Провал геноцида

Главный итог истекших месяцев войны — провал разработанных в России планов уничтожения Украины как государства и украинцев как нации. В ходе боевых действий, главным образом в результате панического бегства российских войск, бросавших не только вооружение и военную технику, но и штабные бумаги, в руки украинской разведки попало много документов, позволивших установить стратегические планы Кремля. В обобщенном виде они были описаны в аналитическом докладе британского Королевского института вооруженных сил с участием видных украинских военачальников «Предварительные уроки ведения конвенциональной войны на основе опыта российского вторжения в Украину. Февраль — июль 2022 года»¹.

Там, в частности, говорилось, что на десятый день вторжения украинские войска должны были быть разгромлены и страна оккупирована². Российские вооруженные силы должны были выполнять вспомогательные функции, а власть передана спецслужбам, ответственным за формирование и деятельность оккупационных администраций. Предполагалось, — излагают авторы доклада российские документы и планы, — что персонал украинских государственных ведомств либо убежит, либо окажется в плену, потрясение от молниеносного разгрома армии предотвратит мобилизацию населения, а протесты и другие проявления гражданского сопротивления будут подавлены Росгвардией. Будет проведена целенаправленная дезинтеграция украинского гражданского общества. ФСБ задержит местных должностных лиц. Украинское население должно было быть разделено на четыре категории:

• подлежащие ликвидации;

• подлежащие репрессированию;

• придерживающиеся нейтральных позиций, которых можно склонить к сотрудничеству;

• готовые сотрудничать.

ФСБ проводила учения с подразделениями ВДВ по уничтожению или захвату лиц, участвовавших в Революции достоинства 2014 года, часто называемой «майданом» с тем, чтобы впоследствии казнить тех, кто не был убит при захвате. Планировалось проведение поквартирных обходов и создание фильтрационных лагерей, переселение части населения в Россию (своего рода ремейк выселения подозреваемых в нелояльности групп населения в Сибирь. — Ю. Ф.), идеологическое индоктринирование украинцев, насыщение школ русскими учителями, а системы госуправления — русскими чиновниками.

Предполагалась ликвидация представителей исполнительной власти Украины и захват парламента, в котором главная роль должна была бы принадлежать пророссийской фракции. Сразу после захвата Киева коллаборанты должны были учредить некое Движение за мир, которое запретило бы сопротивление захватчикам во имя сохранения мира. Сопротивлявшиеся регионы были бы отрезаны от электричества, воды и финансов. А контроль над украинской атомной энергетикой должен был бы, помимо всего прочего, использоваться для шантажа европейских стран риском радиационного загрязнения в результате аварии на атомных электростанциях, если ВСУ продолжат сопротивляться, а НАТО попытается вмешаться.

Начало перелома

Эти чудовищные планы были сорваны Вооруженными силами Украины, сумевшими в феврале — марте выдавить российские войска из окрестностей Киева и из трех северо-восточных областей: Киевской, Черниговской и Сумской. Эпицентр войны переместился на восток, в Луганскую и Донецкую области, где после потери ряда территорий, в том числе крупной агломерации Рубежное — Северодонецк — Лисичанск, украинским войскам удалось стабилизировать фронт и в начале осени перейти в контрнаступление. Главным итогом осенней кампании 2022 года стал перелом в русско-украинской войне. В результате двух крупных поражений России — в Харьковской области и на правом берегу Днепра — возможность ее военной победы, еще в августе казавшаяся реальной, исчезла. И хотя говорить о решающем поражении российской военной машины пока рано, перед Москвой все острее встает необходимость минимизировать потери от продолжения боевых действий и ужесточающихся западных санкций.

Началом осенней кампании можно считать действия ВСУ на правобережном плацдарме в Херсонской области. С конца июля ВСУ регулярно обстреливали дальнобойными ракетными системами залпового огня мосты через Днепр, по которым шло снабжение российской группировки на Правобережье. А с 29 августа украинские войска стали медленно, шаг за шагом занимать находящиеся там населенные пункты, двигаясь как с северо-востока, в том числе вдоль берега Днепра, так и с северо-запада, по линии Николаев — Херсон.

