Политики, эксперты и аналитики в очередной раз задались вопросом: что означает этот шаг? Новый этап эскалации противостояния России и Запада? Россия действительно готовится к ядерной войне в Европе? Может быть, это не более чем ядерный шантаж, угроза применить чудовищное оружие в расчете на то, что противник испугается, отступит и примет условия Москвы? Или плохо замаскированная попытка Лукашенко получить в конечном итоге ядерное оружие, когда Россия потерпит поражение и бросит своего вассала на произвол судьбы?..

Воинствующие либералы

До начала российской агрессии против Украины в московском академическом бомонде имелась довольно заметная прослойка людей, считавшихся прагматичными, «либеральными» политологами и международниками, даже позволявшими себе легкую и, скорее всего, дозволенную свыше критику руководства. Их главный мессидж Западу состоял в том, что, хотя режим Путина далеко не идеален, склонен к авторитаризму и внешней экспансии, европейцам и американцам придется иметь с ним дело: никакой альтернативы нынешней власти нет, а она, эта власть, может прислушаться к разумным аргументам, не надо только ее раздражать. Небольшие уступки со стороны США и европейских государств, например, признание сюзеренитета России над Украиной, могут «умиротворить» Москву и обеспечить безопасность в Европе. Эти и подобные рассуждения находили отклик и в американской, и в европейской интеллектуальной и политической среде. Впрочем, находят и сейчас, хотя далеко не так широко, как до агрессии.

Российское вторжение в Украину продемонстрировало лживость, лицемерие и абсолютную несостоятельность такого рода аргументов. Российские «либеральные» политологи оказались перед не слишком приятной для них дилеммой: либо присоединиться к оппозиции режиму и потерять вполне комфортабельное и престижное место в системе, либо отказаться от прежних взглядов и примкнуть к когорте примитивно крикливых прокремлевских пропагандистов, угрожающих Западу ядерной войной.

На протяжении многих лет Московский центр Карнеги возглавлял Дмитрий Тренин, считавшийся чуть ли не главным гуру московских либеральных мыслителей, его аналитические выводы и рекомендации воспринимались порой на Западе как пророческие откровения. Но война срывает многие маски. Сорвала она и либеральную маску с Тренина. Сегодня этот персонаж запугивает Запад ядерным ударом. Развертывание ядерного оружия в Беларуси, пишет он, это указание на то, что «конфликт России и Запада развивается в сторону непосредственного вооруженного столкновения России и НАТО, а также сигнал Вашингтону о том, что дальнейшее углубление американо-западной вовлеченности в военный конфликт на Украине может привести к применению ядерного оружия». Российские стратеги, продолжает он, «вынуждены переосмыслить многие казавшиеся незыблемыми истины. <…> Взгляды на то, как можно достичь победы, серьезно изменились». И главный вывод бывшего руководителя Московского центра Карнеги, пожалуй, самого либерального исследовательского института в России: «Речь может идти о практической подготовке к возможному при определенных обстоятельствах перенесению военных действий на территорию стран, с которыми Россия, по недавнему выражению секретаря Совета безопасности РФ Николая Патрушева, „фактически находится в состоянии войны“»². Похоже, Тренину не дают покоя лавры Дмитрия Медведева, каждую неделю запугивающего Запад российским ядерным ударом.

С Трениным фактически солидаризовался еще один лидер «либерального» направления в российском политологическом сообществе, академик Алексей Арбатов, хотя сделал это не столь прямолинейно. «Перемещение ядерного оружия в Белоруссию, ближе к границам НАТО и Украины с северной стороны, — писал он, — это беспрецедентный в истории современной России политический шаг с самой серьезной военной „начинкой“. В НАТО его воспримут как решительное повышение „ставок“ конфликта и прозрачный намек на возможность эскалации конфликта к ядерной войне»³. С последним вполне можно согласиться: в государствах НАТО воспримут кремлевские танцы с ядерными саблями как прозрачный намек на готовность к ядерной войне и примут свои меры. Но об этом чуть позже.

