Открывая заседание, Владимир Путин заявил: «Это большой пласт работы, мы все отдаем себе отчет в том, насколько она важна». И не только для тех, кто живет за границей, но чувствует связь с исторической Родиной, продолжал он, но и «для нас в силу целого ряда обстоятельств, их много»¹. Российский президент в этом случае действительно не кривил душой. «Работа с соотечественниками» и впрямь входит в список политических приоритетов Москвы, и причин для этого немало. Однако цель, которую ставит перед собой российское руководство, вовсе не забота о согражданах, волею судьбы оказавшихся за границей. Она совсем другая — превращение растущей российской диаспоры в инструмент политического проникновения в зарубежные государства, в коллективных и индивидуальных агентов влияния, средство воздействия на иностранные элиты и общественное мнение. Это, естественно, ставит вопрос: насколько успешно Кремль добивается этой цели? Есть и другие, не менее важные вопросы: в чем причины роста эмиграционных потоков из России в постсоветский период и особенно в последние годы, когда российская власть взяла курс на силовое подавление политической оппозиции и выдавливание инакомыслящих за пределы страны? Какова может быть роль российской эмиграции в противодействии путинскому режиму как внутри России, так и за ее пределами?

Ученики и учителя

«Работа с соотечественниками» опирается на концепцию «Русского мира», автором которой обычно называют Петра Щедровицкого, малоизвестного широкой публике философа, одно время бывшего влиятельным идеологом путинского режима. Среди его учеников и последователей немало деятелей, близких к высшему эшелону власти, в том числе руководитель внутриполитического направления в Администрации президента Сергей Кириенко. Русский мир, утверждал в конце 1990-х гг. Щедровицкий, это «сетевая структура больших и малых сообществ, думающих и говорящих на русском языке», опираясь на которую Россия может укрепить свое положение в мире².

В начале 2000-х гг. идеи Щедровицкого о Русском мире, как некоей потенциально объединяемой «социально-культурной реальности», довольно широко распространились среди философов и политологов, стремящихся сблизиться с Кремлем. Но главное — они оказались востребованными политиками и чиновниками высшего эшелона, взявшими курс на восстановление империи. Так, Владислав Сурков, одно время считавшийся «серым кардиналом» Кремля, утверждал: «мы разделенный народ». Отказавшись от манерного, излишне усложненного жаргона российского философско-политологического сообщества, Сурков изложил идею Русского мира языком, доступным российскому «глубинному народу». Наше население, говорил он, «простирается гораздо дальше, чем наши границы». Русский мир — «везде, где люди говорят и думают по-русски или где очень уважают русскую культуру, там, где видят в русской модели национального развития альтернативу для того, что у них есть дома, там, где уважают нашего Путина, там, где люди боятся русского оружия — это и есть наше влияние. Это также любая страна, которая надеется на Россию, на ее защиту и покровительство, на то, что она может прислониться к ней в случае конфликта — таких стран очень много, и в Африке, и по всему миру»³.

Включив какие-то страны Африки в Русский мир, Сурков либо погорячился, либо вольно или невольно раскрыл далеко идущие геополитические планы Кремля. Важнее другое: к обитателям Русского мира российская власть, вслед за своей интеллектуальной обслугой, причисляет людей не столько по этнической принадлежности или по гражданству, сколько по трудно определяемым и трудно проверяемым культурным и политическим признакам. Чаще всего речь идет о тех, кто «говорит и думает по-русски» или «уважает русскую культуру». Законом «О государственной политике РФ в отношении соотечественников за рубежом» к последним отнесены не только российские граждане, живущие за рубежом, но и лица, «сделавшие свободный выбор в пользу духовной, культурной и правовой связи с Российской Федерацией, чьи родственники по прямой восходящей линии ранее проживали» на территории Российской Федерации, и даже «выходцы (эмигранты) из Российского государства, Российской республики, РСФСР, СССР и Российской Федерации, имевшие соответствующую гражданскую принадлежность и ставшие гражданами иностранного государства или лицами без гражданства». Политический смысл этих формулировок понятен: Кремль претендует на патронат над огромными массами населения, когда-то в прошлом имевшими какое-то отношение не только к Советскому Союзу, но и к Российской империи. Об этом писали и пишут многие аналитики и публицисты, отмечая, например, что теоретически к русским «соотечественникам» можно отнести ценящих Пушкина или Чайковского финнов или поляков на том основании, что Финляндия и часть Польши входили до начала XX века в Российскую империю.