Однако с 6 сентября эпицентр боевых действий неожиданно переместился в Харьковскую область. Прорвав российскую оборону в районе Балаклеи, маневренные ударные группы ВСУ вышли на оперативный простор. Действуя стремительно, как правило, не отвлекаясь на штурм городов и укрепленных сел, а беря их в кольцо, они вынуждали гарнизоны капитулировать или в панике уходить. К середине сентября ВСУ заставили отступить дислоцированную под Изюмом крупную российскую группировку, насчитывающую 17—20 батальонно-тактических групп (до 15 тыс. чел.)³. Затем наступила очередь наступления на Лиман и далее на Кременную. К концу сентября была ликвидирована Лиманская группировка российских войск, состоящая из 7—8 БТГ (около 5,5 тыс. чел.)⁴. В итоге была ликвидирована угроза окружения соединений ВСУ, действующих в Донецкой области. В случае прорыва украинской обороны под Бахмутом или Донецком, Изюмская и Лиманская группировки должны были двинуться с севера навстречу российским силам, наступавшим с юга. Затем украинские войска пересекли границу Луганской области и создали реальную угрозу Сватово, где сходятся несколько транспортных коммуникаций, и Кременной, прикрывающей с севера агломерацию Рубежное — Северодонецк — Лисичанск.

Следующее важнейшее событие осенней кампании — деоккупация правобережного плацдарма в Херсонской области. С середины апреля он играл особую роль в российских военных планах: оттуда планировались наступление на Николаев и Одессу с тем, чтобы выйти к Приднестровью и на Кривой Рог, а оттуда — на Запорожье и в центральные области левобережной Украины. Соответственно, там были сосредоточены под началом командующего ВДВ России генерала Теплинского две мощные группировки войск для действий на западе и востоке, включающие в себя в том числе части трех дивизий и четырех бригад Воздушно-десантных войск, своего рода crème de la crème российской армии⁵.

Деоккупация правобережного плацдарма

В середине лета в ВСУ появились дальнобойные американские HIMARS’ы, способные держать под огневым контролем транспортные коммуникации, по которым шло снабжение российских войск на правобережном плацдарме. Украина начала накапливать силы для его освобождения. Перспектива успешного наступления на Николаев и Кривой Рог стала весьма сомнительной. Перед российским командованием встал вопрос: целесообразно ли сохранять на этом плацдарме крупные силы? Ведь от запланированного наступления приходится отказываться, а вывод из строя мостов ограничивает снабжение войск и снижает их боеспособность. По непроверяемым, но правдоподобным сообщениям, в конце августа военное командование предложило Кремлю отвести войска с правого берега. Но длительное время Путин не давал на это согласия. Политические интересы, стремление во что бы то ни стало «спасти лицо» доминировали над военной целесообразностью. Видимо, решение об оставлении Правобережья было принято в середине октября, после чего командующий так называемой «специальной военной операцией» генерал Суровикин объявил о «непростых решениях» в отношении Херсона. Сейчас ясно: имелся в виду уход России с правого берега.

Девятого ноября на совещании в командном пункте «специальной военной операции» генерал Суровикин доложил Шойгу: «Всесторонне оценив сложившуюся ситуацию, предлагается занять оборону по левому берегу реки Днепр»⁶. Иными словами, было предложено оставить плацдарм на правом (западном) берегу Днепра, охватывающий часть Херсонской и Николаевской областей, и, естественно, город Херсон. Бывший заместитель главнокомандующего силами НАТО британский генерал Ричард Ширефф назвал сдачу Херсона «грандиозным унижением» для Путина⁷. Это действительно так. Но кроме того, потеря Правобережья — это крупное военное поражение России, сопоставимое с изгнанием российских войск из Харьковской области и ликвидацией их изюмской и лиманской группировок, возможно, даже более значимое. Две впечатляющие победы Вооруженных сил Украины, одна за другой, показывают, что Россия не способна достичь заявленных целей «спецоперации», а ее поражение более чем реально. Иными словами, затеянная Путиным авантюра провалилась. Последствия этого и для него лично, и для правящего российского режима в целом будут весьма печальными.

Десятого ноября, на следующий день после объявления об эвакуации оккупационных войск с правобережного плацдарма, Вооруженные силы Украины начали один за другим брать под контроль оставленные противником населенные пункты, двигаясь к Херсону с северо-запада, параллельно шоссе М14, и с северо-востока, в том числе вдоль берега Днепра. 11 ноября Минобороны России объявило, что к 5 часам утра «завершена переброска подразделений российских войск на левый берег реки Днепр. Ни одной единицы военной техники и вооружения на правом берегу не оставлено. <…> Потерь личного состава, вооружения, военной техники и материальных средств российской группировки войск не допущено»⁸. Этому сообщению, как и практически всему, что говорило и говорит командование вооруженных сил России, верить невозможно. Цифры свидетельствуют, что никакого организованного отхода просто не могло быть. Эвакуация российских войск, скорее всего, представляла собой хаотическое бегство.

