Мы встретились с чешским теологом и философом, профессором Католического теологического факультета Карлова университета Карлом Сладеком, чтобы услышать его компетентное мнение на этот счет и чтобы лучше понимать истинные ценности государства, в котором мы нашли свой второй дом.

— Господин Сладек, 6 июля в Чешской Республике отмечается государственный праздник — День Яна Гуса. В этот день вашего коллегу-теолога Яна Гуса сожгли на костре. Он стал почитаемой и значимой фигурой для Чехии. Почему? Какие его идеи оказались решающими или поворотными для развития государства, морали?

— Католический теолог Ян Гус, мой коллега, как вы справедливо отметили, сегодня является важным символом чешской идентичности. И этот символ выходит далеко за рамки его биографии. Он стал своеобразным воплощением ценностей, которые человек отстаивает, даже если его окружение или государственная идеология противостоит его мнению. Потому сегодняшнее восприятие личности Гуса оказывается включенным в историю современности, подчеркивая личное мужество, вступающее в конфликт с нетолерантным отношением тоталитарных систем. Каждый имеет право провозгласить свою правду, как это делал Ян Гус. Этот символ, разумеется, имеет значение для морального формирования нации, но снова отметим, что речь идет об интерпретации образа Гуса с точки зрения исторических взаимосвязей.

В связи с исторической фигурой Гуса весьма неожиданными представляются некоторые выводы научных исследований современных теологов. Анализ высказываний Гуса, например, о евхаристии, свидетельствует о том, что его проповедь не противоречила церковному учению, он был ложно обвинен. К несчастью, обвинители — подчеркнем: чешские и моравские обвинители — путем интриг сфабриковали обвинение, которое было поддержано и решением парижского университета. Таким образом, Ян Гус стал жертвой обвинения, базирующегося на ложных посылах, которые церковный собор обоснованно осудил, однако представляется спорным, действительно ли Гус их отстаивал. В контексте его времени мы можем говорить о героической защите идеи жизни в правде (Божией) вместо жизни во лжи и с ложью.

— Что из наследия Яна Гуса лично вам кажется актуальным в наши дни?

— Как я уже сказал, Ян Гус имеет большое значение для чешского общества как воплощение идеи жизни в правде вместо жизни во лжи и с ложью. Одновременно он стал символом необходимости диалога между христианами. Для нас Ян Гус является реформатором церкви, и его личность следует рассматривать в двух плоскостях: как объект научного исследования и как единый символ нашей повседневности. Полагаю, католическая церковь уже сумела достойно примириться с Яном Гусом. Папа Иоанн Павел II назвал Гуса реформатором церкви и произнес слова соболезнования по поводу его смерти. Нынешний папа Франциск встретился с представителями чешских христианский конфессий, что стало историческим событием, и провел примирительное богослужение. Мы сегодня становимся свидетелями не имеющих аналогов событий исторической значимости. Их плодами будут жить следующие поколения.

— Сейчас выходит много публикаций и документальных фильмов в связи с 600-летием сожжения Яна Гуса, проходят выставки, напоминающие о Гуситских войнах. Как вам кажется, не слишком ли этот вопрос уходит в историзм? Какое внимание при этом уделяется собственно теологическим вопросам, и готово ли чешское общество, которое традиционно считается почти атеистическим, воспринимать темы религиозной жизни?

— На основе сказанного выше становится очевидным, что необходимы оба подхода — они дополняют друг друга. Нужно изучать историю в контексте времени и вместе с тем жить современностью и смотреть в будущее. Приведу пример в подтверждение необходимости правдивого исторического исследования и того, как провозглашенная позиция становится вызовом для современного мирского человека.

Добросовестное историческое исследование защищает от идеологизации истории. Ян Гус ассоциируется с критикой церкви, которую он при этом любил всю свою жизнь. Его критика пороков, морального падения проповедников Евангелия, провозглашавших принципы, по которым они сами не жили, критика богатства и власти церкви, противоречащих бедности и смирению, завещанных в Евангелии, не основывалась на идеях социальных и классовых битв, подготавливающих насильственную революцию, как идеология тоталитарного режима. Ян Гус жил в период ожидания религиозных перемен. И хотя сам он придерживался умеренных позиций и не позволял втягивать себя в радикальные духовные течения, он знал некоторых теологов, провозглашавших близящийся конец света, когда перед вторым пришествием Христа проявится зло, которое войдет и в церковь. Ян Гус в своей критике церкви очевидно стремился прочесть эти «знамения времени», когда апокалиптические вести начинают реализовываться, поскольку зло проникло в официальную церковь. Это было ожидание второго пришествия Христова. Осмотрительность церкви в связи с этими пророчествами вполне объяснима.

