Думаю, что это улыбка, конечно, заброшенная к нам американцами, еще ждет своего исследователя-психиатра. А для искусствоведов можно добавить, что Алексей учился юриспруденции, но по собственному выражению «художник не только руками, но и головой». Новый русский фольклорный эпос Ложкина разворачивается в среднерусской провинции — вымышленном городе Кобылозаводске. Благодаря Живому Журналу и блогу, который Алексей ведет с 2007 года, слава Кобылозаводска и его обитателей докатилась и до Праги, картинки стали популярными от Москвы до самых до окраин, включая весь мир, и число его подписчиков перевалило за 10 тысяч.

Вася Ложкин — певец-музыкант-композитор — озвучивает мир сюжетов своих картин. С рок-группой «Эбонитовый колотун» он записал несколько самобытных дисков: «Дед Пихто», «Звериный оскал идиотизма»; клипы на песни «Водка», «Антихрист уже среди нас», «Романс на немецком» стали хитами, а песня «Вперед Россия!» для Евровидения и мультфильм на эту песню «Бойся враг, вперед Россия!» взрывают сеть рыданиями от смеха, и горькими комментами: «Да, к сожалению, Вася стебется не без повода, с каждым днем его творчество актуальней, даже страшно…» И по-некрасовски интеллигенты подытоживают про Россию-мать: «Пока есть такие люди, как Вася Ложкин — страна не безнадежна».

Иронию и мастерство карикатуры Алексей никогда не переносит на собеседника, оставляя это за гранью своего художественного мифа, что доставило радость общения и из чего можно понять: на вопросы журнала он отвечает максимально просто и честно.

— Алексей, ваше творчество очень обширно, мне не хватило даже длинного зимнего вечера, чтобы хоть мельком ознакомиться с тем, что доступно в сети. Сначала удивление, веселый громкий смех (ржание), но постепенно «русская равнина» с ее тоской и фатальностью заполняет сознание. Ваши работы создают огромный мир русского человека. С точным взглядом на самого себя, смачным словом — все правда, все это я где-то уже слышала, и оно бы потонуло в шуме городском, если бы не Ложкин — он вытащил на свет божий, утрировал, подставил зеркало.

— Во-первых, хочу сказать, что очень часто люди видят в моих картинах не то, что там нарисовано, а нечто большее, нечто такое, что им самим хочется увидеть, вкладывают свои смыслы, которых я не закладывал. Это право зрителя, конечно, однако это не значит, что автор думает так же. Во-вторых, у меня, как у любого нормального человека, со временем меняются взгляды, суждения, отношение к каким-то вещам. Ибо несгибаемость мышления есть не следование принципам, а твердолобость и необучаемость, неумение оценивать и использовать опыт и реагировать на окружающую жизнь.

— Ваши многочисленные персонажи — оборотень в погонах Анискин, Фаина Савельевна и др. — это «новая общность — советский народ»? Из кого состоит?

— Я не задаюсь обобщениями, не умею говорить за весь народ, поэтому, например, если нарисован оборотень в погонах Анискин, то это он и есть. А не какой-то там собирательный образ. Персонаж отдельно взятой истории. Ну, такие встречаются иногда. Но это не значит, что все такие.

— Опустошение в головах и душах веет от работы «Слова мертвы». Это состояние нашего общества, где культура перестала иметь хоть какое-то значение?

— Не совсем так. Культура никогда не перестанет иметь значение. Но, возможно, в будущем отпадет потребность в буквах, в книгах для передачи информации. Во всяком случае, для массового потребления. Мне так кажется. Картина «Слова мертвы (библиотека будущего)» рассказывает о семье людей, выживших после конца света, роющихся на свалке, в остатках цивилизации. Они нашли книги и не знают, что это такое, для чего они нужны.

— Устарел квартирный вопрос, который, как говорил классик, «испортил москвичей», сейчас это — нефть. Ваши персонажи часто толпятся у «трубы» («Черная водка»), пьют ее чарочками и бесконечно радуются. Чему?

— Чему они радуются? Ну а почему бы не порадоваться за нефть-матушку?

Вообще труба — это сильный образ, красивый, мне нравится. И нефть мне тоже нравится. Нефть — это ведь не просто какая-то дурно пахнущая горючая жидкость, это останки древних жителей земли. Хотя я как-то смотрел передачу по телевизору, там рассказывали, что нефть имеет инопланетное происходящие. Ужасно интересно.

Я не могу сказать, что нефть или еще что-то испортило людей. Людей (если говорить в целом, а не об отдельно взятом человеке) нельзя испортить или улучшить. Они как были, так и будут. Что тысячу лет назад, что сейчас.

