Украинские политики весьма серьезно воспринимают угрозу нового военного вторжения. Российские власти заняли, как это часто бывает, межеумочную позицию: воевать мы не собираемся, но, если украинские войска вторгнутся в так называемые «народные республики» (на деле — оккупированные Россией районы Донецкой и Луганской областей, ОРДЛО), Москва вмешается и «это будет началом конца Украины». Так выразился помощник российского президента Дмитрий Козак, отвечающий за отношения с Украиной¹. Это сразу напомнило историю о том, как поздней осенью 1939 года спецгруппа НКВД обстреляла из артиллерийских орудий позиции советских войск возле деревни Майнила близ финской границы, что послужило Кремлю предлогом для начала советско-финской войны.

Прокремлевские пропагандисты и политологи уже несколько недель более обычного изощряются в издевательствах над украинцами и Украиной, предсказывая скорый и неизбежный разгром ее вооруженных сил. С ними подчас солидарны аналитики, считающиеся независимыми и демократически настроенными. Так, Павел Фельгенгауэр в середине апреля сообщил, что российский Генштаб планирует «глубокую» стратегическую операцию. «1-й и 2-й корпуса в Донбассе при поддержке оперативного резерва (8 гв. ОА) связывают противника с фронта, фланговые группировки осуществляют „стратегические Канны“ — операцию по окружению, уничтожению и пленению основной группировки ВСУ в Донбассе <…>. Мощный танковый клин правого фланга, нанося удар на юго-запад через Харьков, рассекает слабую украинскую оборону <…>. На Левобережье, в нижнем течении Днепра, встречный южный клин из Крыма смыкается с северным. Мощный воздушно-морской десант вносит дополнительный элемент хаоса в украинскую систему управления войсками. Основные русскоязычные города юга и востока будут заняты в ходе победоносной и быстротечной операции (блицкрига). Остаток Украины будет лишен доступа к морю. Как было недавно заявлено, настанет конец Украины как государства»². Все это ставит предельно острые вопросы. Насколько справедливы чудовищные или, возможно, бредовые прогнозы российских аналитиков? Что вообще происходит в отношениях России и Украины?

Удавка на шее Украины

Руководители практически всех так или иначе причастных к конфликту государств, кроме Украины, не устают повторять, что основой для его урегулирования являются так называемые Минские соглашения (иногда их называют договоренности), последние из которых были подписаны в феврале 2015 года после многочасовых переговоров лидеров Украины, Франции, Германии и России в Минске³. В Украине, в свою очередь, их часто называют «удавкой на шее страны».

Ситуация вокруг этих соглашений и положение Украины действительно очень непросты. Последние минские документы были подписаны в те дни, когда украинские войска были окружены в районе Дебальцево вторгнувшейся в Украину российской армией и возникла реальная угроза переноса военных действий за пределы Донбасса. У тогдашнего президента Украины Петра Порошенко не было иного выхода, кроме как согласиться с идеей предоставления оккупированным районам Донецкой и Луганской областей особого статуса и другими условиями прекращения военных действий, тем более что его к этому активно подталкивали бывший тогда президентом Франции Франсуа Олланд и канцлер Германии Ангела Меркель. Было понятно, что Украина осталась один на один с циничным агрессором. Рассчитывать на помощь этих государств, как и на помощь других западных стран, прежде всего США, в военном сопротивлении агрессорам не приходилось. Вместе с тем в последующие годы украинская дипломатия делала все возможное, чтобы уменьшить ущерб от этих договоренностей, если они будут выполнены. Вопрос о порядке и процедуре их реализации стал объектом тяжелых затяжных переговоров в так называемом «нормандском формате», то есть с участием России, Украины, Франции и Германии, а также в Трехсторонней контактной группе (ТКГ)⁴.