К концу первой декады ноября на Правобережье, по словам министра обороны Украины Алексея Резникова, находилось около 40 тыс. российских солдат и офицеров⁹. Для вывода этой массы войск на левый берег Днепра, считает он, требовалась как минимум неделя. Председатель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Марк Милли 9 ноября заметил, что, хотя «первоначальные признаки» вывода войск действительно наблюдаются, Россия сосредоточила в городе до 30 тыс. военных и на их эвакуацию потребуется не одна, а несколько недель.

Российское Минобороны, в свою очередь, сообщило, что на левый берег перемещено 30 тыс. военных и 5000 единиц вооружений и техники, причем сделано это было не в течение нескольких недель, а всего за два дня. Именно этот срок назван в информации правительственного официоза ТАСС¹⁰. Но в организованном порядке перебросить такую массу войск и техники через Днепр за два дня под огнем противника можно разве что при помощи телепортации, которой в России пока не овладели. Вездесущие «военкоры» сообщили, что к утру 11 ноября было отведено около 20 тыс. человек и то ли 2000, то ли 3500 единиц военной техники¹¹. Эти данные и оценки, естественно, непроверяемы, но выглядят более правдоподобно, чем информация российского Минобороны. Возможно, разумеется, что отвод войск начался несколько раньше, чем об этом сообщили в Москве, но каких-либо конкретных и достоверных сведений об этом нет. Более того, руководство Украины вплоть до 10 ноября подчеркивало, что на деле отвода войск не происходит, а появляющиеся в сети сообщения об этом — попытка подтолкнуть ВСУ к лобовому штурму сильно укрепленного крупного города, чреватому тяжелейшими потерями.

Похоже, на правом берегу Днепра к утру 11 ноября оставалось как минимум нескольких тысяч российских военнослужащих, скорее всего, недавно мобилизованных. Их просто бросили на произвол судьбы после того, как на левый берег были выведены элитные части, в сохранении которых в первую очередь было заинтересовано российское командование. И поскольку ранним утром 11 ноября были взорваны Антоновский мост и переправа вдоль дамбы Каховской ГЭС, судьба оставшихся российских военных выглядит весьма печальной: в лучшем случае им удастся сдаться в плен.

Совершенно неправдоподобно звучит заявление российского Минобороны о том, что при отступлении «не было допущено» потерь личного состава и вооружений. Этому вряд ли поверят даже привыкшие ко всему российские генералы. Так, бывший командующий 58-й армии, депутат Госдумы генерал Гурулев недвусмысленно опроверг сообщение Минобороны. Отход, заметил он, — один из самых тяжелых видов боевых действий: «Ведь ты всегда находишься под огнем противника, основные маршруты понятны, дороги простреливаются, маневр скован, отойти без потерь на позиции — очень непросто»¹². Уже к вечеру 11 ноября в сети появились многочисленные фото и видео, демонстрирующие брошенную при отступлении технику, в том числе самый современный российский танк Т-90¹³.

Возможно, в ближайшие недели появится подробная информация о том, что происходило на правом берегу в последние дни и часы его оккупации. Но в любом случае вопрос о том, сколько российских солдат было брошено на правом берегу Днепра, войдет в список наиболее позорных для Москвы вопросов из истории русско-украинской войны 2022 года.

Перспективы войны

Но это история. Сейчас же встает вопрос: как итоги осенней кампании скажутся на перспективах войны? В Херсонской области установилась стабильная линия соприкосновения по Днепру, форсирование которого — задача крайне сложная. При этом выход на берег Днепра позволяет украинским войскам существенно расширить зону поражения российских военных объектов на юге Украины.

Иточник: twitter.com/DefMon3/status/1590387998524260352

После деоккупации Харьковской области и выхода на линию Дворичная — Сватово — Кременная ВСУ восстанавливают наступательный потенциал, российские войска сооружают оборонительные укрепления вдоль линии соприкосновения.

На донецком фронте, протянувшемся от Соледара на северо-востоке до Угледара на юго-западе, российские войска уже несколько месяцев безуспешно штурмуют украинскую оборону, пытаясь во чтобы то ни стало выполнить поставленную Путиным задачу — оккупировать всю Донецкую область. Под Бахмут и Угледар Москва постоянно перебрасывает значительные силы, прежде всего недавно мобилизованных, которые несут огромные потери.

