назван «лжеучителем», дерзко «восставшим на Господа и на Христа его» и так далее.

Католическая церковь осудила инквизицию. В 1982 году Понтифик Иоанн Павел II извинился за «ошибки» инквизиции, признав за ней такие грехи, как «нетерпимость и даже насилие». Церковь, говорил он, должна убеждать в вере не насилием, а словом правды. Католики сожалеют о том, что использовали жестокие методы, которые противоречат евангельскому посланию.

РПЦ ничего подобного не сделала. Само понятие толерантности объявлено «чуждым христианским принципам». Так, отражая установки Московской патриархии, епископ Пермский и Соликамский Иринарх заклеймил толерантность как вредоносное западное изобретение, противоречащее православному учению, и призывал «родительскую общественность» требовать запрета уроков толерантности в школах².

Говорят, что история повторяется и то, что было трагедией, становится фарсом. Набирающее в России силу мракобесие, которое насаждается РПЦ при полной поддержке государства или, возможно, государством при полной поддержке РПЦ, может, на первый взгляд, показаться фарсом. Но для людей, обвиненных в «оскорблении чувств верующих», этот фарс нередко оборачивается крупными неприятностями, а то и трагедией.

В мае 2017 года Верх-Исетский районный суд города Екатеринбурга признал Руслана Соколовского виновным в оскорблении чувств верующих. Находясь на территории храма, он играл в популярную у молодежи игру Pokémon Go. Самое скандальное в этой истории — приговор российского суда, который звучит слишком абсурдно даже для путинской России. Соколовский признан виновным, поскольку, как сказано в тексте судебного вердикта, он «наделял Иисуса Христа качествами ожившего мертвеца зомби»; «отрицает существование Иисуса и пророка Мухаммеда», а также «существование бога»; осмысливал «ситуацию непорочного зачатия» и, подумать только, «формирует мнение, что в России царит мракобесие и произвол». При этом особое коварство подсудимого, по мнению суда, заключалось в том, что он «разместил информацию в сети Интернет, которая носила оскорбительный характер, потому что она была понятна верующим»³.

Комментаторы немедленно заметили, что отрицают существование бога многочисленные атеисты, сомнения в этом испытывают агностики, а существование Христа и Мухаммеда оспаривают не только они, но еще и иудеи, буддисты, огнепоклонники и сторонники многих других религиозных течений. Соответственно, под угрозой судебного приговора в России оказываются десятки миллионов людей.

Дело Соколовского — самый известный, но далеко не единственный случай судебного преследования за оскорбление чувств верующих, воспроизводящего практику Святой инквизиции. В 2016 году отправили на принудительное психиатрическое освидетельствование Виктора Краснова, употребившего в споре в Сети слова «боха нет». Экспертиза признала его вменяемым, дело было передано в суд. Его обвинили в том, что он «допустил высказывания, носящие оскорбительный характер в отношении православного христианства, унизив тем самым чувства верующих».

В апреле 2016 года Кировский районный суд Екатеринбурга приговорил к принудительному лечению в психиатрическом стационаре Антона Симакова. Он был признан хотя и психически больным, но виновным… в колдовстве. Оказывается, Симаков, называющий себя «магистром магии вуду», совершил обряд магического воздействия на власти Украины. Он использовал для этого куклу вуду, кровь жертвенного животного и предметы православного культа. Ранее Симаков публично принес в жертву петуха и повесил на мосту чучело украинского президента Петра Порошенко.

Симакову, конечно, повезло. Став жертвой инквизиции в ее современном российском варианте, он отделался сравнительно легко. Лет 400—500 тому назад священнослужители попросту послали бы его на костер. Правда, как говорят правозащитники и юристы, российские психиатрические больницы тюремного типа, куда попадают приговоренные к принудительному лечению, выглядят как филиалы ада на земле, а условия пребывания в них намного хуже, чем, например, в «обычных» исправительно-трудовых колониях.

Таких примеров немало. Можно утверждать, что в России возрождается средневековая судебная практика, основанная на законе об оскорблении чувств верующих (если быть точным, на поправках к статье 148 Уголовного кодекса РФ, говорящей о нарушении права на свободу совести и вероисповеданий). После их принятия РПЦ получила мощный инструмент преследования инакомыслящих, в том числе атеистов, рискующих публично выражать свои взгляды.