Ключевой проблемой является последовательность выполнения мероприятий, упомянутых в Минских соглашениях. Москва настаивает на том, чтобы сначала Киев включил в Конституцию положение об особом статусе ОРДЛО и объявил амнистию участникам бандформирований, а затем на оккупированных территориях были проведены выборы и реализованы некоторые другие меры, и только потом оттуда были бы выведены иностранные (то есть российские. — Ю. Ф.) войска и Украине передан контроль за границей. В итоге по замыслу Москвы, в ОРДЛО, а возможно — на всей территории Донецкой и Луганской областей, должен быть создан особый административно-политический субъект, обладающий правом вето на принятие украинскими властями важных решений, например, относительно членства страны в НАТО, что принципиально ослабит суверенитет и способность государства обеспечивать собственную безопасность. Кроме того, получение ОРДЛО некоего особого статуса, как надеются в Москве, подтолкнет другие регионы Украины к аналогичным требованиям, и в конечном итоге образуется очень слабая федерация, даже конфедерация, отдельные субъекты которой рано или поздно превратятся в российские протектораты, а Украина как государство перестанет существовать. Россия добивается также, чтобы украинские власти вели переговоры напрямую с лидерами донецких и луганских террористических группировок, легитимизируя тем самым статус последних и их политические полномочия. Иными словами, взят стратегический курс на разрушение Украины изнутри в результате «вталкивания» ОРДЛО в политическую систему страны, подобно тому как раковая опухоль убивает организм, проникая в его важнейшие органы.

В украинском истеблишменте и обществе российские планы мало для кого являются секретом. Для подавляющего большинства украинцев они абсолютно неприемлемы, хотя имеются политические силы, по тем или иным причинам сотрудничающие с противником и готовые выступить в роли московских гауляйтеров. Однако Киев находится в исключительно сложном положении. Понимая всю опасность, заложенную в Минских соглашениях, украинское руководство, что при президенте Петре Порошенко, что при президенте Владимире Зеленском, не может формально от них отказаться. Последнее означало бы принципиальное ухудшение отношений с Францией, Германией и Европейским Союзом, для которых эти договоренности являются своего рода «священной коровой», а их выполнение — единственным путем предотвращения российской агрессии и, в целом, достижения мира, даже если этот мир подрывает суверенитет Украины. В Париже, Берлине и Брюсселе отказ Киева от Минских соглашений немедленно расценили бы как срыв Украиной мирного процесса, сняли бы с России санкции и прекратили политическую и иную поддержку Украины. Этого в Киеве допустить не могут. В результате украинская дипломатия ведет сложную, изощренную работу, направленную на то, чтобы, с одной стороны, сохранить переговоры в рамках ТКГ и нормандского формата, а с другой — не допустить использования минских договоренностей для разрушения украинской государственности. На протяжении нескольких лет в Минске и на других дипломатических площадках шла изнурительная дипломатическая борьба, в которой удавалось нейтрализовать попытки Москвы навязать Украине свою интерпретацию Минских договоренностей.

Начало 2021 года: Кремль решает «отыграться» на Украине

В начале 2021 года ситуация в российско-украинских отношениях изменилась. Россия взяла курс на их обострение и от дипломатического и политического давления перешла к военному. Причиной этого стала серия крупных и мелких провалов и неудач российской внешней политики в последние месяцы. Путин и его ближайшее окружение не могли не задать себе вопросы: как будет реагировать не столько население России, сколько ее правящая элита на ослабление позиций страны и ее лидера на мировой арене? Не закрадется ли у них сомнение относительно того, сможет ли Кремль эффективно защищать коллективные интересы российских верхов? И не стоит ли заменить слабеющего диктатора более молодым и сильным?

Для таких вопросов основания были. Осенью 2020 года Россия потерпела болезненное поражение на Южном Кавказе. Ее стратегический союзник — Армения была разгромлена в 44-х дневной войне с Азербайджаном. Москва не захотела и, что еще важнее, просто не смогла оказать Еревану сколько-нибудь существенную военную помощь. Это, естественно, подрывало позиции Москвы в глазах руководителей соседних государств, прежде всего членов Организации договора коллективной безопасности — подобия военно-политического блока, который рассматривался российским истеблишментом как один из основных, если не главный инструмент доминирования на постсоветском пространстве.

