«Россия завоевана большевиками», — откровенно заявил Владимир Ленин в одном из своих программных сочинений, написанных в конце марта. Вождь РСФСР страстно призывал кроить мир по марксистским лекалам и создавать основание для «Земшарной Республики Советов», всемирного царства трудящихся, которых следовало тащить к вековому счастью даже вопреки их воле и разумению. Требовалось «экспроприировать» — то есть захватить в собственность рождавшегося однопартийного государства — фабрики, заводы, землю, средства производства, чтобы ненавистный коммунистам капитализм стал государственным. Однако, как писал философ Федор Степун, «в ответ на ленинские „да будет так“, жизнь отвечала не библейским „и стало так“, но всероссийским „и так не стало“. Перенесенное в плоскость человеческой воли творчество из ничего не созидало новой жизни, а лишь разрушало старую». Общество противилось принуждению к ленинскому социализму, и это классовое сопротивление требовалось ломать безжалостно.

О характере и перспективах большевистского завоевания, напоминавшего в иных городах Батыево нашествие XIII века, современники судили по его плодам.

В конце января — начале февраля 1918 года массовые убийства студентов, офицеров и прочих представителей местной «буржуазии» начались после захвата Киева большевиками во главе с «военспецом», бывшим подполковником старой армии Михаилом Муравьевым. Киевлян расстреливали в Мариинском парке, на валах Киевской крепости, на откосах Царского Сада, в лесу под Дарницей, в Анатомическом театре, у стен Михайловского монастыря, у оград Царского и Купеческого садов, на Александровском спуске и т. д. Около двух тысяч офицеров, явившихся по приказу новых властей на так называемую «регистрацию», были изрублены шашками и заколоты штыками. Общее число жертв красного террора превысило пять тысяч человек, в том числе от рук убийц пали до трех тысяч офицеров и подростков-юношей — воспитанников Владимирского Киевского кадетского корпуса. Убийства сопровождались повальными грабежами богатых квартир. По свидетельству профессора Киевского университета Николая Могилянского, зимой 1918 года Киев пережил трагедию, какой не было «в истории его со времен взятия города Батыем в XIII в.».

Политика РКП(б) и преступления местных властей за предыдущие месяцы позволяли говорить о «кровавой Пасхе». К концу Великого Поста 1918 года большевики убили как минимум пятнадцать клириков во главе с митрополитом Киевским и Галицким Владимиром (Богоявленским), чьи имена стали известны участникам Поместного Собора Православной Российской Церкви, проходившего в Москве. В действительности до Пасхи жертвами стихийного красного террора пали несколько десятков клириков, в первую очередь в Донской и Ставропольской епархиях.

В начале 1918 года массовые убийства населения и чинов старой армии по социальному признаку совершались большевиками в городах Крыма, а также в Армавире, Полтаве, Киеве, Ставрополе, Таганроге, Глухове... Красногвардейцы расстреляли крестные ходы в Воронеже, Шацке, Туле, Харькове. «Гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины, и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово, и вместо любви христианской всюду сеют семена злобы, ненависти и братоубийственной брани, — взывал в своем знаменитом «послании с анафемой» от 19 января (1 февраля) 1918 года Святейший Патриарх Московский и всея России Тихон (Беллавин). — Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до Нас известия об ужасных зверских избиениях ни в чем не повинных, и даже на одре болезни лежащих людей, виновных разве в том, что честно исполнили свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному».

После Октябрьского переворота ленинцы с целью разрушения российского общества и подавления любого сопротивления «пролетарской диктатуре» сознательно сделали ставку на люмпенов. В результате в провинции власть и оружие зачастую попадали в руки уголовников и маргиналов, казнивших и миловавших обывателей по собственным прихотям.

Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон

В ответ на бесчинства коммунистов и их сторонников, земельные самозахваты, грабежи храмов, обыски, реквизиции, убийства и насилия в Области Войска Донского во второй половине марта вспыхнули восстания: сначала в станицах Хомутовская и Грушевская Черкасского округа, затем в Суворовской 2-го Донского округа и др. Казачьи дружины прибывали в станицу Кривянскую Черкасского округа (юго-восточнее Новочеркасска), ставшую импровизированным центром повстанческой борьбы. Первыми ее возглавили войсковой старшина Михаил Фетисов и подполковник Григорий Рытиков, перешедший к казакам от красных.

30 марта (12 апреля) в станице Заплавской Черкасского округа студент-доброволец Федор Пухляков во время казачьего схода застрелил бывшего войскового старшину Николая Голубова, сыгравшего отвратительную роль в установлении большевистской власти на Дону минувшей зимой. На его совести была гибель полковника Василия Чернецова и многих донских детей-партизан. В марте Голубов рассорился с коммунистами и показал готовность снова сменить политические симпатии, но казачьего прощения не заслужил и погиб бесславной смертью.

Восстание вспыхнуло в тот момент, когда красные создавали на Дону собственную государственность. 9—14 апреля (н. ст.) в Ростове состоялся I съезд Советов Донской советской республики, на котором председательствовал бывший казак Виктор Ковалев, превратившийся в профессионального революционера. В качестве главного политического контролера форума выступал ответственный работник РКП(б) и чрезвычайный комиссар Юга РСФСР Григорий Орджоникидзе, один из ближайших друзей Иосифа Сталина. Орджоникидзе следил за тем, чтобы принимаемые в Ростове решения не противоречили ленинским установкам.

В работе съезда участвовали 759 делегатов. Преимущественно они представляли большевистскую партию, и все же необходимую резолюцию об одобрении Брестского мира Орджоникидзе удалось провести с немалым трудом. Затем делегаты избрали Центральный исполнительный комитет (ЦИК) Донской советской социалистической республики (ДССР) во главе с Ковалевым и Совет народных комиссаров во главе с Федором Подтелковым.

Важное место заняло обсуждение самого острого на Дону вопроса — о грядущей «национализации» казачьей земли. На этом фоне известие о «кулацком мятеже белых банд» прозвучало в красном Ростове неприятной новостью, тем более что сам Ковалев происходил из Кривянской. Часть делегатов отправилась на фронт, но первая попытка большевиков взять штурмом главную мятежную станицу провалилась.

31 марта (13 апреля), в тот день, когда на Кубани под Екатеринодаром погиб генерал от инфантерии Лавр Корнилов, командовавший Добровольческой армией, казаки, возглавляемые войсковым старшиной Фетисовым, повели наступление на донскую столицу и утром следующего дня заняли Новочеркасск. Оружия было мало, некоторые повстанцы из-за нехватки винтовок вооружались кольями с привязанными к ним штыками.

Новость о взятии Новочеркасска стала распространяться по всей Области. Вечером следующего дня повстанцы создали Совет обороны, спустя неделю провозгласивший себя Временным Донским правительством. Его возглавил Л.-гв. есаул Георгий Янов.

Ростовские коммунисты, почувствовав угрозу, усилили террор и расстреляли бывшего председателя областного правительства, депутата Учредительного Собрания Митрофана Богаевского, талантливого педагога и историка. Это бессмысленное убийство комиссарами известного деятеля культуры лишь усилило взаимное ожесточение. Гражданская война на Дону разгоралась с каждым днем.

В эмиграции один из участников восстания, Генерального штаба генерал-лейтенант Святослав Денисов вспоминал: «Живо встает перед глазами ужасная бытовая картина, но обыкновенная картина войны — это когда у приказной избы, станичного дома Заплавской станицы, казачки своими руками, не допуская своих мужей, расправляются с пленными, доставленными с позиции, терзают и разрывают их живьем на части».

Красные под общим командованием бывшего прапорщика и казака Михаила Кривошлыкова стремились как можно быстрее подавить опасное восстание низовых станиц, используя свой перевес в силах, преимущество в вооружении и боеприпасах. 4 (17) апреля под натиском сильного противника повстанцы в большом беспорядке покинули Новочеркасск.

