Кроме того, «миф Войны и Победы косвенно оправдывает низкую ценность человеческой жизни, отношение к людям как к расходному материалу. <...> Частная жизнь на фоне грандиозных побед не имеет значения. <…> Cакрализация, мифологизация войны оправдывает саму структуру власти в России — жесткую централизацию, пресловутую вертикаль, а также мобилизационный характер управления и реформирования»¹.

Самое страшное, однако, в том, что в последнее время культ Победы используется для оправдания и обоснования будущей войны с Западом. Населению внушается крайне опасная мысль: раз мы победили в той Великой войне, то победим и в следующей. Лозунги «На Берлин!» и «Можем повторить» находят поддержку среди «офисного планктона», мелких предпринимателей, сотрудников правоохранительных органов и просто бандитов. Все они любят украшать свои купленные в рассрочку «опели» и «фольксвагены» («жигули» их, разумеется, не устраивают) этими лозунгами и георгиевскими ленточками и с опухшими от пива физиономиями ездить субботним утром по городским улицам, демонстрируя свой патриотизм. Эти персонажи просто не знают, а их вдохновители не собираются им объяснять, какую чудовищную катастрофу, пережитую страной 75 лет тому назад, они собираются повторить.

Летняя катастрофа 1941 года

22 июня 1941 года немецкие войска перешли границу и двинулись в глубь советской территории по трем направлениям. Группа армий «Север» наступала через Прибалтику на Ленинград; группа армий «Центр» шла по маршруту Минск — Смоленск — Москва; а группа армий «Юг» — на Киев и затем на Донбасс. В качестве направления главного удара была определена Москва. Российские историки в массе своей рассказывают о героическом сопротивлении, которое оказывали немецким войскам советские пограничники и армейские соединения. Отдельные очаги сопротивления, в том числе героического, действительно были. Можно вспомнить, например, оборону Брестской крепости. Но они не меняют общей картины. А она поистине впечатляет.

К 6—9 июля 1941 года войска первого стратегического эшелона, сосредоточенные в пяти советских западных военных округах, преобразованных в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты, были практически полностью разгромлены. Они лишились 11 700 танков, 19 000 орудий и минометов, около одного миллиона единиц стрелкового оружия. Потери личного состава этих фронтов составили 750 тысяч человек. Вермахту наступление стоило чуть более 500 танков и примерно 65 тысяч солдат и офицеров (к концу июля). «Это есть „чудо“, не укладывающееся ни в какие каноны военной науки, — пишет российский военный историк Марк Солонин. — По здравой логике — и по всей практике войн и вооруженных конфликтов — потери наступающего должны быть больше потерь обороняющегося. Соотношение потерь 1 к 12 возможно разве что в том случае, когда белые колонизаторы, приплывшие в Африку с пушками и ружьями, наступают на аборигенов, обороняющихся копьями и мотыгами»².

Советская армия, разумеется, сражалась отнюдь не мотыгами. Ее вооружение по качеству не уступало немецкому, а по количеству зачастую намного превосходило. Дело, однако, в том, что советские войска просто бросали свои танки, в том числе лучшие в мире Т-34 и КВ, орудия, самолеты и даже винтовки. Но об этом чуть позже.

В первой декаде июля 1941 года ожесточенные бои развернулись на подступах к Луге, Смоленску, Киеву и Кишиневу. В них с советской стороны участвовали не только войска второго стратегического эшелона, но и десятки дивизий, сформированных уже после начала войны. Противостоять вермахту они не смогли. К концу сентября Красная армия потерпела тяжелейшие поражения в двух ключевых сражениях летней кампании 1941 года: Киевском и Смоленском. В ночь на 19 сентября 1941 года советские войска оставили Киев; десятки дивизий, сосредоточенных вблизи него, оказались в окружении и сложили оружие. Победа под Киевом открыла вермахту путь на Донбасс и в другие районы юго-восточной Украины. 8 октября в Приазовье была окружена и погибла 18-я армия Южного фронта; 16 октября советскими войсками был оставлен Одесский оборонительный район; 17 октября пал Таганрог, 25 октября — Харьков, а 2 ноября немцами был занят Крым и блокирован Севастополь.