Но самым неприятным для Москвы было вынужденное согласие с появлением на Южном Кавказе Турции как равновлиятельного с Россией международного субъекта. Между тем этот регион считался и считается до сих пор чуть ли не «задним двором» России, зоной ее исключительного влияния. При этом Анкара демонстративно поддерживает Украину, считает Крым незаконно аннексированной частью украинской территории и развивает с Киевом военно-техническое сотрудничество, включая производство ударных беспилотников, сыгравших важную роль во второй карабахской войне.

Ко всему этому добавилась победа Джозефа Байдена в ноябре 2020 года. В Москве надеялись на продолжение пребывания Дональда Трампа в Белом доме, понимая, что смена администрации приведет ужесточению американской политики в отношении России. Некоторые иллюзии возникли в первые дни после инаугурации Байдена, когда новый американский президент продлил без каких-либо условий действие Договора о стратегических наступательных вооружениях, что было воспринято в Кремле как знак того, что Вашингтон готов закрыть глаза на вызывающее поведение России на мировой арене и преследование оппозиции внутри страны. Эти иллюзии рассеялись, когда Байден публично согласился с тем, что Путин — убийца. Слова Байдена были восприняты как стратегический вызов, требующий соответствующего ответа. Таким ответом могла быть резкая эскалация военной угрозы Украине.

Наконец, к началу этого года ситуация на востоке Украины сложилась не в пользу Москвы. Киев сделал ряд шагов, направленных на деэскалацию напряженности в зоне соприкосновения сил украинской армии и оккупационных сил, в частности, был прекращен огонь, резко снизилось количество жертв с той и другой стороны. Линия президента Зеленского на стабилизацию обстановки и решение наиболее острых гуманитарных проблем на востоке страны получила поддержку Парижа и Берлина. Вместе с тем украинское руководство ясно дало понять, что не пойдет на капитуляцию и не примет условия урегулирования конфликта на Донбассе, которые стремится навязать Россия. Более того, в марте 2021 года президент Владимир Зеленский и Совет национальной безопасности и обороны Украины предприняли ряд беспрецедентных мер по укреплению безопасности государства и общества. В том числе были закрыты три телеканала, принадлежащие «куму» Путина, лидеру украинских коллаборационистов Виктору Медведчуку, которые вели откровенно враждебную Украине пророссийскую пропаганду.

Военное давление и угроза аннексии ОРДЛО

Переплетение этих процессов и факторов привели к серьезному ослаблению российских позиций на мировой арене, поставили под вопрос стратегическую линию Кремля в отношении Украины. Последняя между тем представляет для руководства РФ особый интерес благодаря научно-техническому и промышленному потенциалу и, что особенно важно, положению в европейской геополитической системе. Путин и российский политический класс в целом не может реализовать свою коренную политическую идею — восстановление мощной евразийской империи, то ли в ее советском варианте, то ли в том виде, в каком она существовала при династии Романовых. Это рассматривается как ключевое условие превращения России в глобальный центр военно-политической мощи, сопоставимый с Китаем и США и распространяющий свое влияние на близлежащие регионы Европы и Азии. Сама по себе эта идея заведомо невыполнима, но именно ею и руководствуются нынешние российские лидеры.

Какие дискуссии велись в Кремле, Генеральном штабе и МИДе в начале этого года, знают, разумеется, только их участники. Понятно, однако, что главный обсуждавшийся вопрос был сформулирован просто и незатейливо: как наказать Украину и заставить Киев капитулировать? Очень похоже, что вариантов было три: аннексировать ОРДЛО, вторгнуться в Украину или развернуть российские войска в Беларуси.