Вечером следующего дня большевики овладели и Кривянской, но не смогли уничтожить донцов, отступивших на десять километров восточнее, к Заплавской. Здесь, на островах, генерал-майор Константин Поляков и Святослав Варламов, служивший тогда в чине полковника, начали переформировывать остатки разрозненных казачьих отрядов и дружин в Донскую армию. Два энергичных офицера, несмотря на все трудности и первые неудачи, придали ей необходимое дыхание. После реорганизации армия насчитывала более 6,3 тыс. штыков и сабель при шести пушках и тридцати пулеметах. Генерал Поляков рассчитывал пока отсидеться на островах, чтобы дать людям отдохнуть и дождаться помощи добровольцев. Новочеркасск временно был потерян, но эффект от борьбы с большевиками на Дону оказался значительным для всего Юга России.

Одновременно с началом восстания фактически закончился Степной поход сводного отряда под командованием Походного атамана, Генерального штаба генерал-майора Петра Попова, сумевшего сохранить офицерские кадры для будущей казачьей армии. Он вполне законно называл себя преемником (заместителем) последнего Донского атамана, Генерального штаба генерал-майора Анатолия Назарова, расстрелянного большевиками в конце зимы, и хотел созвать Круг спасения Дона в качестве высшей областной власти. 8 (21) апреля в окружной станице Константиновской 1-го Донского округа Попов обратился с приказом ко всему Войску, призвав сограждан бороться с пришлыми захватчиками: «Мы, казаки, никого не грабили, ни в какие чужие области и губернии не залазили, почему не должно быть места и у нас бандам насильников-красногвардейцев, — вон из нашего края или смерть».

Через два дня от Временного правительства к Походному атаману приехала делегация во главе с Яновым. Теперь требовалось согласовать интересы договаривающихся сторон. И хотя амбиции разных лидеров всегда примирялись с трудом, но прибывшие делегаты для пользы дела передали высшее командование и полноту военной власти Попову, сохранив за собой гражданское управление до созыва Круга.

12 (25) апреля генерал Попов возглавил Донскую армию. Ее силы в составе трех групп — Северной (в районе Раздорской 1-го Донского округа), Южной (в районе Заплавской) и Задонской (в районе Егорлыкской Черкасского округа) — возросли до 13,5 тыс. штыков и сабель. Попов твердо решил освободить Новочеркасск и удержать донскую столицу. По станицам начались мобилизации и формирование отрядов самообороны, стихийные выступления против ленинцев вспыхивали и в других округах Области.

После серии упорных боев, начавшихся 15 (28) апреля, на рассвете 23 апреля (6 мая) — на праздник св. вмч. Георгия Победоносца и второй день Пасхи — донцы вновь заняли Новочеркасск. На радостях и по случаю праздников часть казаков получила отпуска или самовольно разошлась по родным станицам. Этим обстоятельством воспользовались большевики, которые 25 апреля (8 мая) начали контрнаступление на Новочеркасск и дошли до его предместий. Столицу защищали казаки Южной группы под командованием Генерального штаба полковника Денисова, которому остро не хватало сил. Казаки начали колебаться… По словам генерал-лейтенанта Антона Деникина, «жителям несчастного Новочеркасска мерещились новые ужасы кровавой расправы», но положение спасла помощь новых союзников.

В критический момент боя, когда судьба многострадального города повисла на волоске, прямо во фланг наступавшим цепям красных от Татарской слободы неожиданно ударила конно-горная батарея, а в самую гущу ошеломленных большевиков ворвался бронеавтомобиль, открывший огонь по смятенному врагу из четырех пулеметов. Батареей командовал капитан Борис Колзаков 2-й, а экипажем бронеавтомобиля — капитан Сергей Нилов. Противник заметался и побежал, его преследовала подоспевшая казачья конница полковника Эммануила Семилетова.