Это не случайно. Кремль превратил РПЦ в одну из основ формирующегося тоталитарного режима, по словам Путина, в «главную духовную опору нашего народа и нашей государственности», а на деле — в важнейший инструмент идеологической цензуры и великодержавной милитаристской индоктринации⁴. То, что Путин велеречиво именует «духовной опорой государственности», на самом деле называется государственной идеологией. Последняя прямо запрещена Конституцией РФ, статья 13 которой утверждает, что в России «признается идеологическое многообразие» и «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Но в Кремле уже давно на Конституцию внимания не обращают.

Церковь, в свою очередь, не остается в долгу у Кремля. Так, в 2007 году иерархи РПЦ, военное командование и ученые-атомщики организовали торжественный молебен в честь 60-летия советской ядерной программы. Генералам, надо думать, не верящим ни в бога, ни в черта, были вручены хоругви с изображением преподобного Серафима Саровского. А руководитель Российского федерального ядерного центра, где изготовляют ядерные боеголовки, академик Радий Илькаев рассыпался в благодарностях РПЦ, которая, вспоминал он, «нам тогда сказала во всеуслышание: то, чем вы занимаетесь, это необходимое и важнейшее для государства дело. И своим авторитетом поддержала нашу работу»⁵. Не знаю, кому как, но мне ядерное оружие видится порождением нечистой силы, а его создатели, хотя РПЦ и «поддержала своим авторитетом их работу», верными кандидатами в преисподнюю.

Дело историка Александрова

Одной из недавних жертв преследований за инакомыслие стал петербургский историк, кандидат исторических наук Кирилл Александров. Ему грозит преследование по обвинениям в написании «экстремистских материалов» и «реабилитации нацизма». Ситуация эта поучительна тем, что в России объективное научное исследование вполне может стать поводом для судебной расправы.

Кирилл Александров — известный специалист по российской истории ХХ века, особенно по проблемам, связанным со Второй мировой войной. 1 марта 2016 года на заседании Диссертационного совета Санкт-Петербургского института истории РАН состоялась защита его докторской диссертации «Генералитет и офицерские кадры вооруженных формирований Комитета освобождения народов России 1943—1946 гг.». Александров уже более двадцати лет занимается изучением истории Власовского движения. В современной России обращение к этой, как и ко многим другим темам, связанным с недавним прошлым страны, — дело рискованное. Стоит выйти за жесткие идеологические рамки, и исследователь может оказаться под прицелом многочисленных организаций и личностей, большинство которых относятся к так называемым «православным сталинистам». Они пишут многочисленные доносы в соответствующие органы и надзорные инстанции.

Четыре доктора наук, специалисты по теме диссертации, несмотря на отмеченные недостатки, в итоге дали положительные заключения. При проведении тайного голосования из 18 членов Диссертационного совета Санкт-Петербургского института истории РАН, среди которых семь докторов наук по специальности «Отечественная история», за присуждение ученой степени проголосовали 17 человек, против — один. Казалось бы, научное сообщество свое мнение высказало. Но после этого в разные инстанции, включая Прокуратуру, посыпались доносы. Александрова обвиняли… в «реабилитации нацизма».

Исследовательская позиция автора диссертации состоит в том, что одной из главных причин сотрудничества многих советских военнопленных и русских эмигрантов с нацистами, в том числе их участия в деятельности Комитета освобождения народов России (КОНР), стала сталинская социальная политика 1930-х годов. Главный вывод диссертанта был сформулирован следующим образом: «Офицерский корпус власовской армии <…> предназначался для борьбы с советским государством, Всесоюзной Коммунистической партией (большевиков) и ее руководством под лозунгом освобождения родины от власти, чья предвоенная политика привела к беспримерным жертвам и страданиям миллионов людей. Вместе с тем <…> в условиях национал-социалистического режима и непримиримой борьбы, которую вели страны антигитлеровской коалиции против Третьего Рейха», деятельность РОА «практически не достигла провозглашенных политических целей и закончилась для власовцев катастрофой»⁶. Отметил Александров и факт государственной измены, которую совершили власовские генералы и офицеры из числа граждан СССР.