Не менее трагично для СССР складывалось положение на центральном направлении. В течение двух месяцев, с 10 июля по 8 сентября 1941 года, сухопутные войска и авиация четырех фронтов (Западного, Центрального, Резервного и Брянского) пытались остановить группу армий «Центр», прорывавшуюся к Москве. Но неудачно. В бесплодных и часто бессмысленных контратаках были потеряны последние полностью оснащенные и укомплектованные механизированные корпуса Красной армии. В общей сложности в Смоленском сражении советские войска лишились около 700 тысяч человек, сумев лишь ненадолго задержать продвижение немецких частей на восток.

В целом же итоги летне-осенней кампании 1941 года для СССР оказались катастрофичными. К 1 декабря 1941 года германские войска находились вблизи Москвы, заняли Литву, Латвию, Белоруссию, Молдавию, Эстонию, большую часть западных областей РСФСР, почти всю Украину. Были потеряны Донбасс и Криворожский железорудный бассейн; оказался в блокаде Ленинград. От центра были отрезаны важнейшие источники продовольствия на Украине и юге России. На оккупированных немцами территориях проживало около 40 процентов населения страны, производилось почти 60 процентов стали и алюминия и т. д.

Потери немецких войск известны более или менее точно: к 1 декабря 1941 года они составили около 750 тысяч человек, из которых погибло, по одним данным, примерно 230 тысяч, по другим — 307 тысяч человек³. О потерях с советской стороны до сих пор идут ожесточенные споры. Но многие российские исследователи убеждены, что в 1941 году погибло 2,2 миллиона солдат и офицеров Красной армии⁴. C этой оценкой согласны, например, специалисты, подготовившие фундаментальный сборник документов, относящихся к событиям 1941 года. Они пишут: «К концу 1941 года от кадровой армии, расположенной в пограничных округах запада СССР, осталось только восемь процентов. Потери невообразимы: почти два миллиона убитых, сотни тысяч раненых, около двух миллионов солдат и офицеров только в летние месяцы 1941 года оказались в плену»⁵. Естественно, возникает вопрос: в чем причина чудовищного поражения СССР в 1941 году?

Внезапное нападение превосходящими силами

До конца 1950-х годов советские историки просто повторяли версию событий начала войны, сформулированную Сталиным еще до ее окончания. Она сводилась к двум положениям: нацистская Германия вероломно, без объявления войны, совершенно внезапно напала на Советский Союз, занятый мирным созидательным трудом. При этом гитлеровцы сосредоточили на советских границах силы, намного превосходившие советские войска.

Оставим пока в стороне вопрос о внезапности нападения, он действительно сложен. Но заметим, что внезапность дает агрессору серьезные преимущества в первые несколько суток после начала войны и только в районах вблизи линии разграничения сил. В условиях 1941 года такие районы располагались в основном на расстоянии 100—150 километров от границы. Но если советское политическое руководство и военное командование ссылаются на внезапность, объясняя ею провалы и поражения в следующие несколько месяцев и на территориях, занимающих почти половину европейской части бывшего СССР, то это значит только одно: члены Политбюро и высокопоставленные генералы на протяжении всего 1941 года пребывали в интеллектуальном коллапсе, вызванном событиями 22 июня. Этого, однако, о них сказать нельзя.

Несколько проще обстоят дела с утверждением о численном превосходстве немецких войск. Это откровенная и примитивная ложь. Опубликованные в последние 25 лет документы свидетельствуют об обратном: в 1941 году СССР превосходил Германию по вооружениям, военной технике и по мобилизационному потенциалу.