В Новочеркасск вошла многочисленная и хорошо вооруженная пехота добровольцев, и их вступление в донскую столицу превратилось в триумфальное шествие, радостно встреченное населением. «Христос Воскресе!» — приветствовали жители своих спасителей, внешним видом и выправкой напоминавших регулярную часть старой русской армии.

На Дон пришли дроздовцы.

Из Румынии походом шел Дроздовский славный полк

1-я отдельная бригада русских добровольцев, сформированная зимой 1917/18 гг. из военнослужащих войск Румынского фронта под командованием Георгиевского кавалера, Генерального штаба полковника Михаила Дроздовского, начала движение из района Ясс — Дубоссары на Дон для соединения с армией генерала Корнилова 26 февраля (11 марта). Должность начальника штаба у Дроздовского занимал Георгиевский кавалер, Генерального штаба полковник Михаил Войналович — храбрый и заслуженный офицер, сыгравший большую роль в успешной организации похода.

Попытка румынского командования разоружить дроздовцев встретила ответную угрозу самого решительного сопротивления. Изначально бригада насчитывала 1050 чинов, в том числе 667 офицеров, преимущественно молодых людей. По пути — в Каховке, Мелитополе, Бердянске, Таганроге — ее ряды пополняли новые добровольцы, в первую очередь из числа офицеров и учащейся молодежи.

Из Румынии на Дон дроздовцам предстояло пройти более тысячи километров. По сравнению с походами генералов Попова и Корнилова, имевшими хоть какую-то перспективу, этот был гораздо более отчаянным. «Мы блуждающий остров, окруженный врагами: большевики, украинцы, австро-германцы!!!» — записал командир бригады в дневнике.

После тревожных известий об уходе корниловцев из Ростова и прибытии на Дон красных конечная цель движения стала абстрактной и призрачной. Угнетали и мрачные новости о германских успехах в Пикардии и Фландрии, так как с союзниками по Великой войне связывались все надежды на помощь России. Вслед за Украиной австро-германская оккупация грозила русскому Югу. По существу, Дроздовский и Войналович вели своих подчиненных буквально в никуда, подчиняясь лишь логике принятого решения, чувству долга и самоотверженной готовности пожертвовать собой во имя родины и отвергая возможность личного спасения или равнодушного отношения к завоеванию России большевиками. Феномен Дроздовского, волевого офицера и патриота, заключался в том, что он не подчинялся внешним обстоятельствам, а стремился влиять на них и управлять ими, чтобы изменить трудную обстановку в пользу общего дела антибольшевистского сопротивления.

Сколачивать бригаду приходилось в пути. Дроздовский взыскивал с подчиненных за незаконные реквизиции и нарушения дисциплины и в то же время отмечал, как разительно менялось настроение революционной толпы при виде регулярных частей: «Подлость масс, еще вчера буйных и издевавшихся, сейчас ползающих на коленях при одной угрозе: снимают шапки, кланяются, козыряют. Вызывают они в душе сплошное презрение». За постой платили. Большевистских агитаторов и красногвардейцев арестовывали и зачастую пороли, виновных в убийствах по показаниям местных жителей расстреливали. Одни села и деревни приветствовали бригаду, на жителей других — враждебных — накладывалась контрибуция в виде скота, птицы и фуража. Особенно радостно дроздовцев встретило население Каховки Днепровского уезда Таврической губернии, дочиста ограбленное перед тем красными.

Командир бригады на страницах дневника не скрывал своей рефлексии: «Инстинкт культуры борется с мщением побежденному врагу, но разум, ясный и логичный разум торжествуй над несознательным движением сердца! <…> как ответить тому, кто является духовным вождем насилий, грабежей, убийств, оскорблений, их зачинщиком, их мозгом, кто чужие души отравлял ядом преступления?! <…> В этой беспощадной борьбе за жизнь я стану вровень со страшным звериным законом — с волками жить…».

