— В этом году вы станете одним из лауреатов Премии Рудольфа Медека, которая, помимо прочего, оценивает вклад в поддержку демократии и развитие демократических структур в регионе Центральной и Восточной Европы. Что для вас значит эта премия?

— Я знаю, что она присуждается талантливым русистам и историкам, имеющим большие научные заслуги. Возможно, именно поэтому мне сначала показалось, что я здесь не к месту, ведь я сделала пока еще не так много, да и ценность моих работ едва ли сравнима с трудами их жизни. Как бы там ни было, мне очень польстило и доставило большое удовольствие то, что мои проекты (как фильмы, так и другие мероприятия, в которых я принимала участие) были услышаны.

— В 2015 году вы сняли трехсерийный документальный цикл «Чехословаки в гулаге». Понравился ли он чешской публике? Получали ли вы письма от родственников жертв репрессий?

— Я понятия не имею, как зрители приняли картину. «Чешское телевидение» мне сообщило, что рейтинг у каждой серии был превосходный. Однако в СМИ я не обнаружила никаких комментариев. Все изменилось после вручения мне главной премии Trilobit, которая меня крайне удивила: я уже и не надеялась, что спустя полтора года после показа «Чехословаков в гулаге» появятся какие-то отклики. Тогда я дала огромное количество интервью. Журналисты часто воспринимали меня как историка или специалиста по России, что, конечно, не так. Изначально вместе с монтажером Шимоном Шпидлоу мы планировали создать классический телевизионный документальный фильм, с которым не нужно будет долго возиться. В итоге из-за недостатка визуального материала нам пришлось выкручиваться, и в результате возникла необычная, оригинальная картина. Возможно, такой подход и оттолкнул от нас некоторых зрителей — приходили самые разные отзывы.

— Сколько примерно чехословаков находилось в советских лагерях? Встречались ли вы с кем-нибудь из них лично?

— Поскольку российские архивы все еще закрыты, недоступны, до сих пор неизвестно точное число граждан Чехословакии, пострадавших от репрессий советской системы. Причем речь идет не только о нахождении в учреждениях ГУЛАГа, но и о казнях, арестах, ссылках. Исходя из этих соображений, в своем фильме я не привожу конкретных данных, лишь такие туманные определения, как «репрессии коснулись тысяч жителей Чехословакии»... Я понимаю, что этого недостаточно, но до тех пор, пока для историков не будут открыты архивы, более точные цифры мы не узнаем. Интересно, что очень много информации нам предоставил украинский архив, с которым авторы сценария Ян Дворжак и Адам Градилек из Института по изучению тоталитарных режимов установили тесное сотрудничество. Длится оно до сих пор. Лично я встретилась лишь с одним свидетелем тех событий — Йозефом Бобаликом, чья история рассказывается во второй серии цикла.

— Попала ли эта лента на территорию России?

— Нет, но ее можно бесплатно посмотреть на сайте «Чешского телевидения» (iVysílání) и на YouTube. Думаю, однако, что на сегодняшний день не существует ни английских, ни русских субтитров.

— Что вас натолкнуло на мысль о создании фильма с таким непростым, драматичным сценарием?

— Для подготовки картины «8 глав безумства» я десять лет назад начала сотрудничать со Штепаном Черноушеком. Мы ездили в экспедиции в Сибирь, составляли там карты отдаленных и заброшенных трудовых лагерей ГУЛАГа, проводили лекции, основали организацию Gulag.cz и др. Штепан также является сотрудником Института по изучению тоталитарных режимов, где есть целый отдел, занимающийся судьбами чехословацких граждан, пострадавших от репрессий со стороны Советского Союза. Именно Штепан Черноушек вместе с историками Адамом Градилеком и Яном Дворжаком инициировали создание документального фильма. Нужно признаться, что изначально я отказалась от работы над картиной, так как была полностью погружена в съемки «8 глав безумства», которые в результате сильно растянулись. В это же время «Чешское телевидение» выразило желание, чтобы за режиссуру цикла взялась именно я. Таким образом, это был своего рода заказ, и я его приняла.

— «8 глав безумства» вышли на экраны в 2017 году. Картина рассказывает о тяжелой судьбе русского поэта, прозаика и публициста Анны Барковой. Когда и почему вы решили выбрать именно эту личность? Чем вас привлекла ее история?

— В мою жизнь Анна Баркова вошла примерно десять лет назад. Тогда я размышляла над тем, как кинематографически отразить лагерную тему, образ советского ГУЛАГа. Несмотря на то, что я снимаю художественные фильмы, мне захотелось сделать документальную ленту. Однако в это же время мне попалась дипломная работа Радки Бзонковой (ныне — Рубилиной) о женском лагерном творчестве и о поэте Анне Барковой. Должна признаться, что сначала ее произведения меня не особо привлекли, гораздо интереснее мне показались ее невообразимые жизненные перипетии, хотя, по мнению Луначарского, она должна была стать величайшим русским поэтом — большим даже, чем Пушкин... В лагерях и в ссылке Баркова провела 22 года. После XX съезда КПСС она была реабилитирована. В «оттепельный» период жизни страны Анна Александровна могла бы наблюдать, как люди возвращаются из лагерей, если бы ее снова не приговорили к десяти годам...

— Каково сегодня ваше отношение к поэзии Анны Барковой? Она вам близка?