Ядерная Беларусь

Вслед за заявлением Путина от 25 марта последовали другие не менее скандальные высказывания российских властей. 4 апреля Сергей Шойгу во всеуслышание объявил, что «часть белорусских самолетов штурмовой авиации получили способность наносить удары по объектам противника средствами поражения в ядерном оснащении». Беларуси, продолжал он, передан ракетный комплекс «Искандер-М», который «может использовать ракеты как в обычном, так и в ядерном исполнении. С 3 апреля на одном из российских полигонов начато обучение белорусских расчетов порядку его применения»⁴. Сделан, похоже, еще один шаг на пути превращения Беларуси в своеобразное «полуядерное» государство.

Уже упомянутый Тренин откровенничал: «Дело в изменении дислокации российских средств, вынесении их вперед, что сигнализирует противнику о готовности Москвы к активным и решительным действиям». И продолжал: «с российской стороны на экспертном и неофициальном политическом уровне говорилось о возможности нанесения ударов ядерным оружием по целям на территории стран НАТО», например, «по аэродромам базирования современных западных самолетов, переданных Украине, по логистическим узлам и военным объектам»⁵. Авторы таких рассуждений делают вид, что не понимают простого обстоятельства: «активные и решительные действия», например, применение ядерного оружия по аэродромам, логистическим узлам и иным целям на территории стран-членов НАТО и даже вскрытая разведкой подготовка к этому вызовут сокрушительный удар по России, навсегда лишающий ее возможности шантажировать кого-либо ядерным оружием.

Нельзя, однако, исключать, что российские стратегические мыслители, в погонах и без оных, как и кремлевские обитатели, обращаются к идее ограниченной ядерной войны, воспроизводя логику военного противостояния второй половины прошлого века. В те годы была популярна теория о том, что применение ядерного оружия, по крайней мере, на первом этапе вооруженного конфликта между НАТО и Организацией Варшавского договора, может быть ограничено Центральной и Центрально-Восточной Европой. Предполагалось, что территории СССР, США, возможно, Великобритании и некоторых других европейских государств окажутся не затронуты ядерными ударами, тогда как союзники СССР, с одной стороны, и ФРГ, Бельгия, Нидерланды и Австрия, с другой, будут фактическими уничтожены. Насколько реалистичными были такие взгляды, сегодня сказать невозможно: ядерной войны в Европе удалось избежать. Но вполне можно предположить, что в Кремле надеются, угрожая Западу применением ядерного оружия не с российской, а с беларуской территории, отвести ответный или превентивный удар от России и направить его на цели в Беларуси. Иными словами, не только Лукашенко и его клика, но и вся Беларусь становятся заложниками Кремля.

Это выглядит тем более скандальным, поскольку сама идея размещения в Беларуси российского ядерного оружия, похоже, принадлежит Лукашенко. По крайней мере, в ноябре 2021 года он говорил о том, что предложит Путину это сделать в ответ на дислоцирование такого оружия в Польше⁶. В июне 2022 года Путин обещал своему беларускому коллеге пойти навстречу, хотя никаких признаков развертывания американских ядерных вооружений на польской территории не было. «Вы ставили вопрос об этом, решение у нас принято, — сообщил Путин. — Мы в течение ближайших месяцев передадим Белоруссии ракетно-тактические комплексы „Искандер-М“, которые, как известно, могут применять как баллистические, так и крылатые ракеты, причем как в обычном, так и ядерном исполнении»⁷.

Видимо, Лукашенко собирался использовать перспективу появления ядерных ракет в Беларуси для торговли с Западом, но просчитался. В Кремле ему было сказано: вы просили ядерное оружие, так получите. В итоге, беларуский диктатор то истерическим тоном сообщает «Надо будет, мы с Путиным решим и введем сюда и стратегическое оружие»⁸, то призывает свезти ядерное оружие «в одну кучу и уничтожить»⁹, то утверждает, что «бесконтрольного оружия в Беларуси нет и быть не может. Управлять всем тем, что есть в Беларуси, будем мы»¹⁰. Последнее либо откровенная ложь, либо невероятная наивность: Москва никогда не передаст Минску контроль над ядерным, как и любым другим российским оружием в Беларуси, даже в форме так называемого «двойного ключа». Складывается впечатление, что Лукашенко впал в панику, понимая, что своими руками ликвидировал пусть призрачную, но все же возможность Беларуси выжить в случае ядерной войны. Впрочем, не исключено, что он может надеяться захватить размещенные в Беларуси ядерные боеприпасы в случае разгрома России в Украине, после которого в Москве начнется смута и российской верхушке будет не до Союзного государства. И тогда «полуядерная» Беларусь превратится в ядерную.

