Однако противник в полной мере использовал преимущества своего предвоенного развертывания. Трехсторонний охват Польши — с севера, запада и юга — позволил сильным немецким группировкам наносить глубокие концентрические удары. Польские армии оказывали врагу самоотверженное сопротивление, но безнадежно проигрывали ему в силах и средствах. Вермахт располагал почти двойным преимуществом в людях, более чем тройным — в орудиях и минометах, почти пятикратным — в самолетах и танках. Авиация умело взаимодействовала с наземными войсками, а германские штабы показывали очевидное превосходство в качестве управления. В итоге с первых дней боевых действий конечный исход трагической кампании почти не вызывал сомнений, и ее продолжительность зависела лишь от мужества польских солдат и офицеров.

Воевать и умереть в одиночку

Требования англо-французских дипломатов прекратить огонь и остановить агрессию не возымели действия. Второго сентября председатель Совета министров Италии Бенито Муссолини еще пытался убедить рейхсканцлера Третьего Рейха Адольфа Гитлера вернуться за стол переговоров с западными союзниками. «Данциг уже стал немецким, — уговаривал дуче фюрера, — у Германии в руках козыри, обеспечивающие выполнение ее требований». По здравому мнению итальянского вождя, Германия уже получила «моральную сатисфакцию», поэтому следовало немедленно созвать мирную конференцию, чтобы избежать «всеобщей и исключительно долгой» войны. Сам Муссолини выступать на стороне Рейха отказался.

Но Гитлер реалистичным прогнозам не поверил. Полноценная мирная конференция, по его мнению, могла состояться лишь после ликвидации польского государства. Однако 3 сентября Великобритания и Франция, взявшие на себя обязательства по защите Польши, все-таки объявили Германии войну. «Англию нарочито недооценивали», — мрачно сказал руководитель внешнеполитического отдела нацистской партии Альфред Розенберг рейхсминистру авиации рейхсмаршалу Герману Герингу. Тревожное известие поразило фюрера: Рейх еще не был готов к длительной борьбе с двумя европейскими державами. Кроме того, новая реальность совершенно не соответствовала старой нацистской схеме: отныне Гитлеру приходилось воевать с Западом, включая «расово-близких» англичан, опираясь на дружественный нейтралитет большевиков.

Политические реалии требовали нарушения идеологических догм и поиска противовеса, в связи с чем в тот же день нацисты обратились к своим новым партнерам. Вечером министр иностранных дел Третьего Рейха Иоахим фон Риббентроп направил срочную и секретную телеграмму германскому послу в СССР графу Фридриху Вернеру фон дер Шуленбургу. Рейхсминистр поручил немецкому дипломату немедленно встретиться с председателем Совнаркома и народным комиссаром иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, чтобы «в соответствии с московскими соглашениями» обсудить целесообразность советской оккупации Восточной Польши.

Однако секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин совершенно не хотел, чтобы польский поход Красной армии ассоциировался с германской агрессией. С его точки зрения, в Европе началась «вторая империалистическая» война между двумя группами капиталистических стран, должных ослабить друг друга, благодаря чему неизбежно возникнет мировая социалистическая система. Таким образом, следовало не только с осторожностью поощрять противников, но и дождаться развития событий на Западе. В итоге на предложение Риббентропа Москва отреагировала уклончиво. «В подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило, — ответил Молотов Шуленбургу 5 сентября. — Чрезмерная поспешность может нанести нам ущерб и способствовать объединению наших врагов». В заявлении сталинского наркома привлекают внимание слова «нам» и «наших». По существу, Молотов сообщал берлинскому коллеге о том, что поспешное вторжение Красной армии в Восточную Польшу может вынудить Великобританию и Францию начать более активные операции на Западе.

Вместе с тем символические жесты Сталин в сторону Гитлера сделал. 5 сентября Советский Союз отказал Польше в поставках и транзите военных материалов. До 17 сентября в Мурманске нашли убежище 18 германских судов, прибывших из Северной Атлантики и укрывшихся в советских территориальных водах от атак британского флота. Одновременно руководители ВКП(б) и СССР приступили к подготовке польского похода. 6 сентября началась скрытая частичная мобилизация военнообязанных в семи военных округах (Ленинградском, Московском, Калининском, Орловском, Белорусском и Киевском особых, Харьковском) под видом проведения «больших учебных сборов» (БУС)¹ со сроком готовности войск 10 суток. Всего призыв охватил более 2,6 млн человек, в армию из народного хозяйства поступили 634 тыс. лошадей, более 117 тыс. автомашин и около 19 тыс. тракторов. 11 сентября на базе Белорусского и Киевского особых военных округов были развернуты управления двух фронтов: Белорусского — командарма II ранга Михаила Ковалева и Украинского — командарма I ранга Семена Тимошенко (34 дивизии и 18 бригад: 617,5 тыс. человек, более 4,7 тыс. танков, около 5 тыс. орудий и минометов, 3,3 тыс. самолетов).