Это вполне объективные выводы, отвечающие историческим реалиям. Но российским властям они пришлись не по вкусу. В мае — июне 2017 года Экспертный Совет, а затем Президиум ВАК отказались поддерживать решение Диссертационного Совета Санкт-Петербургского Института истории РАН о присуждении Александрову степени доктора исторических наук по причине «недостаточности теоретических обобщений». Решающую роль в этом, как можно полагать, сыграло решение Института военной истории Министерства обороны. Понятно, что историки в погонах не могли смириться с объективным исследованием Власовского движения. «Вы слишком беспристрастны к своим персонажам», «Разве может научить патриотизму и способствовать сплочению общества такая диссертация?» — такие претензии предъявлялись Александрову.

Но проблемы Кирилла Александрова на этом не закончились. Российская власть не может простить ученому объективный, свободный подход, ставящий под сомнение мифы кремлевской пропаганды. 27 марта 2017 года Ленинский районный суд Санкт-Петербурга вынес судебное решение, признав опубликованную в 2014 году в «Новой газете» статью «Бандера и бандеровцы: кто они были на самом деле» «экстремистским материалом»⁷. Александров узнал об этом только через месяц и подал апелляционную жалобу, поскольку дело рассматривалось в его отсутствие и он был лишен возможности оспорить экспертное заключение. Но безрезультатно: Прокуратура подала протест на жалобу. Если решение Ленинского районного суда вступит в силу, то Прокуратура получит возможность возбудить против него уголовное дело по статье 354.1-2 УК РФ. А это грозит уже реальным заключением на срок до пяти лет.

Согласно этой статье, реабилитацией нацизма считается «отрицание фактов, установленных приговором» Нюрнбергского трибунала, «одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Александрова обвинили в этом два сотрудника Санкт-Петербургского университета: преподаватель факультета психологии И. Кузнецова и преподаватель Института истории СПбГУ (бывший исторический факультет) кандидат богословия, диакон Владимир Василик, который еще во время подготовки диссертации Александрова к защите писал многочисленные доносы в академические и иные инстанции. Кузнецова и Василик выступили в качестве «экспертов» при рассмотрении судом статьи Александрова в «Новой газете», хотя они не только не являются специалистами по истории Второй мировой войны, но и вообще не имеют исторического образования.

На самом деле, вопрос об Украинской повстанческой армии (УПА) и Организации украинских националистов (ОУН), которую возглавлял Степан Бандера, в Нюрнберге не рассматривался. В материалах трибунала упоминаются только несколько немецких документов, из которых следует, что УПА готовилась к вооруженной борьбе с немецкой армией. Заведомая некомпетентность «экспертов», приглашенных судом, российскую прокуратуру никак не смущает. Их выводы в полной мере отвечают политической линии власти.

Причина преследований историка Александрова проста. Его статья в «Новой газете» опровергает несколько мифов современной российской пропаганды. Александров три года назад опубликовал популярную статью, в которой он, не оправдывая ОУН, УПА и их вождей, стремился нарисовать объективный портрет этих людей и организаций, не скрывая и страшные страницы в их истории, прежде всего так называемую Волынскую резню 1943—1944 гг.

Здесь не место пересказывать статью Александрова, к тому же она пока еще вывешена на сайте «Новой газеты». Но стоит привести один отрывок из нее, который поможет понять, что вызвало ярость властей предержащих. «В 1944—1953 годах бандеровцы на Западной Украине совершили почти 14,5 тысячи операций. Потери советской стороны составили до 40 тысяч погибшими (в том числе примерно 6 тысяч — чекисты, сотрудники МВД и военнослужащие; более 15 тысяч — колхозники и селяне). Советские репрессии затронули полмиллиона человек (в том числе убиты более 153 тысяч, арестованы более 134 тысяч, депортированы более 200 тысяч) — 7% от числа западных украинцев на территории УССР. Организованное сопротивление сломили государственный террор и колхозная система, не позволявшая кормить ни повстанцев, ни собственные семьи»⁸. Из этих цифр следует, что в послевоенный период в западных регионах Украины советская власть репрессировала и уничтожила в 10 раз больше людей, чем бандеровцы. Помимо всего прочего, это помогает понять, почему Россия, ассоциирующаяся в массовом сознании с СССР, крайне непопулярна на Западе Украины.

Дело казака Мелихова

В июне 2017 года городской суд небольшого подмосковного города Подольска признал Владимира Мелихова виновным в незаконном обороте оружия. Прокуроры требовали для него два года колонии. Суд вынес решение, с заключением под стражу не связанное: Мелихову на один год ограничили свободу. Обвинение построено на песке, но поскольку дело имеет политическую окраску, оправдательный приговор суд вынести не мог.