Путин, в свою очередь, некоторое время тянул с объявлением о перемещении в Беларусь части ядерного арсенала, выжидая, когда понадобится в очередной раз попытаться запугать Запад перспективой ядерной войны. Такая угроза, впрочем, выглядит не слишком убедительной. Появление ракет «Искандер» вблизи западной границы Беларуси лишь ненамного увеличивает зону потенциального поражения российскими ядерными боезарядами на территории стран НАТО по сравнению с той, которая возникла в результате развертывания «Искандеров» в Калининградском эксклаве.

Таким образом, «вынесение вперед» российских ядерных средств, о чем с гордостью писал Тренин, практически не меняет соотношение сил и стратегическую ситуацию в зоне восточного фланга НАТО. «Нет смысла подталкивать ядерное оружие ближе к границам НАТО, потому что у России есть Калининградская область, и это оружие можно разместить и там, не привлекая в игру другое государство. Особого военного и военно-политического смысла в этом решении не вижу», — справедливо заметил директор программы по России в Финском институте международных отношений Аркадий Мошес¹¹. Это прежде всего шокирующий политический демарш. Скорее всего, он адресован не только Западу, но и Китаю.

Аналитики и журналисты обратили внимание на любопытную деталь: заявление Путина о перебазировании российского ядерного оружия было произнесено через четыре дня после того, как он вместе с Си Цзиньпином подписал заявление, в котором, помимо всего прочего, говорилось: «Все ядерные державы не должны размещать ядерное оружие за пределами национальных территорий и должны вывести все размещенное за рубежом ядерное оружие». Это либо вопиющая дипломатическая безграмотность, либо сознательное оскорбление китайского лидера. Именно так, судя по всему, это было воспринято в Пекине. Ответ не заставил себя ждать. 5 апреля китайский посол в Европейском союзе Фу Цунь в интервью The New York Times специально подчеркнул, что Китай не оказывал России военной помощи и не признает аннексию украинских территорий, включая Крым и Донбасс, а также, что формула о «дружбе, не имеющей границ», содержащаяся в российско-китайском заявлении от 4 февраля 2022 года, «не что иное, как риторика»¹².

Русское безумие

В интеллектуальных кругах как в России, так и за ее границами любят дискутировать о «загадочной русской душе». Сегодня, пожалуй, было бы более справедливо говорить о русском безумии: не только одержимый чудовищными комплексами властитель, но и, казалось бы, весьма образованные и здравомыслящие русские политологи пытаются запугать мир глобальной ядерной катастрофой, тогда как российский обыватель либо одобряет ядерный удар по Украине, Польше и другим странам Запада, либо просто безразличен. Между тем Путин открыл «ядерный ящик Пандоры»: в ближайшие годы вряд ли можно избежать окончательного краха режима нераспространения ядерного оружия и соглашений по контролю над ним. И еще опаснее — намечается переход от стратегии применения ядерного оружия в ответном ударе к стратегии превентивного или, точнее, упреждающего удара.

Угрозы Путина, его приближенных и пропагандистов, естественно, удерживают Запад от массированной военной помощи ВСУ и участия своих вооруженных сил в боевых действиях. Никому не хочется подставить свои города даже под ограниченный российский ядерный удар. Но справедливо и другое: если бы в первой половине 1990-х гг. Россия, США и Великобритания не выкрутили руки Украине и не заставили отказаться от имевшихся у нее ядерных боеприпасов и ракет, Москва вряд ли решилась бы на аннексию Крыма и полномасштабную войну в 2022 году. «Я чувствую личную ответственность, потому что я заставил их (Украину. — Ю. Ф.) согласиться отказаться от своего ядерного оружия. И никто из них не верит, что Россия провернула бы этот трюк, если бы у Украины все еще было оружие»¹³, — признал бывший президент США Билл Клинтон, один из авторов печально известного Будапештского меморандума, зафиксировавшего отказ Украины от ядерного оружия в ответ на гарантии территориальной целостности со стороны США, Великобритании и России. Гарантии, как известно, оказались никуда не годными.