В Западной Европе война приобрела странный характер. Французские войска превосходили Вермахт более чем в три раза по людям, в два раза — по орудиям и минометам, почти в два раза — по самолетам и имели абсолютное преимущество в танках. Но ни французы, ни англичане не спешили активно воевать на суше. В Париже и Лондоне не отмечалось ничего похожего на взрывной энтузиазм лета 1914 года, и «война из-за Польши» не приобрела общественной популярности. Упование французских генералов на прочную оборону вкупе с их верой в неприступность знаменитой «линии Мажино», призванной исполнять роль нового Вердена, сыграли злую шутку с союзниками. Они безропотно отдали всю инициативу противнику, хотя позднее генерал-полковник Альфред Йодль признал: «Если мы еще в 1939 году не потерпели поражения, то это только потому, что примерно 110 французских и английских дивизий, стоявших во время нашей войны с Польшей на Западе против 23 германских дивизий, оставались совершенно бездеятельными»².

Седьмого сентября французы начали демонстративную операцию в районе Саарбрюккена, но 12 сентября прекратили ее под предлогом катастрофического положения Польши. В полной мере оправдывались печальные слова польского дипломата Юзефа Липского: «Брошенная своими союзниками Польша готова воевать и умереть в одиночку». Уже через считанные дни после начала агрессии возникла непосредственная угроза Варшаве, которую покинули президент Игнаций Мосцицкий, затем сотрудники правительственных учреждений и маршал Рыдз-Смигла. Немецкие дипломаты распространили сообщения о взятии польской столицы, и 8 сентября Молотов передал для Шуленбурга учтивую телефонограмму для руководителей Третьего Рейха: «Пожалуйста, передайте мои поздравления и приветствия правительству Германской империи». Советский нарком серьезно поторопился: Варшава защищалась еще почти три недели, а потери Вермахта при осаде города составили более шести тысяч человек убитыми и ранеными.

Четырнадцатого сентября Молотов сообщил Шуленбургу о скором начале польского похода. «Мы приветствуем это, — заявил в ответ Риббентроп. — Советское правительство, таким образом, освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии». Некоторое напряжение в советско-германских отношениях вызвало намерение Молотова мотивировать действия Красной армии необходимостью защитить западных украинцев и западных белорусов от возможной германской угрозы. Рейхсминистр расстроился от такого несправедливого обвинения, но Москва быстро нашла утешительный компромисс. По обновленной версии, основанием для советского вторжения служил распад польского государства, о чем Шуленбург доложил в Берлин вечером 16 сентября.

Следующей ночью члены польского правительства выехали в Румынию, в то время как польские войска, рассеченные на несколько групп и потерявшие единство управления, еще продолжали сражаться в районах Варшавы, Модлина, Кутно и Лодзи, на Бзуре. В период 14—17 сентября отважно защищал Брест-на-Буге и Брестскую крепость местный гарнизон под командованием бригадного генерала Константина Плисовского (на 1917 — ротмистр 12-го гусарского Ахтырского генерала Дениса Давыдова полка, Георгиевский кавалер). Плисовцы отбили семь немецких атак и потеряли до 40 % личного состава. Когда танкисты и мотопехота генерал-лейтенанта Гейнца Гудериана из состава XIX армейского корпуса 4-й армии группы армий «Север» овладела оставленной поляками крепостью, в Восточную Польшу уже вторглись части Красной армии. 17—18 сентября подвижные силы Вермахта остановились на расстоянии 150—250 км от советско-польской границы по линии (с юга на север) Сколе — Львов — Владимир-Волынский — Брест — Белосток.