Дальнейшее развитие событий на этих и, возможно, на других участках фронта во многом будет зависеть от того, где и как будут использованы и украинские, и российские силы, высвобожденные после изгнания российских войск с правого берега Днепра. Как уже говорилось (неясно, разумеется, насколько можно верить российскому Минобороны), с Правобережья были выведены 30 тыс. российских военных и 5000 единиц вооружений и техники. ВСУ, в свою очередь, сосредоточили к началу осени на правобережном плацдарме и около него 11 бригад регулярных войск и пять бригад территориальной обороны общей численностью 70—90 тыс. человек¹⁴. По оценкам российских военных аналитиков, две трети этой группировки, до 40—50 тыс. чел. обкатанного в боях личного состава, могут быть переброшены в Луганскую область, на донецкий фронт и, что особенно важно, в Запорожскую область.

Таким образом, в результате осенних боев обе стороны получили в свое распоряжение крупные боеспособные резервы. Можно предположить, что они будут использованы для усиления вооруженных сил России и Украины в Донецкой и Луганской областях. Вместе с тем в последние дни все чаще говорят о формировании нового, возможно, решающего очага вооруженного противоборства в Запорожской области. Ожидается, что именно туда будет передислоцирована из-под Херсона большая часть находящейся там группировки ВСУ¹⁵. Есть также сведения о формировании в районах Орехово и Гуляйполя крупной наступательной группировки ВСУ для прорыва российской обороны и выхода к Мелитополю, а затем, возможно, к Бердянску и Мариуполю вдоль основных транспортных коммуникаций. Такой вариант просто напрашивается, поскольку, во-первых, основные силы российской армии сосредоточены в Донецкой и Луганской областях, а во-вторых, взятие Мелитополя, не говоря уже о выходе ВСУ к Азовскому морю в районе Бердянска, будет означать решающее поражение России, после которого проигрыш ею войны станет очевидным даже для кремлевских обитателей.

Реализуется этот сценарий или нет, неизвестно. Генеральный штаб ВСУ известен своими нестандартными, непредсказуемыми (нет ничего хуже, если противник может предсказать ваши дальнейшие действия!) решениями. Но как бы то ни было, позиции Украины в результате осенней кампании существенно улучшились. Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли заявил 16 ноября, что российские вооруженные силы «действительно сильно пострадали» после почти девяти месяцев войны, в ходе которой Кремль не смог достичь ни одной из своих целей. Украинцы, подчеркнул генерал, набирали «успех за успехом», в то время как русские «каждый раз проваливались». Эти неудачи и освобождение Херсона могут даже позволить Украине добиться того, чего она вряд ли добьется в военном отношении: вывода российских войск. «Возможно политическое решение, — считает он, — при котором русские уйдут», поскольку Украина может вести переговоры, добившись успеха, а ее оппонент находится в слабой позиции¹⁶. А начальник военной разведки Украины генерал Кирилл Буданов убежден: «Зимой война в значительной степени стихнет. И после зимы начнется завершение этого конфликта выходом на первом этапе на админграницы по состоянию на 1991 год. В конце весны, к лету 2023 года все это должно завершиться»¹⁷. Интересно, кто из них окажется прав?

Война до победы

В последние недели уходящего года в средствах массовой информации регулярно появляются сообщения о том, что некоторые западные политики и военные настойчиво подталкивают Украину к прекращению огня и переговорам с Россией, предполагая при этом те или иные территориальные уступки украинской стороны. Широко цитируется, в частности, высказывание руководителя Объединенного комитета начальников штабов США генерала Майкла Милли о том, что «вероятность военной победы Украины, определяемой как вытеснение россиян со всей территории Украины», в военном отношении невелика¹⁸. В России, в свою очередь, ставку сделали на уничтожение систем жизнеобеспечения, чтобы подорвать волю украинцев к сопротивлению, принудить общество и власть к капитуляции. Но и те, и другие имеют искаженные или просто ошибочные представления о состоянии общественного сознания в Украине.

Социологи любят задавать вопрос: считает ли респондент, что дела в стране идут в правильном направлении? Ответы на него позволяют в самом общем плане оценить удовлетворенность населения как собственным положением, так и деятельностью власти. На протяжении последних десяти лет в Украине доля недовольных развитием событий устойчиво превышала 70 %, а считающих, что ситуация меняется в правильном направлении, колебалась в районе 20 %. Исключением был период с января 2019-го по май — июнь 2020 года, когда преобладали позитивные ожидания. Однако уже с лета 2020 года в массовом сознании вновь стали доминировать негативные настроения.