Если жертва агрессии уступает агрессору по обычным вооружениям, но имеет ядерное оружие, то риск вторжения заметно снижается или вообще равен нулю. Из этого следует очевидный вывод: страны, осознающие исходящую от России угрозу, скорее рано, чем поздно почувствуют (а вероятнее всего — уже ощущают) потребность в собственном ядерном оружии. Этому способствует предельно ясно выявившаяся импотентность ООН, неспособность ее Совета безопасности пресечь российскую агрессию против Украины, а также неуверенность в том, что США или другие ядерные державы готовы рискнуть своей безопасностью ради защиты жертвы агрессии. «Ядерный кольт» предотвратит российское вторжение намного надежней, чем резолюции Совета безопасности ООН, коммюнике Группы семи или возмущенные голоса миролюбивой международной общественности.

Наиболее очевидным следствием складывающейся ситуации является эрозия режима ядерного нераспространения, основанного на Договоре о нераспространении ядерного оружия, подписанном в 1968 году и обозначаемом на профессиональном жаргоне не слишком благозвучной аббревиатурой ДНЯО.

ДНЯО и созданный им международно-правовой режим часто называют одним из краеугольных камней международной безопасности. Это явное преувеличение. Предотвратить распространение ядерного оружия он не в состоянии: после его торжественного подписания такое оружие приобрели Индия, Пакистан, Северная Корея и Израиль (последний не подтверждает, но и не отрицает свой ядерный статус). Присоединение к ДНЯО является добровольным и свидетельствует лишь о принятом на национальном уровне решении не приобретать и не создавать ядерное оружие. Причин для этого может быть две: либо соответствующее государство не видит в нем необходимости, либо не имеет технической возможности. Возможен также выход из Договора, который не влечет за собой каких-либо санкций. По сути дела, ДНЯО является не столько правовой, сколько политической конструкцией, обосновывающей ядерную монополию пяти государств.

Дело, однако, вовсе не в сохранении ДНЯО и режима нераспространения. В России прекрасно понимают, что появление «ядерных кольтов» у соседних государств сделает невозможной территориальную экспансию. Московские дипломаты и прокремлевские «политологи по вызову» убеждают западных, прежде всего — американских, партнеров в том, что сохранение режима нераспространения и, соответственно, предотвращение появления ядерного оружия у соседних с Россией государств является жизненно необходимым для международной безопасности. Российский посол в Вашингтоне Антонов, например, рассуждая недавно о взаимодействии с США, писал: «Сотрудничество России и США по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями — не уступка и не реверанс в чей-либо адрес. Это безусловная необходимость»¹⁴. Такая риторика адресована тем пока еще влиятельным кругам на Западе, для которых сохранение ДНЯО и в целом договоренностей по контролю над ядерным оружием представляется более важным, чем ликвидация исходящей от России угрозы, в том числе ядерной. По сути дела, западных «партнеров» ставят перед выбором: если вы хотите сохранить режим нераспространения, прекратите помогать Украине. Такая же тактика применяется и в отношении контроля над стратегическими ядерными вооружениями.

21 февраля Путин объявил о «приостановке» участия России в Договоре о стратегических наступательных вооружениях, который и в Москве, и в Вашингтоне часто именовался важнейшим стабилизатором российско-американских отношений. Он устанавливает жесткие ограничения на количество стратегических ядерных боеголовок — 1550 единиц, и их носителей — 700 единиц. К последним относятся межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), баллистические ракеты, развернутые на подводных лодках (БРПЛ) и стратегические бомбардировщики.

Это важно в первую очередь именно для России. Ее стратегический арсенал стареет. Для МБР «Тополь», «Тополь М», Р-36М («Сатана»), на которых находится около 500 боеголовок¹⁵, несколько раз продлевались гарантийные сроки эксплуатации. В итоге никто не знает, взлетят ли эти ракеты, взорвутся ли в шахте или вместо Вашингтона полетят на Москву либо, допустим, на Пекин.

В полной мере компенсировать сокращение снимаемых с вооружения носителей развертыванием новых невозможно до тех пор, пока не будет поставлена на боевое дежурство МБР «Сармат», которая должна стать заменой «Сатане». Однако ее принятие на вооружение постоянно откладывается. Первое ее успешное летное испытание было проведено в апреле прошлого года. Второе провели за день до послания Путина 21 февраля 2023 года, но оно оказалось неудачным¹⁶. А для того, чтобы поставить ракету на вооружение, требуется 10, а то и 15 успешных испытаний.

