В те дни мы неоднократно приезжали в гости к ее старинным пражским друзьям, жившим в Лос-Анджелесе. Я настойчиво расспрашивал их о воинах Белых армий, которых они помнили по довоенной Праге, послевоенным лагерям для перемещенных лиц в западной зоне оккупации Германии либо по более поздним временам, когда обосновались в США.

Гимназическая подруга моей родственницы Ирина Александровна Павлова (Каутская) вспоминала своего отца, капитана-дроздовца А. К. Павлова, своего дядю, капитана-марковца М. Г. Коваленского, и своих знакомых по послевоенной Германии, братьев Горачек. У них дома бывали однополчане ее отца — подполковник А. М. Низовцев и генерал-майор А. В. Туркул.

Рассказывала она и о некоем белом офицере, который в Праге занимался с русской эмигрантской молодежью. Это было накануне Второй Великой европейской войны, т. е. году в 1938-м или 1939-м. Как она запомнила со слов старших, этот офицер участвовал в Гражданской войне. Выглядел он лет на сорок или около того. Русские пражане величали его полковником. Занимался он с активистами Национально-трудового союза нового поколения, или, как их называли русские эмигранты, с нацмальчиками. По словам Ирины Александровны, полковник учил нацмальчиков ориентировке на местности по компасу и без оного, разбивке лагеря в лесу, оборудованию тайников, кроссу по пересеченной местности, стрельбе.

Этого же полковника вспоминал в 1999 году Кирилл Алексеевич Калякин (1919—2003), бывший активистом НТС, как говорится, первого призыва. В конце 1930-х гг. Кирилл Алексеевич принимал участие в занятиях, которые тот проводил. Однако вспомнить фамилию этого человека он не мог. Зато вспоминал других русских военных, живших в Праге и ее окрестностях, например, генерал-майора В. Г. Харжевского. Он его хорошо запомнил, поскольку в конце 1930-х гг. генерал выступал на одном из собраний русской эмигрантской молодежи. Участником этого мероприятия был и сам К. А. Калякин. В первые послевоенные годы, когда Кирилл Алексеевич пребывал в лагере для перемещенных лиц в западной оккупационной зоне Германии, своим старостой обитатели лагеря выбрали полковника С. Г. Гегелашвили, который был хорошо известен русским пражанам. Называл он и фамилию своего дяди, белого офицера, участника Гражданской войны Магера, который, находясь в вынужденной эмиграции, вступил в организацию военных легитимистов КИАФ (Корпус Императорских Армии и Флота), признававших права на престол Великого князя Кирилла Владимировича, а после его кончины — его сына, Великого князя Владимира Кирилловича.

Спустя несколько дней после нашего разговора Кирилл Алексеевич позвонил из Лос-Анджелеса своему младшему брату Николаю Алексеевичу в Сакраменто, и тот сразу вспомнил фамилию таинственного полковника — Геймовский.

Прошло года два или три после моей поездки в США, и как-то, просматривая учетные карточки чинов 1-го армейского корпуса генерала от инфантерии А. П. Кутепова в Государственном архиве Российской Федерации в Москве, я неожиданно наткнулся на знакомую фамилию. Этот документ я хочу здесь привести полностью.

Геймовский Виктор Алексеевич, штабс-капитан 1-й Генерала Алексеева батареи. Родился 17 февраля 1899 г. в городе Юрьеве Лифляндской губернии, православный. Холост. Воспитывался в Арзамасском реальном училище и при Нижегородской гимназии экстерном сдал экзамен по латинскому языку. Был принят в Петроградский университет, но, не явившись туда, добровольно в 1916 г. поступил на военную службу. На военной службе с 1 июля 1916 г. До декабря 1917 г. в Германской кампании участвовал в составе 12-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. В 1918 г. участвовал в Москве в антибольшевистской организации Б. Савинкова. 4 месяца просидел в Вологодской каторжной тюрьме. В Добровольческой армии с 21 ноября 1918 г. Ранен в ногу ружейной пулей навылет¹.

Фамилия Геймовский довольно редкая. Год рождения офицера-галлиполийца совпадает с вероятным годом рождения наставника нацмальчиков в Праге, которому в 1938-м или в 1939 году на вид было около 40 лет. Правда, чин не соответствует указанному в документе. Но можно предположить, что его могли произвести в следующий чин подполковника через капитана, поскольку до середины 1920-х гг. чинопроизводство в Русской армии, свернутой к тому времени в Русский Обще-Воинский Союз, еще производилось. Поэтому не позднее 1924 года Геймовский мог стать подполковником. Производство в следующий чин, полковника, мне представляется маловероятным. Скорее всего, русские пражане «титуловали» его не подполковником, а полковником в частных разговорах, между собой. В Чехословакию он вполне мог приехать легально после 1922 года по студенческой визе из Болгарии, куда в 1921 году был переведен 1-й армейский корпус генерала Кутепова.