Агрессия России резко изменила вектор общественных настроений. По данным известного украинского социологического исследовательского центра «группы Рейтинг», с марта этого года доля тех, кто считает, что «дела идут в правильном направлении» устойчиво превышает 70 %, временами достигая 80—85 %¹⁹.

На первый взгляд, это выглядит странным и даже неправдоподобным. Страна вовлечена в тяжелейшую войну, из нее бежало 7—8 млн чел., солдаты и офицеры гибнут на поле боя, а гражданское население — от ракетных обстрелов. И тем не менее показатель социального оптимизма, уверенность в том, что ситуация развивается в правильном направлении, весьма высоки.

Социологам и политологам еще предстоит объяснить такую динамику эмоционального состояния украинского социума, но кое-что уже понятно. Она может объясняться убеждением украинского населения в неизбежности победы над агрессором и верой в то, что в течение 10 лет Украина станет процветающей страной-членом Европейского союза. В этом уверены 88 % респондентов, в том числе полностью — 63 %, и лишь 5 % опрошенных настроены пессимистически²⁰.

Но истоки оптимизма все же, скорее всего, в другом. Война стала мощным фактором объединения общества и власти, формирования нации и национального сознания, доминирования в нем патриотического умонастроения и сравнительно быстрого преодоления кризиса идентичности. С самого момента обретения независимости Украина была примером общества, разделенного и в культурном, и в политическом отношении на «прорусский» юго-восток и «проукраинский» запад и центр страны. Сегодня социологи фиксируют сокращение различий между ними, что выражается, помимо всего прочего, в растущем использовании украинского языка. Так, его называют своим родным языком 76 % респондентов, а 86 % убеждены, что он должен быть государственным. До войны около половины украинцев постоянно говорили на украинском языке, а к концу лета их доля выросла до 64 % ²¹.

Но, пожалуй, самый главный источник оптимизма — повышение национальной самооценки и самоуважения. «До 24 февраля социум преимущественно не поддерживал власть, теперь все изменилось», — подчеркивал директор Института социологии НАН Украины Евген Головаха. Украинцы были среди тех, кто меньше всего уважал собственные государственные институции. «Рядом с нами были разве что болгары. Мы были нацией, которая свое государство считала бестолковым». Сейчас же мы видим заоблачный уровень поддержки армии и одобрения действий президента. «Практически все политические институты имеют превалирование поддержки над неподдержкой». Но дело не только в этом. В ноябре 2021 года в Украине «главной эмоцией» была печаль, а сейчас — надежда. «Несмотря на все огромные жертвы, Украина входит в мир, где раньше к ней относились свысока, а теперь рассматривают как образцового борца за демократию и будущее всей Европы!»²²

Этот мощный эмоциональный фон предопределяет отношение украинского общества к стоящему перед ним ключевому политическому вопросу: может ли Украина пойти на уступки России во имя прекращения войны, «обменять территории на мир»? Ответ, который дает на этот вопрос украинское общество, негативный. Даже обстрелы городов не склоняют украинцев к уступкам, по крайней мере пока. Об этом свидетельствует опрос, проведенный Киевским международным институтом социологии в конце октября, уже после того, как Москва начала массированные ракетные удары по системам жизнеобеспечения: 86 % опрошенных считают, что нужно продолжать вооруженный отпор российской агрессии, даже если обстрелы украинских городов будут продолжены.

Должна ли Украина продолжать вооруженное сопротивление или пойти на переговоры с Россией (в процентах)? ²³

Такие настроения и взгляды являются одним из ключевых факторов формирования политической стратегии Киева: они не оставляют места для компромиссов по территориальным вопросам. Одновременно возникает совершенно законный вопрос: если ракетные удары по городам будут продолжаться, то не приведут ли они к появлению и распространению пораженческих настроений? Социологические исследования не могут дать на него определенный ответ, поскольку они фиксируют текущее состояние массового сознания и его прошлую динамику. Однако исторический опыт показывает, что стратегия «тотальной войны» неэффективна. Так, во время Второй мировой войны потери гражданского населения Великобритании от немецких бомбардировок составили более 67 тыс. чел., но это не заставило британцев пойти на мир с нацисткой Германией. Точно так же воля к сопротивлению Германии не была сломлена стратегическими бомбардировками союзной авиацией, проводившимися на порядок большими масштабами, чем немецкие бомбежки Великобритании.

В целом же социология подтверждает вывод, сделанный в самом начале российской агрессии: формируется полноценная гражданская украинская нация, стремящаяся как можно глубже отмежеваться от бывшего братского народа.