«Приостановив» участие России в Договоре СНВ и, соответственно, сняв ограничения на американские стратегические системы, Кремль поставил Россию в идиотское и опасное положение: ее стратегический потенциал, в отличие от американского, сокращается «по старости», тогда как у Вашингтона полностью развязаны руки для наращивания своих ядерных средств. «Подсчеты специалистов показывают, — писал академик Арбатов, — что крах ДСНВ позволит США при желании за несколько лет с минимальными затратами удвоить и даже утроить численность своих стратегических ядерных боезарядов, а затем вести намеченное всеобъемлющее обновление ядерных сил при полной свободе рук»¹⁷. Действительно, в США разрабатываются намного более совершенные ракеты и бомбардировщик В-21. Сомнений в том, что программы их создания будут выполнены, нет. Единственным инструментом, потенциально способным ограничить развертывание новых американских стратегических вооружений, мог бы стать новый договор по СНВ, заменяющий нынешний. Но Москва перечеркнула возможность его разработки.

Логика этого решения Путина понятна. В США остались политики и университетская профессура левого толка, полагающие, что контроль над вооружениями, особенно ядерными, важнее обеспечения победы Украины. Именно к ним обращался замминистра иностранных дел РФ Рябков, объясняя «приостановку» ДСНВ курсом США «на безоглядную эскалацию конфликта на Украине, проведение тотальной и все более изощренной по своим формам гибридной войны против России»¹⁸. В какой мере этот вариант ядерного шантажа окажется удачным, пока неясно. Однако, думается, реалистически мыслящая часть американского военного и политического истеблишмента пришла к выводу о том, что чем больше оружия, обычного и ядерного, будет у США, тем надежнее будет сдерживание России.

С конца 1960-х гг., когда между СССР и США сложился ядерный паритет, стратегическая стабильность была основана на гарантированном взаимном уничтожении. Ядерное оружие из средства достижения победы в войне превратилось в средство сдерживания потенциального противника от ее развязывания. Предполагалось, что оно будет применено лишь в ответном ударе, тогда как использование его первым приведет к автоматической эскалации вплоть до тотальной ядерной войны, в которой погибнут ее инициаторы. В итоге можно было надеяться избежать ядерной войны.

В России, однако, руководствуются иной логикой. «В условиях эскалации военного конфликта демонстрация готовности и решимости применения силы с использованием нестратегического ядерного оружия является действенным сдерживающим фактором», — говорится, например, в «Основах государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года»¹⁹. Иными словами, если ситуация на поле боя складывается неудачно для России, она может применить ядерное оружие первой или угрожать этим, а противнику придется либо капитулировать, либо запустить механизм эскалации вплоть до ядерной войны.

В этой ситуации США стоят перед без преувеличения экзистенциальным выбором: капитуляция или нанесение упреждающего удара по ключевым центрам российского политического и военного руководства (на военном жаргоне его называют «обезглавливающим») и выведение из строя электронных систем и линий коммуникаций, в том числе тех, по которым проходят приказы на применение ядерного оружия, так называемой «электронной бомбой»²⁰, ядерным боеприпасом, в котором значительная часть энергии взрыва выделяется в виде исключительно мощных электромагнитных импульсов. Разумеется, никто не может гарантировать, что упреждающий удар со стопроцентной вероятностью предотвратит российское ядерное нападение на Украину или на страны НАТО. Но как только американская разведка вскроет подготовку российских вооруженных сил к ядерной войне, другого выхода у США может не оказаться. Итог понятен. Непонятно другое: сможет ли международное сообщество остановить охваченную безумием Россию?

Очередной акт кремлевского ядерного шантажа вряд ли останется безнаказанным. «Прифронтовые государства» получили дополнительные аргументы в пользу усиления военного присутствия США и других ведущих государств НАТО на восточном фланге Североатлантического альянса. Сторонники компромиссных договоренностей с Россией не могут не быть обескуражены беззастенчивостью, с которой российская верхушка дезавуирует только что подписанные документы, содержащие вполне определенные обязательства. Еще один удар получил многострадальный Договор о нераспространении ядерного оружия. И, наконец, все более реальной становится перспектива того, что в «прифронтовых государствах», включая Украину, всерьез задумаются о создании собственного ядерного оружия.