Обращает на себя внимание одна очень интересная деталь в биографии Геймовского. В 1918 году он состоял в подпольной организации знаменитого эсера-террориста Б. В. Савинкова, который летом того года готовил восстание в Москве. Следовательно, офицер-артиллерист должен был быть знаком с азами подпольной работы. Значит, он мог передавать какой-то практический опыт своим воспитанникам из НТС.

Еще более интересный сюжет — его арест ЧК. Где и когда это могло произойти? Когда и при каких обстоятельствах он вышел из Вологодской каторжной тюрьмы? Каким маршрутом пробирался на Юг России, в расположение Добровольческой армии? И почему на юг? Не проще ли было из Вологды пробраться на север, в Архангельск, например?

Еще ближе к Вологде, чем Архангельск, расположен город Шенкурск, в котором в июле 1918 года произошло антисоветское восстание. И хотя оно было быстро подавлено, тем не менее в сентябре 1918 года советская власть пала в Шенкурске и в Шенкурском уезде. Мог ли Геймовский иметь к этим событиям какое-то отношение?

Что же касается его службы в Добровольческой армии, то в ее составе в декабре 1918 года действительно была сформирована 1-я генерала Алексеева артиллерийская батарея в составе Алексеевской артиллерийской бригады. В 1920 году в Крыму алексеевцы-артиллеристы были расформированы. Но спустя два месяца командование врангелевской Русской армии выделило их в Отдельный Алексеевский артиллерийский дивизион, который принял участие в десанте на Кубань. Позднее Алексеевский артиллерийский дивизион был включен в состав 7-й артиллерийской бригады².

Чем занимался Геймовский в Праге? Скорее всего, как и многие другие галлиполийцы, закончил высшее учебное заведение. Вероятно, у него была какая-то гражданская специальность, благодаря которой он зарабатывал себе на хлеб насущный. Была ли у него в Праге семья? Увы. Ничего не известно. Следы его теряются приблизительно в 1940-м или в 1941 году. Не исключено, что в 1941 году полковник или подполковник Геймовский мог оказаться переводчиком на Восточном фронте. Ведь туда из Праги (и не только) отправились в качестве переводчиков и ветераны Гражданской войны, и представители русской эмигрантской молодежи, включая активистов НТС.

В работе московского историка О. И. Бэйды названы имена пражских галлиполийцев, которые с 1941 года служили на Восточном фронте переводчиками. В первой группе было восемь человек. Геймовского среди них нет³. Но такие группы из Протектората Богемия и Моравия отправлялись в Россию и в последующие годы. И нельзя исключить того, что с одной из них уехал из Праги В. А. Геймовский. В конце войны он мог вступить в Русскую освободительную армию генерала А. А. Власова.

О том, как сложилась его судьба, можно строить разные предположения. Погиб на Восточном фронте или на оккупированных территориях Советского Союза? Такое вполне могло случиться. Насмотрелся на то, как ведут себя нацисты по отношению к гражданскому населению и военнопленным, и подал рапорт об отставке? Такое тоже могло произойти, подобные случаи известны. Вернулся в Прагу и покинул ее весной 1945 года? Такой вариант тоже нельзя исключить. И если он уцелел во всех этих перипетиях и оказался в западной зоне оккупации, то, вполне вероятно, постарался сменить фамилию и покинуть европейский континент. Ведь для советских спецслужб он представлял несомненный профессиональный интерес, и на него могла быть составлена ориентировка.

Бывая в Париже, я неоднократно посещал знаменитое русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Еще во время первого приезда в ноябре 1994 года я нашел участок Алексеевского пехотного полка. Его не перепутаешь с другими именными участками (дроздовским, кадетским, галлиполийским): его украшает миниатюрная православная часовенка, увенчанная голубой маковкой, и надпись: «Генералу М. В. Алексееву, шефу Алексеевских частей. Алексеевцам». Ее можно считать символическим надгробием всем алексеевцам, чье место упокоения неизвестно или забыто, включая и подполковника В. А. Геймовского.