Владимир Мелихов, потомок казаков, в советское время был директором Подольского цементного завода. После распада СССР он занялся строительным бизнесом, много времени и сил посвящал благотворительности, построил в Подольске храм, ставший подворьем Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ), которая в отличие от РПЦ МП сохранила независимость от Кремля, собирал материалы и издавал книги о казаках. Недовольство властей он вызвал тем, что создал и содержал на свои средства два музея по истории казачества, в экспозициях которых, в частности, рассказывалось о чудовищных преступлениях коммунистического режима. Этого в путинской России не прощают. ФСБ неоднократно устраивала против Мелихова разного рода провокации. Последняя удалась, хотя и далеко не в той мере, в какой хотелось бы ее инициаторам.

Как уже говорилось, Мелихова обвинили в незаконном обороте оружия. Речь идет о нескольких пистолетах и револьверах, которые были найдены у него во время очередного обыска. Вот что говорит о состоянии этого оружия сам Мелихов. «Все изъятые у меня пистолеты и револьверы изначально были непригодны к стрельбе и огнестрельным оружием не являлись. <…> В револьвер Веблей забита втулка в ствол, не допускающая выстрела боевыми патронами, в пистолетах Кольт и Браунинг стволы просверлены, а у кожух-затворов забиты и приведены в негодность бойки, и ни одну деталь из них невозможно использовать. У револьвера Раста и Гассера отсутствует боек, а то место, где он должен был стоять, восстановить невозможно, т. к. сбиты шлицы и выкрутить капсулу, в которую впоследствии вставляется боек, невозможно — диаметр его ствола больше калибра патрона, что не позволяет, даже осуществив выстрел, разогнаться пуле в стволе; что барабан и ствол, соприкасаясь при нажатии курка, не имеют плотного сцепления меж собой и весь пороховой заряд уйдет в атмосферу <…> А главное, что для него уже более 80 лет не выпускаются патроны».

Уголовное дело против Мелихова было возбуждено в 2015 году. Одной из причин могло быть стремление властей прекратить распространение информации о событиях, происшедших вблизи небольшого австрийского города Лиенц. В тот год группу казаков, в том числе Мелихова, не выпустили в Австрию на памятные мероприятия, посвященные кровавой бойне 1945 года.

В конце войны в район Лиенца из Северной Италии перешли казачьи формирования, воевавшие сначала с советскими войсками и партизанами, а потом с участниками итальянского Сопротивления на стороне немецкой армии. Там же нашли убежище полторы тысячи детей, около трех тысяч женщин, старики. В мае 1945 года примерно 35 тыс. казаков генерал-майора Тимофея Доманова сдались британским войскам. Затем более полутора тысяч казачьих офицеров были обманным путем доставлены в город Юденбург и переданы советским властям. Многие из них являлись представителями русской эмиграции первой волны, никогда не были советскими гражданами и по международному праву не могли быть переданы СССР. Затем большинство рядовых казаков, юнкеров, а также беженцев были выданы сталинским представителям. Сотни людей, в том числе женщины и дети, покончили жизнь самоубийством. Сегодня Москва очень не хочет, чтобы кто-нибудь вспоминал об этих событиях.

Ну и наконец, Мелихов публично выступил против аннексии Крыма, что в путинской России считается важнейшим свидетельством предательства.

«Тень Сталина стала плащом Путина»

Можно приводить и другие свидетельства уголовных преследований инакомыслящих, возрождения унаследованной от сталинского времени практики политической инквизиции. Это не случайно. В стране быстрыми темпами нарастает процесс ресталинизации. «Политика лжи и насилия, политика циничного манипулирования историческими мифами и личными страхами привела к тому, что половина российского общества сегодня видит спасение в реинкарнации Сталина, — пишет видный оппозиционный политики Лев Шлосберг. — Нарастание политических репрессий происходит в том числе потому, что миллионы людей считают варварство вчерашнего дня лучшим образцом для дня завтрашнего. Власть воспитала эту аудиторию, но что делать с ней, она не знает. Тень Сталина стала плащом Путина. <…> Залитый кровью мундир офицера НКВД стал в современной России карнавальным костюмом, который рвутся примерить все, кто тоскует по произволу государственного палача»⁹.

К сожалению, Шлосберг прав. Но еще печальнее, что пока лишь немногие в России отдают себе в этом отчет. Они могут опоздать.