Дружба, скрепленная кровью

Войска командарма II ранга Ковалева получили приказ овладеть Вильно, Лидой, Гродно, Новогрудком и Барановичами. Войска командарма I ранга Тимошенко занимали Ровно, Дубно, Луцк, Владимир-Волынский, Львов. Таким образом, главная задача войск РККА заключалась в том, чтобы «уничтожить и пленить вооруженные силы Польши» на территории восточных кресов³, чем оказывалась прямая помощь Германии в борьбе с силами антигитлеровской коалиции. В качестве пропагандистского обеспечения операции использовались заявления советских партийно-политических органов о начале стихийных «выступлений и восстаний белорусского и украинского крестьянства» с целью «свернуть шею своим кровавым угнетателям». Поход представлялся как «воссоединение Западной Украины и Западной Белоруссии» с Украинской и Белорусской советскими республиками, находившимся в составе СССР.

Семнадцатого сентября в 3:15 посол Польши в Москве Вацлав Гржибовский получил ноту советского правительства. Вторжение в Польшу обосновывалось фактическим прекращением существования Польского государства и действия советско-польских договоров. Возмущенный Гржибовский принять ноту отказался. В пять часов утра части Красной армии пересекли пограничную линию. Несмотря на резкие заявления отдельных польских дипломатов, находившихся за границей, правительство Мосцицкого в изгнании не объявило состояние войны с Советским Союзом, сохранившим в итоге прежние отношения с Великобританией и Францией.

Маршал Рыдз-Смигла приказал сопротивляться большевикам только при попытках разоружения польских войск, которым надлежало спешно отходить в Венгрию и Румынию. Однако скоротечные боевые действия между разрозненными польскими частями, поддержанными своей пограничной стражей, и Красной армией велись на протяжении всего «освободительного похода в Западную Белоруссию и на Западную Украину» в период с 17 сентября по 1 октября. Заметные бои шли за Вильно (18—19 сентября), Гродно (20—22 сентября), в районе Ковеля (21—22 сентября) и Шацка (28—29 сентября). При захвате Львова (19 сентября) подразделения 24-й легкотанковой бригады полковника Петра Фотченкова вступили в бой и с поляками, и с немцами. За две недели боев части Красной армии, потеряв 17 танков и шесть самолетов, серьезно осложнили отступление остатков польских войск в Венгрию и Румынию. 20 сентября немцы объявили о создании советско-германской демаркационной линии, проходившей по рекам Сан, Западный Буг, Нарев и Писа.

В тот же день в районе Бреста бойцы и командиры 29-й танковой бригады комбрига Семена Кривошеина установили контакт с военнослужащими корпуса Гудериана. В честь немецких гостей был дан обед, состоявший из борща и шашлыка по-карски, а бригадный оркестр исполнил несколько маршей. 22 сентября при передаче Бреста-на-Буге под советскую юрисдикцию состоялось торжественное прохождение бронетехники Красной армии и Вермахта. На небольшом возвышении довольный Гудериан принимал импровизированный парад вместе с Кривошеиным, еврейскую внешность которого германский генерал предпочел не заметить. Военнослужащие Вермахта, раненные в боях с поляками, в период с октября 1939 года по май 1940 года находились на излечении в госпиталях Киевского особого военного округа, а медицинский персонал госпиталей позднее получил благодарность заместителя начальника пограничных войск НКВД СССР генерал-майора Василия Хоменко. «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной», — телеграфировал Сталин Риббентропу 25 декабря в ответ на поздравления по случаю своего шестидесятилетия.

Вечером 25 сентября Сталин и Молотов приняли Шуленбурга. Советский лидер сообщил германскому послу о нецелесообразности сохранения какого-либо остатка польского государства в районе Варшавы и предложил Германии аннексировать Люблинское и часть Варшавского воеводства при условии отказа от Литвы в пользу СССР. 27 сентября в Москву для заключения нового договора вновь прилетел Риббентроп, встреченный с полным радушием. 28 сентября после многодневных бомбардировок и упорных боев сложили оружие защитники Варшавы, исчерпавшие все средства для продолжения вооруженной борьбы.

Вечером того же дня Молотов и Риббентроп подписали новый договор о дружбе и границе между Германией и СССР, служивший, как полагали стороны, надежным фундаментом для развития дружественных отношений между двумя народами. К договору прилагались два секретных дополнительных протокола, а кроме того, специальным соглашением оговаривалась переселенческая политика в своих зонах ответственности. В первом протоколе СССР и Германия брали на себя обязательства бороться с польской агитацией на присоединенных территориях. По второму протоколу Германия передавала в сферу влияния СССР еще независимую Литву, за исключением юго-западной части Литовской республики⁴, а СССР отказывался в пользу Германии от Люблинского и части Варшавского воеводств. Затем последовало совместное советско-германское заявление, возложившее ответственность за продолжение войны в Европе на Великобританию и Францию.