Менее известно другое: концепция Русского мира и практика «работы с соотечественниками», разработанные философами и политиками путинского режима, неоригинальны. Они почти полностью заимствованы у теоретиков итальянских и сербских ирредентистских движений конца XIX — начала XX века и, главное, у нацистской политики использования так называемых «фольксдойче», то есть немцев, живших за пределами Третьего Рейха, во внешнеполитических целях⁴. Фольксдойче, по сути дела, гитлеровский аналог нынешнего российского понятия «соотечественники».

Именно в гитлеровской Германии была провозглашена доктрина вмешательства во внутренние дела соседних стран под предлогом защиты прав фольксдойче и создан бюрократический аппарат, предназначенный для «работы» с этими этническими группами. Так, Герман Раушнинг, одно время входивший в окружение Гитлера, описывая подготовку к аншлюсу Австрии, писал о том, что главной опорой в достижении этой цели стали фольксдойче, проживавшие в Австрии и активно участвовавшие в деятельности местных нацистских организаций. «В большинстве своем они понятия не имели о том, для каких дьявольских целей используется их работа. Много лет спустя выяснится, какое огромное доверие было загублено таким циничным злоупотреблением. Все колонии зарубежных немцев были превращены в опытные грядки пропагандистских структур»⁵. Хорошо известна фраза Гитлера, сказанная им накануне аншлюса, 20 февраля 1938 года: «Германия не может оставаться безучастной к судьбе 10 миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах». Наблюдатели тогда немедленно поняли, что речь идет об Австрии и Чехословакии.

Складывается убеждение в том, что, готовя аннексию Крыма и планируя отторжение от Украины ее юго-восточных областей, кремлевские аналитики тщательно изучали опыт нацистской Германии по аншлюсу Австрии и захвату Судетской области Чехословакии. Аналогии просто бросаются в глаза. Жившие в Судетах немцы, по нацистской терминологии — фольксдойче, на протяжении несколько лет были объектом интенсивной пропагандистской обработки, как и так называемое русскоязычное население Украины, особенно Донбасса. В Судетах была создана контролируемая из Берлина Судетонемецкая партия во главе с Конрадом Генлейном, которая фактически вела гибридную войну с чехословацким государством. В Крыму и восточных районах Украины московские эмиссары содействовали возникновению многочисленных групп и организаций, ставящих своей целью отделение от Украины и присоединение к России.

Вожди Рейха использовали созданную гейнленовцами напряженность в Судетских районах для шантажа чехословацкого руководства и западных демократий. Так, 12 сентября 1938 года, выступая на очередном съезде НСРДП в Нюрнберге Гитлер угрожал вторжением. «Притеснение трех с половиной миллионов немцев в Чехословакии должно прекратиться! Я обращаюсь к представителям западных демократий: мы озабочены положением судетских немцев. Если этим людям откажут в справедливости и помощи, они получат и то, и другое от нас. Я сторонник мира, но в этой ситуации я не стану колебаться»⁶. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров по сути дела повторил слова фюрера, заявив как-то, что «в любом случае жителей Донбасса в беде мы не оставим»⁷.

В практическом плане за «работу с соотечественниками» в ее нацистском варианте отвечала созданная в феврале 1937 года организация «Фольксдойче миттельштелле», являвшаяся одним из пяти главных управлений СС⁸. Это ведомство отвечало за разведывательную и подрывную работу, идеологическую индоктринацию соотечественников, формировала из них «пятые колонны», использовала связи с ними для проникновения в иностранные СМИ. После подписания пакта Молотова — Риббентропа «Фольксдойче миттельштелле» занималось переселением немецкого населения из государств Балтии и восточной половины Польши, включенных в состав СССР, в Германию.

Как и их нынешние российские последователи, руководители «Фольксдойче миттельштелле» столкнулись со сложной проблемой: как на практике определить, кто, собственно, из населения иностранных государств относится к этническим немцам, а кто нет? Во многих случаях речь шла о людях, чьи предки проживали за пределами Германии на протяжении многих десятилетий, а то и столетий, смешивались с местным населением, перенимали его язык и бытовые привычки. Поэтому критерии, по которым определяли принадлежность к фольксдойче, были сделаны нарочито неопределенными. В документе Рейхсканцелярии, появившемся в 1938 году, который ввел в политический обиход сам термин «фольксдойче», последние определялись как «люди, чьи язык и культура имеют германское происхождение, но не имеющие германского гражданства»⁹. В 1940 году в одном из документов германского МВД говорилось о том, что «в интересах Отечества статус фольксдойче должен быть определен как можно гибче»¹⁰.