Соотношение сил СССР и его противников на 21 июня 1941 года

^а) Войска первого стратегического эшелона, развернутые в пяти западных военных округах: Ленинградском, Прибалтийском, Западном особом, Киевском особом и Одесском

^в) Учитываются только войска, выделенные для войны с СССР

^c) Только германские войска

^d) Только германские войска⁶

Единственное, в чем Германия и ее союзники превосходили СССР в июне 1941 года, — в численности личного состава. Однако уже 23 июня была объявлена мобилизация военнообязанных 1905—18 годов рождения, то есть взрослых мужчин, уже отслуживших в Красной армии или прошедших военные сборы. К 1 июля было призвано 5,3 миллиона человек, и общая численность военнослужащих увеличилась в два раза по сравнению с 22 июня. А следующая мобилизация была объявлена 10 августа, когда масштабы военной катастрофы стали очевидны. Были призваны лица 1890—1904 и 1922—23 годов рождения. Всего же к концу 1941 года в войска было мобилизовано 14 миллионов человек. И если бы не колоссальные потери вооружений в первые месяцы войны, советское командование располагало бы уверенным превосходством над Германией по всем компонентам потенциала. Но начиная с 22 июня 1941 года события развивались совсем не так, как планировали в Кремле.

Что сообщала советская разведка

В конце 1950-х годов, когда Никита Хрущев сделал ставку на разоблачение Сталина, была выдвинута еще одна концепция, призванная объяснить поражения лета и осени 1941 года. Вкратце она сводилась к тому, что советская разведка недвусмысленно предупреждала Сталина о том, что Германия готовится к нападению на Советский Союз, но тот не обращал внимания на эти сообщения, доверял Гитлеру больше, чем своим разведчикам и генералам, а после начала войны сам пытался руководить войсками, что и послужило причиной катастрофических провалов Красной армии. Последнее, кстати говоря, частично верно. Так, негативный ответ Сталина на просьбу командования Юго-Западного фронта разрешить вывод войск из Киева, когда стало ясно, что удержать город невозможно, привел к тому, что в сентябре 1941 года оказались в окружении и были разгромлены четыре армии, а в плен попали 665 тысяч советских солдат и офицеров.

Но действительно ли советская разведка вовремя информировала политическое руководство страны о надвигающейся войне? В 1995 году ФСБ и СВР опубликовали сборник донесений советских агентов под громким названием «Секреты Гитлера на столе у Сталина». А через несколько лет Международный фонд «Демократия», которым руководил тогда Александр Яковлев, издал два тома документов, посвященных предвоенной политической ситуации. Среди них донесения политической и военной разведок, территориальных органов госбезопасности, телеграммы послов и тому подобное. Анализ этих документов показывает, что важных «секретов Гитлера» Кремль не имел.

Сталин и военное командование получили множество сообщений, в которых говорилось о некоторых локальных событиях: в такой-то населенный пункт в Польше прибыла такая-то немецкая воинская часть или ее подразделение; где-то видели несколько немецких танков; агент подслушал в местной пивной разговор немецких солдат, которые говорили о скором начале войны с Россией и т. д. и т. п. Недооценивать значимость такого рода информации не стоит, но на деле она свидетельствовала только о том, что Германия наращивает военный потенциал вблизи границы с СССР. Донесения не давали ответа на самые важные вопросы: к какой войне готовится Германия, наступательной или оборонительной? Если к наступательной, то на какую дату намечено начало нападения? Какое направление выбрано для главного удара?

Об этом не сообщали и многочисленные донесения советских агентов из других стран. Они посылали в Москву записи слухов, циркулировавших в дипломатическом корпусе, средствах массовой информации и политических кругах. Но люди, чьи разговоры и мнения собирала советская разведка, сами не знали, да и не могли знать, что именно замышляют руководители Третьего рейха. Реальная информация об этом была доступна исключительно ближайшему окружению фюрера.