Особенно непримиримо Дроздовский относился к убийцам офицеров. Мелкие стычки с отдельными красными группами и шайками происходили постоянно, потери исчислялись десятками людей, но таких тяжелых и кровавых боев, как в Ледяном походе, к счастью, не было. В конце марта в столкновении с бойцами 1-го партизанского Приднепровского отряда дроздовцы захватили красный флаг с надписью «Смерть буржуям» и пустили его на штаны одному из офицеров-кавалеристов.

Через Акимовку — Мелитополь — Бердянск — Мариуполь бригада двигалась далее на восток и 17 (30) апреля вступила в пределы Области Войска Донского.

В Пасхальную ночь, с 21 на 22 апреля (4—5 мая), бригада неожиданно для противника атаковала Ростов. С радостным удивлением встречали православные ростовчане во время Пасхальной литургии добровольцев в погонах и с русскими кокардами на фуражках. Но радость праздника омрачила тяжелая потеря: в авангарде в бою за вокзал погиб полковник Войналович. О его гибели Дроздовский очень сожалел.

Бой за город затянулся, так как противник обладал многократным перевесом в силах. Офицеры немецких оккупационных войск кайзеровской армии, находившихся после заключения Брестского мира по соседству, в районе Таганрога, предлагали Дроздовскому помощь, но он предпочел вывести свои части из сражения, отступил на 15 километров в район северо-западнее Ростова и остановился в армянском селе Крым.

Всего в Пасхальном бою за Ростов дроздовцы потеряли 82 человека. Убитого Войналовича заменил в должности его помощник, Генерального штаба подполковник Георгий Лесли.

На стоянке Дроздовский наконец-то получил от разведчиков последние сведения о положении Добровольческой армии, гибели Корнилова, казачьем восстании на Дону — и немедленно поспешил на помощь Попову и Денисову. Приход дроздовцев на Дон вновь обрел ясный и высокий смысл. В результате донскую столицу удалось отстоять. Большевики были отброшены от Новочеркасска.

26 апреля (9 мая) после торжественного парада у Вознесенского войскового собора Дроздовский объявил бригаде приказ об успешном завершении исторического похода Яссы — Дон. «Только смелость и твердая воля творят большие дела, — писал командир бригады своим подчиненным. — Только непреклонное решение дает успех и победу. Будем же и впредь в грядущей борьбе ставить себе смело высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы».

Одновременно Дроздовский поспешил направить донесение генерал-лейтенанту Антону Деникину, командовавшему Добровольческой армией: «Прибыл в Ваше распоряжение. <…> отряд утомлен непрерывным походом — но в случае необходимости готов к бою сейчас. Ожидаю приказаний».

В бригаду хлынул новый поток добровольцев, и через десять дней ее численность возросла почти до трех тысяч человек, а Новочеркасск, по словам одного из дроздовцев, стал для них не просто прочным тылом, а землей обетованной. За последующие три недели дроздовцы сыграли здесь более пятидесяти свадеб. «Мы породнились, можно сказать, со всем городом», — рассказывал позднее в эмиграции генерал-майор Антон Туркул, служивший в мае 1918 года в чине штабс-капитана фельдфебелем, а затем командиром 2-й офицерской роты Сводно-стрелкового полка.

В земле обетованной

24 апреля (7 мая) донцы и немецкие разъезды с двух сторон вступили в Ростов, который поспешно оставили большевики и руководители ДССР во главе с Ковалевым. По отношению к германским войскам казаки объявили нейтралитет. 28 апреля (11 мая) в Новочеркасске под председательством Георгия Янова открылось общее собрание членов Временного правительства, делегатов от подразделений Донской армии, а также от хуторов и станиц 1-го Донского, Черкасского и отчасти Ростовского округов Области Войска Донского. Всего в работе собрания участвовали 130 человек. Большевистская власть на Дону упразднялась вместе с советской республикой.