Такая неопределенность относительно критериев характерна и для нынешней российской политики по отношению к соотечественникам. И в гитлеровской Германии, и в путинской России, по сути дела, на первое место ставят культурные факторы, а на деле — готовность, повинуясь «зову крови» или «сделав свободный выбор в пользу духовной ассоциации с Россией», содействовать внешней политике, соответственно, Германии или России.

Система «работы с соотечественниками»

Возможно, авторы доктрины Русского мира и высокопоставленные бюрократы, ответственные за ее реализацию, внимательно изучили концепцию и практику работы нацистской партии с фольксдойче; возможно, хотя и маловероятно, сами придумали аналогичные методы. В первом случае ученики, как это часто бывает, превзошли учителей. Российская система «работы с соотечественниками» намного сложнее, хотя вряд ли более эффективна, чем германская. Российские аналитики и государственные органы создали многокомпонентную бюрократическую систему, задача которой — превратить живущих за рубежом выходцев из России или их потомков в агентов влияния Москвы. В некоторых российских официальных документах эта цель формулируется почти открыто. Так, в Комплексном плане основных мероприятий по реализации государственной политики Российской Федерации в отношении соотечественников, проживающих за рубежом, на 2021—2023 гг. говорится о «поддержке позиции Российской Федерации на международных площадках ООН — ЭКОСОС со стороны организаций соотечественников»¹¹.

Особое внимание уделяется созданию в иностранных государствах подконтрольных российским посольствам и иным ведомствам, прежде всего СВР, организаций, которые должны служить своего рода «центрами притяжения» соотечественников, формировать вокруг себя группы активистов, склонных к восприятию пропагандистских лозунгов и идей, распространяемых из Москвы. На национальном уровне такого рода организации объединяются в так называемые «координационные советы соотечественников», поддерживающие постоянные контакты с российскими дипломатическими учреждениями и представительствами Россотрудничества, организации, специально предназначенной для распространения российского влияния на общественное мнение и политические силы в иностранных государствах. Кроме того, страновые «координационные советы» взаимодействуют с Всемирным координационным советом российских соотечественников, проживающих за рубежом, созданным в 2007 году. Эта организация — исполнительный орган Всемирного конгресса российских соотечественников. Официально он должен обеспечивать «взаимодействие соотечественников с органами государственной власти Российской Федерации». Председатель Всемирного координационного совета — Михаил Дроздов, до 1996 года сотрудник Дальневосточного отделения Российской академии наук. Перебравшись в Китай, Дроздов был быстро выбран Москвой в качестве фигуры, которой можно доверить пусть сугубо формальное, но все же руководство всеми «координационными советами» соотечественников.

Параллельно с этой сетью замыкающихся на Москву организаций существует еще одна, известная как Международный совет российских соотечественников, объединяющий 51 организацию из 28 стран мира. Почетный председатель МСРС — граф Петр Шереметев, живущий в Париже, тогда как действующий руководитель — московский адвокат Гасан Мирзоев, имеющий немало различных дипломов и титулов, из которых один привлекает особое внимание. С 2015 года Мирзоев возглавляет Международную ассоциацию русскоязычных адвокатов. Это не просто организация, объединяющая людей по профессиональному признаку, в данном случае юристов. Входящие в нее адвокаты тесно сотрудничают с российскими посольствами и консульствами, именно к ним консульские работники рекомендуют обращаться гражданам России, если возникает необходимость в получении юридической помощи, что во многих случаях сопряжено с получением деликатной информации о клиентах.