Двадцать девятого сентября растроганный встречей со старыми друзьями Риббентроп вылетел из Москвы в Берлин. Соратникам по партии рейхсминистр вновь с восторгом рассказывал о теплом приеме в Москве, сталинских тостах не только за фюрера, но и за рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера «как гаранта порядка в Германии», и все эти просоветско-хвастливые заявления Риббентропа, по мнению Розенберга, выглядели возмутительным оскорблением национал-социализма.

Договор от 28 сентября 1939 года как будто открыл новую полосу тесного сотрудничества между Германией и СССР, но впоследствии Советский Союз заключенное соглашение нарушил. Четвертого июня 1941 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) утвердили предложение наркома обороны маршала Тимошенко о создании в РККА польской дивизии путем переукомплектования к первому июля поляками и лицами, знавшими польский язык 238-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Казахстане (Среднеазиатский военный округ). Это военно-политическое мероприятие не только противоречило первому протоколу о недопустимости и подавлении источников польской агитации, но и представляло проблему с точки зрения сохранения секретности: в долгосрочной перспективе факт существования польской дивизии в составе Красной армии было трудно скрывать.

Последние боестолкновения в Восточной Польше завершились 1 октября 1939 года в районах Парчева и Янува, где Красной армии оказывали сопротивление остатки польской группы «Полесье». Вермахт закончил кампанию к 6 октября в районе Коцка пленением группы генерала Францишека Клееберга. Войска Красной армии за две недели боев против деморализованного и потерявшего управление противника, несмотря на абсолютное превосходство в силах, понесли заметные потери почти в 3,5 тыс. бойцов и командиров, а также взяли в плен 454 700 человек⁵, в том числе 18 789 офицеров.

Впрочем, в плен польских военнослужащих брали не всегда. Так, например, 22 сентября близ Августова красноармейцы расстреляли захваченного бригадного генерала Юзефа Ольшина-Вильчинского и его адъютанта капитана Стржемеского. Военными трофеями РККА стали более 900 орудий, свыше 10 тыс. пулеметов, более 300 тыс. винтовок, более 150 млн патронов, около миллиона снарядов и почти 300 самолетов.

Потери сторон в ходе польской кампании 1939 года

Горе побежденным

В соответствии с договором от 28 сентября 1939 года Советский Союз и Германия занялись «государственным переустройством присоединенных территорий». 24 октября Гитлер приказал учредить «генерал-губернаторство для оккупированных польских областей». Генерал-губернатором со штаб-квартирой в Кракове стал убежденный нацист Ганс Франк. С его назначением начались жестокие репрессии против местной интеллигенции и беспощадные карательные акции спецподразделений СС в отношении еврейского населения. Со всей откровенностью нацизм продемонстрировал свою бесчеловечную сущность в оккупированной Польше, а совершавшиеся преступления вызвали шок у некоторых генералов и офицеров Вермахта.

При этом отношение руководителей ВКП(б) к нацистам выглядело — по крайней мере, внешне — достаточно приязненным, а польский поход Красной армии рассматривался в качестве своеобразного реванша за поражение на Висле в 1920 году. «Оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей», — сказал Молотов, выступая 31 октября на заседании Верховного Совета СССР. Всю ответственность за продолжение европейского конфликта председатель Совнаркома возложил на участников антигитлеровской коалиции, отвергавших миролюбивые предложения Гитлера. По мнению советского наркома, Германия искренне стремилась к миру, а Великобритания и Франция хотели продолжения войны во имя защиты демократических прав. Последний аргумент более всего возмутил докладчика. «Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания, — заявил Молотов. — Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с нею войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за „уничтожение гитлеризма“, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за „демократию“». Подлинная демократия могла быть только советской.

Значительная часть западных украинцев и белорусов благожелательно встретила приход Красной армии, питая враждебное отношение к польской администрации, проводившей здесь в предвоенные десятилетия политику дискриминации национальных меньшинств. Кроме того, западные украинцы и западные белорусы имели смутное представление о коллективизации и прочих особенностях сталинского режима⁶. Иллюзии части населения Сталин использовал для очередного спектакля, призванного, в отличие от грубых мероприятий Гитлера, соблюсти внешний декорум для включения Восточной Польши в состав СССР. В комедии выборов 22 октября в Украинское (Львов) и Белорусское (Белосток) «народные собрания», «приняли участие» около 95 % из 7,5 млн избирателей, из которых 90,8 % «проголосовали» за предложенных кандидатов. В ходе заседаний 27—29 октября собрания провозгласили советскую власть и обратились с просьбой о включении «освобожденных» Красной армией областей в состав СССР.