В тот же день в хуторе Пономарев станицы Краснокутской Усть-Медведицкого округа по приговору суда старейшин казаки казнили Подтелкова и Кривошлыкова, попавших в плен со своим отрядом во время служебной поездки на Верхний Дон. Повесили их за убийство Чернецова. До восьмидесяти красных бойцов подтелковского отряда казаки расстреляли — этот эпизод описан в романе «Тихий Дон».

Казачье собрание в Новочеркасске, как и планировал Попов, объявило себя Кругом спасения Дона. По свидетельству современников, «круг получился несколько однобоким», но в условиях гражданской войны созыв каких-либо представительных органов вообще выглядел удивительным событием. За неделю работы были решены главные вопросы: об организации центральной и местной власти, о создании регулярной армии и постоянного законодательства, о созыве в будущем Большого Войскового Круга. Был утвержден флаг, герб и гимн Дона с перспективой провозглашения своей государственности с республиканской формой правления.

В Донской армии восстанавливались основы воинской дисциплины и ношение погон, учреждался Георгиевский крест с войсковым гербом. В ближайшее время предполагалось возобновить работу Новочеркасского казачьего училища и Донского кадетского корпуса. 3 (16) мая большинством голосов (107 «за», 13 «против», 10 «воздержавшихся») делегаты Круга избрали новым Донским атаманом героя Великой войны, известного литератора, Георгиевского кавалера, генерал-майора Петра Краснова, бывшего командира III конного корпуса. В его распоряжение поступил Попов, произведенный за отличия в генерал-лейтенанты. Но почетный и бездеятельный пост Попова не удовлетворил, и вскоре он подал в отставку.

Одной из первых и важнейших задач Краснов считал создание профессиональной армии путем мобилизации казачьей молодежи, подлежащей призыву на службу в 1918—1919 гг. Сначала атаман планировал развернуть три конных дивизии и одну пешую бригаду. Поэтому от Краснова Дроздовскому поступали лестные предложения: его части могли остаться в составе Донской армии в качестве элитной пешей гвардии, со всеми выгодами и преимуществами. Дело маленькой Добровольческой армии считалось почти невыполнимым, не говоря уже о снабжении и ресурсах для продолжения боевых действий. Но Дроздовский, поблагодарив Краснова, приказал бригаде готовиться к соединению с армией генерала Деникина, которая после тяжелого Ледяного похода с 30 апреля (13 мая) приводила себя в порядок в районе двух донских станиц Черкасского округа — Егорлыкской и Мечетинской.

После спасения Новочеркасска дроздовцы стремились поддержать измученную лишениями и потерями Добровольческую армию, чтобы влить в нее свежие силы. Взгляды ее командования и генерала Краснова на перспективы борьбы с большевиками существенно расходились, хотя в тот момент надежным тылом для частей Деникина и Дроздовского мог служить только Дон.

Однако рядовые добровольцы мало вникали в особенности военно-политических разногласий своих начальников. Им казалось, что вместе с Пасхальным маем начинает оживать их замученная родина, а все главные беды и несчастья остались позади. На самом деле они только начинались — как для добровольцев, так и для всей России.

Источники и литература:

Венков А. В. Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год. М., 2008.

Дневник генерала М. Г. Дроздовского. Берлин, 1923.

Зайцов А. А. 1918 год. Очерки по истории русской гражданской войны. Париж, 1934.

Кравченко Вл. Дроздовцы от Ясс до Галлиполи / Сб. Т. I. Мюнхен, 1973.

Ленин В. И. Полное собрание сочинений / Изд. 5. Т. XXXVI. Март — июль 1918. М., 1969.

Митрофанов Георгий, прот. История Русской Православной Церкви 1900—1927. СПб., 2002.

Могилянский Н. М. Трагедия Украины (из пережитого в Киеве в 1918 году) // Архив русской революции, издаваемый И. В. Гессеном. Т. XI. Берлин, 1923.

Степун Ф. А. Бывшее и несбывшееся. СПб., 2000.