— «Фаина Савельевна надевает на голову алюминиевую кастрюлю, чтобы защитить свою голову от космических лучей». Это и от «тлетворного Запада», стало быть?

— Нет-нет. При чем тут Запад? Есть больные люди с такими психическими расстройствами, когда человеку кажется, что сосед его травит газами, микроволнами, кто-то боится космических лучей, кто-то телепатических воздействий... в данном случае, это скорее карикатура на слушателей условного «голоса Америки», на тех, кому кажется, что за ним следит КГБ и т. п.

— Ну и следом «Кирдык вашей Америке!» — счастливая семья медведей с улыбкой смотрят на летящие по небу ракеты…

— Это цитата из фильма «Брат». Ну и, конечно, ракеты, летящие в сторону Америки, милы нашему сердцу. Скажем так — это приятнее ракет, летящих из Америки. Но в целом это шутка, конечно. Ибо я против войны. Но то, что ракеты у нас есть — это хорошо. Это лучше, чем если бы их не было.

— Все мы «родом из детства»… Блестящая игра с реальностью: «А у нас в квартире газ, а у вас?» — и чудесная картина-ответ «А у нас — иконостас! Вот!». Эта михалковская форма заставляет гордиться. Русскому необходимо гордиться?

— Ну а почему и нет? Особенно сейчас, когда темные силы днем и ночью пытаются обернуть нас, расчеловечить, превратить в монстров. Ну и потом: русским есть чем гордиться. Хотя любому народу есть чем гордиться.

—Ваше собственное детство тоже можно облечь в ироническую форму? А сколько в нем было настоящего?

— В детстве все было настоящее. Даже фантазии. Они были куда реальнее, чем мысли взрослого человека. И да, над моим детством можно иронизировать, да не только над детством, что я и делаю часто. Я умею смеяться над собой.

— Мощная тема в ваших работах — страх. «Сынок, помни, цирк у нас только один. Береги его!» Мрачный, отупевший от страха Пьеро-ребенок на руках у отца. И страх, и верность по безумию — откуда этот мотив?

— Сложно сказать, откуда берутся мотивы картин вообще. Ну, вот придумал, переделал фразу «Береги наш лес от пожара», мне показалось смешным. Вообще это на интуитивном или подсознательном уровне все происходит. Это же не аналитика, это просто картинка. Я предпочитаю думать в последнее время, что художник вообще ничего не придумывает, а лишь транслирует то, что посылают ему.

— Методы на Руси остались «топорные». Работа «Излечение гомосексуализма», где поп, мясник в фуражке и врач в черных очках представляют ответственных за мораль в обществе. Кто же их возвысил до такого положения?

— А кто должен отвечать за мораль? Тут все верно: врач, рабочий и священник. Военных надо было нарисовать? Ну, в данном случае они как бы немного переусердствовали.

— Да вот и «Наш кандидат — Кукуев Кукуй Кукуевич». Он обещает: «Порядок! Пенсии! ЖКХ! Доступное жилье! Водка! Балалайка! Родина!» Чей это кандидат? Откуда эти рожи?

— Ой, эти рожи я с 90-х годов наблюдаю. Когда выборы всякие во всякие там советы депутатов. Каких только кандидатов не бывает, и чего только они не обещают. Из кожи вон лезут, чтоб работать на наше благо.

— «Ты не веришь в нашу Тумбу-Юмбу?» Почти «Ты записался»…

— Это про навязывание своих взглядов: какими бы прогрессивными они ни казались, если их насильно вколачивать в голову, то они дают противоположный эффект. Да и потом, что для одного есть благо — для другого беда. Агрессия сейчас в людях большая, бескомпромиссность.

— Как у вас рождаются сюжеты картин? Вы не выключаете телевизор?

— Не знаю. Как я уже сказал, это откуда-то из подсознания или параллельного мира. С нашим пересекаются весьма условно. А телевизор я редко смотрю. Утром разве что, когда завтракаю, какой-нибудь комедийный сериал.

— У кого вы учились иронии? Салтыков-Щедрин?

— Честно говоря, из Салтыкова-Щедрина я читал только «Господа Головлевы». Очень сильная и страшноватая книга. А ирония (в первую очередь, самоирония) меня вдохновляет у Венедикта Ерофеева.

— Как вы отдыхаете от образов? Есть ли темы заповедные, куда ирония не проникает?

— Да я особенно не устаю. Но запретных тем нет. Есть элементарная вежливость. Любая шутка должна быть к месту.

— Тему эмиграции встретила в ваших картинах лишь один раз — плывут грустные коты в лодке. Вы представляете, как они тут устроились?

— Я думаю, им не очень хорошо. Ведь покинуть родину — это сильнейший стресс. И на это должны быть веские причины.