28 января 2021 года в Донецке собрался «интеграционный форум Русский Донбасс», принявший доктрину под тем же названием. В ней, в частности, говорилось о «конституционно-правовом и политическом оформлении ДНР и ЛНР как русской национальной государственности для русского народа Донбасса», то есть о независимости ОРДЛО. А затем авторы этого вызывающего по наглости документа писали об «углубленной экономической интеграции с Россией», интенсификации с ней разнообразных связей; «установлении контроля ДНР и ЛНР над всеми территориями бывших Донецкой и Луганской областей» и, наконец, «гуманитарной, социальной, правозащитной, политической и иной (интересно, какой: не военной ли? — Ю. Ф.) поддержке русских на Украине»⁵.

Иными словами, речь шла об отказе от доктрины «вталкивания» ОРДЛО в политическую систему Украины, замене ее идеей независимости «русского Донбасса» и превращении этих территорий в плацдарм подрывных действий против Украины. Идея эта далеко не нова. Ее несколько лет отстаивал бывший куратор «непризнанных республик» Владислав Сурков — правда, без успеха. Однако в последнее время настроения в Кремле могли измениться и там решили, что формальное признание независимости ОРДЛО нанесет тяжелый удар по рейтингу президента Зеленского, который не смог обеспечить территориальную целостность Украины, там усилится борьба за власть, переходящая в очередной майдан и в конечном итоге либо страна распадется на отдельные регионы, либо к власти придут пророссийские силы.

О том, что в Москве такой вариант рассматривают всерьез, свидетельствует тот факт, что на упомянутом сборище в Донецке присутствовала Маргарита Симоньян, публично заявившая, что Донбасс должен вернуться к матери-России. Симоньян достаточно долго обретается в московских коридорах власти, чтобы твердо усвоить главный принцип политического, а возможно — и физического выживания в российской бюрократии: «шаг вправо, шаг влево считается побегом». Следовательно, она получила если не прямое указание верхов произнести нечто подобное, то, по крайней мере, разрешение на это. Да и сам президент Путин 14 февраля на встрече с главными редакторами ведущих российских СМИ заявил, что «Донбасс мы не бросим. Несмотря ни на что»⁶. Это «несмотря ни на что» означает, что при любом исходе переговоров, будь то в нормандском или каком-либо ином формате, ОРДЛО должно остаться московским протекторатом. Неслучайно многие российские аналитики, в том числе близкие к власти, предполагали, что, выступая с ежегодным посланием Федеральному собранию, Путин может объявить о присоединении к России оккупированных территорий. Этого не произошло. Но Путин, по сути дела, оставил вопрос открытым. 21 апреля 2021 года он вообще не сказал ни слова о том, что предполагается делать с Украиной. Нельзя поэтому исключать и военного вторжения. Об этом свидетельствует беспрецедентная концентрация российских войск в приграничных с Украиной районах.

Первые сообщения о наращивании войсковых группировок у границ Украины появились в конце марта. В середине апреля в Киеве сообщили, что с 2015 года и до марта этого года вокруг Украины находилось 28 батальонно-тактических групп (БТГ). А всего вместе с войсками в аннексированном Крыму и оккупированных районах на востоке страны российские группировки, развернутые около Украины, насчитывали почти 89 тыс. человек. В апреле к ним добавилось еще 19 БТГ, а общая численность составила 103 тыс. солдат и офицеров. В Крым была переброшена из Волгоградской области 56-я десантно-штурмовая бригада, предназначенная для молниеносных наступательных операций, прежде всего захвата и уничтожения важных военных объектов в тылу противника и плацдармов для высадки сил второго эшелона. Украинские военные, сказал командующий Объединенной группировкой украинских войск вблизи ОРДЛО генерал Сергей Наев, ожидают появления еще девяти-десяти БТГ, и общая численность российских войск достигнет 110 тыс. человек⁷. Кроме того, в Черное и Азовское море переброшено в дополнение к силам Черноморского флота четыре десантных корабля и несколько небольших военных судов Северного и Балтийского флотов и Каспийской флотилии. Объявлено, что под предлогом военных учений в ряде районов Черного моря введены запреты на полеты. Закрыт проход иностранных (в том числе украинских) военных кораблей из Черного в Азовское море. Иными словами, Россия демонстрирует готовность к нападению на Украину. Вопрос в том, стоит ли за этой демонстрацией подготовка к реальному вторжению (и если да, то насколько масштабному) или же это шантаж украинского общества и руководства угрозой войны?