Особое внимание российское руководство уделяет зарубежным русскоязычным СМИ. Практически немедленно после прихода Путина к власти Кремль поставил перед собой и подчиненными ему ведомствами задачу стратегической важности: взять под контроль не только внутрироссийские средства массовой информации, но и работающие на русском языке за рубежом. Самым простым средством была покупка независимых и, как правило, слабых в финансовом плане газет и журналов российскими олигархами. Показательна судьба одной из лучших зарубежных газет «Русская мысль». В годы холодной войны в ней печатались Александр Солженицын, Иосиф Бродский, Андрей Сахаров, Владимир Максимов, Наталья Горбаневская, Михаил Геллер, Сергей Довлатов, Александр Некрич, Виктор Суворов, Ален Безансон и многие другие писатели и мыслители, жестко и недвусмысленно выступавшие против советского тоталитаризма. В начале 2000-х гг. газета столкнулась с острыми финансовыми трудностями и ее купил известный российский олигарх Владимир Евтушенков. Немедленно сменилось руководство, в ее редсовет вошли, в частности, бывший замминистра иностранных дел России Александр Адамишин и уже упоминавшийся граф Петр Шереметев. А о взглядах главного редактора нынешней «Русской мысли» Виктора Лупана можно судить, например, по следующему отрывку. «Отрицание исторической правды, — писал в мае 2020 года господин Лупан, — которое мы наблюдаем сейчас, столь невероятно, что оно ставит под вопрос наше верование в примерную суть европейской цивилизации. <…> Трактовка в Западной Европе Второй мировой войны — ее преддверия и ее завершения — настолько подвержены приоритетам западной идеологии, что ни о какой исторической правде даже речи быть не может. <…> Великую победу немцы и американцы пытались у нас отнять еще до формального окончания войны. Хотя они знали, конечно, что Красная армия (и никто иной!) разгромила победоносное до того немецко-фашистское полчище, одолевшее буквально за несколько недель в 1940 году армии всех противостоящих Германии европейских государств»¹². Комментарии излишни.

Для проникновения в русскоязычные СМИ, работающие за пределами России, в 1999 году по инициативе официального российского информационного агентства ИТАР-ТАСС была создана формально общественная организация — Всемирная ассоциация русской прессы, в состав которой входят более 250 газет и журналов из 83 стран мира. С момента создания и по сей день ее руководителем является Виталий Игнатенко, один из самых изощренных советских и российских пропагандистов, сделавший впечатляющую карьеру в СССР: в начале 1990—1991 гг. он был помощником Михаила Горбачева и руководителем его пресс-службы, в постсоветской России возглавлял ИТАР-ТАСС, был членом Совета федерации, а в настоящее время является генеральным директором одного из основных российских государственных телеканалов Общественное телевидение России. Однако личность руководителя этой организации — не самое главное. Важнее другое: среди ее задач официально упоминаются не только сохранение и поддержка русского языка, обеспечение прав соотечественников на доступ к информации и общение на русском языке, но и, например, «выявление в среде русских зарубежных диаспор одаренной молодежи и <…> создание условий для ее профессионального становления, роста и совершенствования» в средствах массовой информации¹³. Это очень похоже на подбор кандидатов на вербовку будущих агентов влияния.

Малоизвестным, но весьма важным для Москвы является распространение влияния на ученых, эмигрировавших из России за рубеж, с тем чтобы превратить их в каналы получения стратегически важной научно-технической информации. В этой связи привлекает внимание созданная в 2008 году Международная ассоциация русскоговорящих ученых (RASA). Официально она является «некоммерческой неправительственной организацией для развития связей русскоговорящих ученых за рубежом». Но, как утверждает Дмитрий Хмельницкий, российский публицист и историк, живущий в Берлине, фактически возникновение этой организации инициировано российским правительством, «которое, судя по многим признакам, ее и финансирует». Можно с большой долей уверенности предположить, продолжает он, «что члены руководства RASA с самого начала работают в интересах российского правительства, а рядовые члены, как минимум, — возможные объекты вербовки»¹⁴.

Эти и другие международные организации российских соотечественников являются инструментами российской политики, а ее стратегические установки и тактические директивы вырабатываются в нескольких российских государственных ведомствах. Под руководством министра иностранных дел Лаврова действует Правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом. В МИДе имеется специальный Департамент по работе с соотечественниками за рубежом. Кроме того, МИД руководит так называемым Россотрудничеством, имеющим почти сотню представительств в более чем 80 иностранных государствах, в том числе несколько десятков так называемых Центров российской науки и культуры¹⁵. Параллельно с ним и практически с теми же официально сформулированными задачами функционирует еще одно государственное ведомство — Фонд Русский мир, также имеющий сеть представительств за рубежом. Есть и другие организации, образующие вместе с названными запутанный бюрократический конгломерат, компоненты которого интригуют друг против друга, соперничая за правительственные ассигнования, контроль за зарубежной собственностью и доходные посты в иностранных государствах. Тем не менее вопрос о том, достигает ли «работа с соотечественниками» своих целей, остается весьма актуальным. Ответ на него во многом зависит от того, что представляет собой российская эмиграция и, в более широком контексте, российская диаспора за рубежом, каковы тенденции ее эволюции.