Не вносили ясность и сообщения из Берлина. Собственно, у советской разведки было всего два источника, имевших доступ к конкретной военной и военно-политической информации: обер-лейтенант Харо Шульце-Бойзен по кличке «Старшина», служивший в штабе Люфтваффе, и Арвид Харнак, референт германского министерства экономики, проходящий в досье НКВД под псевдонимом «Корсиканец». Вся остальная информация собиралась среди журналистов, иностранных дипломатов и разного рода случайной публики, отиравшейся около иностранных посольств и миссий, в среде которой было немало агентов абвера и гестапо. Ничего, кроме крайне противоречивых слухов, циркулировавших в этих кругах, советское посольство и резидентуры политической и военной разведок переслать в Москву, естественно, не могли.

Но и Старшина с Корсиканцем знали не многим больше. «Как гласит замечательная французская поговорка, — с полным на то основанием писал Марк Солонин, — „даже самая красивая девушка не может дать больше, чем у нее есть“. Обер-лейтенант Шульце-Бойзен не мог передать Сталину „секреты Гитлера“ по той простой причине, что обер-лейтенанта к таким секретам и близко не допускали. В еще большей степени это относится к сотруднику министерства экономики Харнаку. Читая сегодня донесения „Старшины“ и „Корсиканца“, мы с горечью отмечаем, что мужественные антифашисты <...> стали фактически „ретрансляторами“ умело изготовленной дезинформации германских спецслужб»⁷.

Собственно, неэффективность советской разведки в критические месяцы 1941 года вынуждены признавать высокопоставленные сотрудники этого ведомства. Так, в предисловии к сборнику «Секреты Гитлера на столе у Сталина» говорится: «Будучи доложенной руководству страны в разобщенном виде, информация о военных приготовлениях (Германии. — Ю. Ф.) не создавала убедительной целостной картины происходящих событий, не отвечала на главный вопрос: с какой целью эти приготовления осуществляются, принято ли правителями Германии политическое решение о нападении, когда следует ожидать агрессии, каковы будут стратегические и тактические цели ведения противником военных действий. Для убедительного ответа на все эти вопросы требовалась глубокая аналитическая работа. Методами такого анализа в то время наша разведка и контрразведка еще не владели»⁸.

И, пожалуй, самое главное доказательство того, что сведения, поступавшие от разведки, были недостоверными, состоит в том, что Генштаб Красной армии неверно определил направление главного удара немецких войск. Ожидалось, что он будет направлен на Украину, тогда как на самом деле он был нацелен на Минск, Смоленск и Москву.

Что замышлял товарищ Сталин?

Хотя разведка оказалась не в состоянии разобраться в намерениях и планах немецкого руководства и предсказать, когда и какими силами будут нанесены первые удары, но в том, что Гитлер и его генералы готовятся к войне против СССР, сомнений быть не могло. Тем не менее, в Германию точно в срок шли эшелоны со стратегическими материалами и продовольствием.

Советская пропаганда обличала английских «поджигателей войны». 13 июня 1941 года ТАСС опубликовал сообщение, написанное или отредактированное самим Сталиным, в котором говорилось, что Германия «неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». ТАСС также сообщил, что «слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными». Одновременно, однако, в западные военные округа перебрасывались все новые дивизии; под видом летних сборов военнообязанных производилась скрытая частичная мобилизация; вблизи границы с Германией формировались ударные группировки, дислокация и состав которых недвусмысленно подтверждали намерение первыми нанести сокрушительный удар по противнику.

Эти действия Кремля становятся вполне объяснимыми, если предположить, что Советский Союз готовился к тому, чтобы первым напасть на Германию, внезапным ударом разгромить немецкие войска в Польше, захватить Румынию, а затем победоносным маршем пройти по всей Европе, где кроме германских, по сути дела, не было сил, способных остановить Красную армию. Впервые об этом написал советский разведчик Виктор Суворов, бежавший в Великобританию. Его выводы базировались на анализе дислокации советских войск на западном направлении, а также сотен опубликованных в СССР мемуаров генералов и офицеров, из которых вполне ясно следовало, что СССР готовился к наступательной войне, начало которой было намечено на первую половину июля 1941 года. Вначале концепция Суворова была подвергнута жесткой критике не только со стороны российских военных историков, но и многих западных специалистов. Суворов вольно или невольно оправдывает Гитлера, считали они, что, естественно, неприемлемо. Однако по мере того, как в России публиковались подлинные документы высшего советского руководства, эта теория обретала все больше сторонников.