— В ее творчестве меня привлекли саркастические и в то же время искренние дневниковые записи и корреспонденция. Постепенно я прониклась и ее стихами, хотя и не являюсь большим любителем поэзии. На меня скорее производят впечатление отдельные стихотворения или случайные фрагменты, появляющиеся вне сборника. И все же со временем я начала заниматься творчеством Барковой более интенсивно и систематически. К сожалению, я не способна оценить ее поэзию по достоинству, но, надо отметить, многие произведения очень меня впечатлили. Например, в одном стихотворении она пророчески пишет, что с годами какие-нибудь ученые обнаружат ее творчество, будут от него в восторге, но поэта (или поэтессу) они не смогут полностью «расшифровать». О ней напишут научные работы, статьи, станут ее восхвалять... Чувствуя своеобразное удовлетворение, Баркова над этим смеется, хотя и не без доли скепсиса. И вот сейчас, спустя 45 лет после ее смерти, публикуются ее стихи, о ней пишут монографии, дипломные работы, ставят спектакли, снимают фильмы...

— Как долго проходили съемки? Столкнулись ли вы с какими-либо препятствиями?

— Из-за недостатка финансовых средств съемки были довольно длительными, они продолжались несколько лет. Это не очень приятные воспоминания, я бы об этом не хотела говорить. В итоге мне пришлось самой завершить работу продюсера, что меня очень утомило.

— Как вашу ленту принял чешский зритель?

— Неоднозначно. Кто-то ее буквально восхвалял, кто-то в ней увидел малопонятный экспериментальный фильм... Посещаемость в кинотеатрах не была особенно высокой, однако, что касается DVD или скачивания на платных сайтах, интерес со стороны зрителя наблюдался.

— Знают ли о «8 главах безумства» русские люди, проживающие за пределами Чешской Республики? Каковы были их отзывы?

— Мне кажется, о картине знают лишь мои московские друзья. Несмотря на то, что отзывы я получила превосходные, думаю, негативная их часть до меня просто не дошла — не то что бы этого не было... Колоссальный интерес фильм вызвал у Чешского центра в Москве.

— Насколько актуальна тема свободы в современной России? Можно ли констатировать, что понятие «лагерь» до сих пор живо в подсознании людей?

— На этот вопрос мне сложно ответить, так как в России я не была уже пять лет (в 2014 году меня выслали из страны). Тем не менее даже поверхностно информированный человек догадывается, что эта проблема все еще существует: идут псевдопроцессы в отношении правозащитников, историков, деятелей искусства, активистов и обычных несогласных граждан. Абсурдные, лживые обвинения, издевательства и несообразные меры наказания — это современная Россия. Полагаю, что понятие «лагерь» по-прежнему живет в умах людей — отчасти благодаря множеству научных и литературных произведений. Чувствуется, что государство (нередко в сотрудничестве с православной церковью) пытается присвоить себе эту тему, приуменьшив тем самым ее значение.

— Бывали ли вы в местах, где находились исправительно-трудовые лагеря?

— Помимо посещения Соловецких островов в 2003 году в рамках учебы я также увидела Мемориальный музей-заповедник истории политических репрессий «Пермь-36». Кроме того, мне выпала возможность принять участие в двух экспедициях по маршруту легендарной Сталинской железной дороги, т. н. «мертвой дороги», которую обрамляют остатки трудовых лагерей. Она соединяет Салехард и Игарку. Сотрудничала я и с московским Государственным музеем истории ГУЛАГа, и с Сахаровским центром. Оба эти учреждения делают невероятную работу для сохранения истории, для того, чтобы ее не интерпретировали в корыстных целях.

— О чем будет ваш следующий фильм? Планируете ли вы продолжить работу над той же темой?

— Должна признаться, что на сегодняшний день у меня не запланирован новый проект.

— Если бы вам пришлось выбирать еще одну личность из русской истории в качестве главного героя фильма, кто бы это мог быть?

— Я бы сказала, что это был бы не конкретный персонаж, а скорее явление, феномен, направление. Например, советская космонавтика. Эта тема привлекает меня уже давно. Один раз я ее отложила, но, кто знает, возможно, однажды придет время и для космического полета...

ВРЕЗКА

Кинорежиссер Марта Новакова родилась 4 апреля 1975 года в городе Славичин Злинского края. В 1996 году окончила Злинскую киношколу. Ее дипломной работой стал фильм по рассказу А. П. Чехова «Спать хочется» (Spát a spát), отмеченный на нескольких фестивалях: Poitiers во Франции, Cottbus в Германии и др. В 1997—2005 гг. училась на режиссерском факультете кино и телевидения в Пражской академии изящных искусств (FAMU). Вместе со своим научным руководителем, известным чешским кинорежиссером Карелом Кахиней написала сценарий своего дипломного фильма «Марта» (Marta), который в 2006 году получил на 16-м фестивале восточноевропейского кино в Хотебузе приз студенческого жюри за лучший дебют, а в 2007-м — награду за лучший сценарий на международном кинофестивале в Никосии. В 2003 году проходила стажировку в московском ВГИКе. В 1999—2008 гг. училась на кафедре русистики философского факультета Карлова университета. Среди новых работ Марты Новаковой документальный цикл «Чехословаки в гулаге» (Čechoslováci v gulagu, 2017) и полнометражный художественный фильм об узнице сталинских лагерей русской поэтессе Анне Барковой «8 глав безумия» (8 hlav šílenství).