Куда идет эмиграция?

Количество российских граждан и имеющих иное гражданство выходцев из России и их потомков, живущих за ее пределами, весьма велико, хотя точных цифр никто не знает. Все подсчеты носят сугубо приблизительный характер, используют неопределенные критерии отнесения тех или иных социальных групп и отдельных людей к соотечественникам. На протяжении многих лет российские государственные ведомства говорили о том, что российская — или русская — диаспора насчитывает от 25 до 30 млн человек. В последние годы появились ее оценки в 40 млн, а в октябре 2021 года видный российский парламентарий сенатор Андрей Климов утверждал, что общее количество «соотечественников по всему миру оценивается в 60 миллионов человек, из них 10 миллионов — граждане России»¹⁶. Последняя цифра вполне правдоподобна, она в целом совпадает с оценками ООН, тогда как утверждение о 60 млн соотечественников, скорее всего, высосано из пальца и отражает интересы российских государственных ведомств. Действительно, даже если в агентов влияния удастся превратить доли процента от 60 млн, то их окажется несколько десятков тысяч. Иными словами, с точки зрения Кремля, игра вполне может стоить свеч, а ведомства, занимающиеся «работой с соотечественниками», получат дополнительные ассигнования.

О политических настроениях сегодняшней российской эмиграции судить трудно. Известно, что среди причин отъезда на постоянное место жительства около 30 % опрошенных более или менее регулярно называют политические факторы: репрессии против оппозиции, безнадежность, ожидание катастрофы. Эти мотивы отъезда характерны для последней (ее считают четвертой или пятой) волны эмиграции после 1991 года. Во многом эти люди являются принципиальными противниками путинского режима.

Вместе с тем среди россиян, покинувших Россию в последние 30 лет, немало сторонников Путина, причем сторонников убежденных, разделяющих и распространяющих по мере сил и возможностей тезисы кремлевской пропаганды. Это трудно объяснимый психологический феномен, своего рода когнитивный диссонанс: люди, выбравшие жизнь вне России, поскольку она более комфортна и безопасна, убеждены, что российская цивилизация находится на подъеме, а западная, наоборот, приближается к упадку.

Эти две группы, два политических полюса современной российской эмиграции, представляют собой ее незначительное меньшинство, тогда как подавляющая часть в политическом и идеологическом смысле нейтральна либо ориентирована на скорейшую адаптацию к новым условиям жизни и не интересуется происходящим в России. Об этом свидетельствуют, в частности, данные по голосованию на зарубежных избирательных участках. Как уже говорилось, за рубежом постоянно проживают около 10 млн российских граждан. Из них на последних выборах в Государственную думу голосовало чуть менее 200 тыс. человек, то есть примерно два процента. Допустим, что столько же или даже в два-три раза больше хотели бы проголосовать, но не могли по тем или иным причинам добраться до избирательных участков. Но и при таком допущении политически активная часть эмиграции не превышает десяти процентов. Эта группа, как свидетельствуют итоги голосования, разделена на две примерно равные части, одна из которых голосовала за Единую Россию, другая за коммунистов, предположительно под влиянием призывов сторонников Алексея Навального. При этом россияне, живущие в Европе и США, в массе своей голосовали за оппозиционные партии, а в Латинской Америке, Азии и Африке большинство голосов было отдано Единой России. В Праге, например, КПРФ получила 609 голосов, Яблоко — 499, ЛДПР — 122, а Единая Россия всего 118 голосов.

И, наконец, последний, но возможно самый важный вопрос: насколько преуспела российская власть в превращении российской диаспоры в инструмент политического влияния? Однозначного ответа на него нет. Определенным влиянием пользуются перебравшиеся на Запад крупные бизнесмены, отставные чиновники высокого ранга и подобная им публика, главным образом, благодаря имеющимся у них финансовым средствам. Правда, это влияние носит во многом коррупционный характер, вызывает заметное беспокойство в ряде стран, прежде всего в США. Основная масса эмигрантов первого поколения не интегрировалась, за отдельными исключениями, в политическую жизнь и не обрела серьезного экономического влияния. Иное дело — эмигранты второго поколения, в наши дни главным образом молодые люди. В большинстве своем они органично интегрированы в общества стран пребывания, а потому особенно интересны российским властям.