Сегодня мы далеки от такого понимания истории. Однако при этом не следует отказываться от способности читать «знамения времени». Необходимо разоблачать формы зла, способные приобрести институциональный характер и привести к концу цивилизации. Мы и сегодня видим многие формы социальной несправедливости, равнодушия, насилия и войны, но нам не хватает пророков, которые сумели бы эти знамения прочесть, интерпретировать и указать путь. Но как христиане мы верим, что в конце пути не победит зло. В это верил и Ян Гус, и потому с молитвою принял смерть с верою в вечную жизнь.

— Знаю, что в реформации впоследствии отделились ветви, проповедующие пацифизм, но вполне ли нормален для богослова призыв проливать кровь?

— Мы подошли к очень важному и непростому вопросу. Согласно учению католической церкви, человек и общество имеют право на справедливую защиту жизни, можно вспомнить героический подвиг мученичества за правду, к которому были призваны многие христиане. Естественно, на страницах вашего журнала излишним будет напоминание о российских мучениках коммунистического режима. Основной этический принцип таков: если речь идет о насильственной обороне, ее последствия не должны быть худшими, чем те, которые могли бы быть вызваны действиями неприятеля. Однако это, конечно, очень сложно предвидеть. История свидетельствует, к чему приводит виток насилия, поэтому христиане последнего столетия постоянно стремятся к диалогу.

Диалог, по моему мнению как теолога, является ядром евангельского учения, поэтому стремление к миру всегда присутствовало в истории церкви и мира. Вспомним папу Льва Великого или Григория Великого, которые решительно шли на переговоры. В период крестовых походов многие священники призывали к миру. К сожалению, чаще вспоминаются обратные примеры, по поводу которых, если говорить о католической церкви, папы XX и XXI века выражали сожаление.

Я и сам, к примеру, ощущаю проблемы в связи с гуситским движением, конкретно — с насильственными действиями. Этот период не относится к светлым страницам нашей истории, поскольку речь идет о гражданской войне со всеми зверствами, которые приносит война, причем с обеих сторон. С другой стороны, и здесь делались попытки диалога в период правления Йиржи из Подебрад. Возникла организация Чешских братьев, которая под влиянием взглядов Петра Хельчицкого проповедовала евангельское ненасилие. Нелишним будет упомянуть, что взгляды Петра Хельчицкого оказали влияние на Льва Толстого, от которого эта евангельская идея была воспринята Ганди и даже Мартином Лютером Кингом. Таким образом, с некоторой долей допущения можно утверждать, что все это возникло как отблеск смерти Яна Гуса.

— Вы посвятили несколько научных публикаций дореволюционным русским религиозным философам. Способна ли современная Россия использовать их наследие? Или это лишь удовольствие для эстетов — говорить и писать об их идеях?

— Этому вопросу можно посвятить целый семинар. В русских философах и теологах конца XIX — начала XX века меня особенно привлекает их честное стремление идти вглубь. Они жили в непростое время, но решились искать и доводить свои идеи до конца, укрепиться в правде и отстаивать эту найденную правду. Как теолог я уважаю их стремление к новому синтезу познания. Гениальность Владимира Соловьева, Сергея Булгакова и Павла Флоренского тождественна Мудрости, которая им открылась. Между их жизнью и познанной ими правдой можно поставить знак равенства. Своими трудами они стремились подготовить интеллектуальную и духовную питательную среду для будущих времен, в которых христианство будет играть важнейшую роль. Речь идет не об академическом эстетизме, а о творении истории с осознанием провидческой роли каждого человека.

— Какие богословские идеи в современном православии продвигаются в российском обществе? Что православие дает миру? Является ли оно живым учением или догмой? И не нуждается ли в реформации?

— Могу искренне признаться, что я, католик, очень люблю русскую православную церковь. Хотя бы потому, что у меня есть несколько русских православных друзей, которых я понимаю и как человек, и как профессиональный теолог. Хочу обратить ваше внимание на книгу «Основы социальной концепции русской православной церкви». Этот документ необходимо внимательно изучать. Если бы его послание глубже проникло в структуры церкви и общества, это привело бы к очищению. Кроме всего прочего, вы встретите здесь рассуждения об отношениях церкви и государства, церкви и политики; становится очевидным, что в этом тексте делается попытка понять уроки истории и найти актуальную форму этих отношений. В документе уделяется внимание и вопросу прав человека, который рассматривается в более глубоком контексте в рамках христианского представления о человеке и его судьбе. Война здесь прямо называется злом, а если приходится ее вести, то только как оборонительную и основанную на ясных принципах. Эта книга должна стать основой взаимного диалога. Реформа церкви зависит от обращения к вере каждого из нас.

Перевод с чешского Виктория Крымова