Если завтра война…

Декларации российских пропагандистов и близких к военным кругам политологов заставляют вспомнить строки старой, но до сих пор популярной в определенных московских кругах песни о том, что «мы врага разгромим» на его собственной земле, причем совершим это «малой кровью, могучим ударом». О том, что случилось в 1941 году, напоминать не стоит. Но, возможно, в Москве надеются, что сегодня события будут развиваться иным образом.

Сразу надо подчеркнуть, что прогнозы хода и исхода войн, дававшиеся до их начала, редко сбывались. Тем не менее некоторые количественные показатели и оценки боевого духа войск могут оказаться полезными для понимания того, что может произойти в Украине и вокруг нее в ближайшие недели и месяцы.

Как уже было сказано, по оценкам украинских военных Россия может сосредоточить вдоль северной и восточной границы Украины и в Крыму до 110 тыс. солдат и офицеров, в том числе входящих в 56—57 БТГ. Это примерно 40 % личного состава российских сухопутных войск, на которые падет основная тяжесть войны с Украиной, и почти такая же доля общего числа БТГ, имеющихся в сухопутных войсках, морской пехоте и ВДВ⁸. Существенно больше сил для войны с Украиной российский Генеральный штаб выделить не может, поскольку невозможно значительно сократить войска, предназначенные для действий на Дальнем Востоке, в Центральной Азии, на Южном Кавказе и в Балтийском регионе.

Российские войска, сосредоточенные вблизи Украины на 20 апреля 2021 года

(по данным Главного управления разведки ВСУ)⁹

В Вооруженных силах Украины (ВСУ) насчитывается около 250 тыс. солдат и офицеров, в том числе 145 тыс. военнослужащих в сухопутных войсках¹⁰, входящих в 80 БТГ¹¹. В случае войны в ВСУ может быть призвано до 150 тыс. резервистов, имеющих боевой опыт, полученный на востоке страны. Помимо регулярных войск в Украине насчитывается до 90 тыс. бойцов территориальной обороны — это костяк сил, способных вести партизанскую войну, если новые части украинской территории будут оккупированы российскими войсками. Наконец (и это, может быть, самое главное), боевой дух и решимость сражаться в украинской армии, защищающей свою землю, несравнимо выше, чем у российских солдат, втянутых в агрессивную войну на чужой территории.

Эти цифры и соображения позволяют предположить, что в случае локальной войны, ограниченной рамками Донецкой и Луганской областей, при попытке России «пробить коридор» из ОРДЛО в Крым вдоль берега Азовского и Черного морей или захватить Северо-Крымский канал, украинская армия одержит победу. Иначе могут развиваться события, если Москва решится развязать «большую войну» с массированным применением боевой авиации, по которой у России есть превосходство. Но это будет означать, что в начале XXI века на европейской земле начнутся тяжелые бои с бомбардировками не только войск, но и городов, потери человеческих жизней будут исчисляться десятками тысяч, скорее всего, будут разрушены атомные электростанции и опасные химические предприятия и продуктопроводы. Этого России не простит никто и никогда.

И поэтому мне кажется обоснованным мнение известного российского аналитика Александра Гольца: «Я думаю, что речь не идет об осознанном желании начать боевые действия. Речь идет о том, чтобы постоянно давить на Европу, угрожая начать такие действия. Это может привести к эскалации конфликта, когда военные действия будут разворачиваться вне воли главных организаторов. Москве нужно средство давления на Европу, и угроза начала такой войны, на мой взгляд, может быть таким средством»¹². Иными словами, Россия склоняется не к реальной войне с Украиной, но к шантажу ее угрозой войны. Но даже в этом случае риск для Украины, Европы и, заметим, самой России чрезмерно велик. Сумеет ли международное сообщество остановить зарвавшихся кремлевских обитателей или нет, покажет время.