Первого — второго ноября Верховный Совет СССР принял соответствующее решение. Советский Союз получил территорию в 196 тыс. кв. км (50,4 % территории бывшей Польши) с населением около 13 млн человек. После установления большевистской власти на территории Западной Украины и Западной Белоруссии начались коллективизация, репрессии, ликвидация частной торговли и института собственности, преследования любых несоветских организаций. За период с сентября 1939-го по июнь 1941 года подверглись депортациям в отдаленные районы СССР около 320 тыс. человек, а общее число арестованных и расстрелянных органами НКВД составило 120 тыс. человек. За два неполных «советских» года под репрессии попало 3,5 % населения присоединенных областей.

Поскольку Польша формально не находилась в состоянии войны с СССР, то захваченные поляки получили статус не военнопленных, а интернированных лиц без гражданства. 42,4 тыс. пленных — уроженцы Западной Украины и Западной Белоруссии — оказались освобождены. В октябре — ноябре 1939 года органы НКВД выдали немецкой стороне 42 492 польских военнопленных⁷. 14 552 польских заключенных, преимущественно офицеров, полицейских и жандармов, органы НКВД этапировали в Старобельский, Козельский и Осташковский спецлагеря, а еще несколько тысяч человек содержались под следствием в тюрьмах на территории присоединенных областей. Все прочие (более 350 тыс.) подверглись отправке на предприятия наркомата черной металлургии, их принудительный труд использовался в советской промышленности. 5 марта 1940 года члены Политбюро ЦК ВКП(б) приняли решение о расстреле польских военнослужащих, содержавшихся в трех спецлагерях, а также «членов различных контрреволюционных, диверсионных и шпионских организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков», находившихся в тюрьмах НКВД в Западной Белоруссии и Западной Украине. Всего органы госбезопасности уничтожили 21 857 человек. Среди них был и герой Великой войны в рядах русской армии, руководивший обороной Брестской крепости в 1939 году, бригадный генерал Константин Плисовский.

Советский Союз вступил во Вторую мировую войну.

Источники и литература:

Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. I. М., 1994.

Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. М., 2002.

Политический дневник Альфреда Розенберга, 1934—1944 гг. М., 2015.

Риббентроп фон, И. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. М., 1996.

СССР — Германия 1939—1941. В 2 кн. Нью-Йорк, 1989.

Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991.

Фест И. К. Гитлер. Биография. Т. 3. Пермь, 1993.

Ширер У. Взлет и падение третьего рейха. Т. I. М., 1991.

1 В соответствии с директивой № 2 /1/ 50698 от 20 мая 1939 г. наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова, названием «БУС» обозначалась скрытая мобилизация, предшествующая началу боевых действий.

2 Реально к 10 сентября 1939 г. немецкая группировка на Западе насчитывала почти 44 дивизии (1 млн. человек), 8640 орудий и минометов, 1359 самолетов (без танков); французская — 78 дивизий (более 3,2 млн. человек), 17,5 тыс. орудий и минометов, более 2,4 тыс. самолетов и 2850 танков.

3 Польское название восточных областей Второй Речи Посполитой.

4 10 января 1941 г. Германия отказалась от этой части бывшей Литовской республики в пользу СССР, который согласился компенсировать Германии $7,5 млн. золотом, из которых 1/8 часть выплачивалась поставками цветных металлов. Соглашение было закреплено специальным секретным протоколом, подписанным в Москве В. М. Молотовым и Ф. В. фон дер Шуленбургом.

5 Войска Вермахта пленили 420 тыс. польских военнослужащих. 84,5 тыс. польских солдат и офицеров сумели уйти из зон немецкой и советской оккупации за границу. В числе взятых РККА пленных учтены не только военнослужащие, но и чины полиции, жандармерии, а также гражданские лица, захваченные с оружием в руках.

6 Документы зафиксировали высказывание белорусского крестьянина деревни Плитаницы: «Да, как ни скрывали паны правду о большевиках, но мы знали и знаем, что Ленин и Сталин дали народу счастливую жизнь».