Российский историк М. Мельтюхов, написавший, на мой взгляд, самую аргументированную книгу о советской политике в 1941 году, подвел итог этой дискуссии. «Содержание советских оперативных планов, — писал он, — директивных идеологических документов ЦК ВКП(б) и военной пропаганды наряду с данными о непосредственных военных приготовлениях Красной Армии к наступлению недвусмысленно свидетельствует о намерении советского руководства совершить летом 1941 г. нападение на Германию. <...> Первоначально нападение на Германию было запланировано на 12 июня 1941 г. <…> Скорее всего, вопрос о новом сроке завершения военных приготовлений был решен 24 мая 1941 г. на секретном совещании военно-политического руководства в Кремле. Доступные ныне источники показывают, что полное сосредоточение и развертывание Красной Армии на Западном ТВД должно было завершиться к 15 июля 1941 г., поэтому эта дата может служить нижней границей в поисках точного ответа на вопрос о сроке готовившегося советского нападения на Германию»⁹.

Причины разгрома Красной армии

Итак, современная историческая наука все увереннее соглашается с тем, что Гитлер лишь на две-три недели опередил Сталина, причем последний до самого утра 22 июня не мог поверить, что Германия решилась на войну с СССР. В этом отношении начало войны действительно оказалось внезапным для Кремля. Это, бесспорно, помогло немецкой армии одержать победу в приграничных сражениях в первые несколько дней войны. Свою роль сыграло и то, что сосредоточенные в двух «выступах» — Львовском и Белостокском — группировки советских войск, предназначенные для сокрушительных ударов в Польше, сами оказались окруженными и отрезанными от основных сил Красной армии.

Некоторые историки, в том числе Суворов, видят в этом основную причину поражения Красной армии в летне-осенней кампании 1941 года. Но, думается, оно обусловлено не только и не столько неудачами в первые дни войны, сколько нежеланием значительного большинства военнослужащих воевать за советскую власть. Об этом свидетельствует огромное количество солдат и офицеров, сдавшихся в плен как за весь период с 22 июня 1941 года по конец апреля 1945 года, так и в первые полгода военных действий. По документам немецких штабов, всего за время войны в плен было взято 6,2 миллиона советских военнослужащих, в том числе к 10 января 1942 года — 3,9 миллиона человек¹⁰.

Не менее показательным было огромное количество дезертиров. В декабре 1941 года Берия, тогдашний нарком внутренних дел, сообщил Сталину, что «с начала войны по 20 декабря с. г. в тыловых районах задержано по подозрению в дезертирстве 189 137 человек. <...> Кроме того, в прифронтовой полосе особыми отделами НКВД за это же время задержано 448 975 человек <...>. Всего в тыловых районах и прифронтовой полосе органами НКВД задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек, из них: арестовано — 82 865, передано в военкоматы и войсковые части — 555 247»¹¹.

Иными словами, за первое полугодие войны бросили оружие, сдались в плен или пустились в бега примерно 4,5 миллиона человек или около 75—80 процентов общей численности армии перед началом войны. В этом, собственно, нет ничего удивительного. Одетая в солдатские шинели крестьянская масса не могла простить советскому режиму ужасы коллективизации, голодомора и колхозного рабства. В стране насчитывались многие миллионы людей, пострадавших от постоянных репрессий. Коммунистический режим не сумел искоренить массовое неприятие советской действительности.

На это могут возразить: сила советского патриотизма как раз и проявилась в том, что, несмотря на чудовищные репрессии, коллективизацию и пр., население СССР поднялось на защиту Отечества и в конечном итоге добилось победы. Но это не более чем пропагандистская уловка. Вопреки предложениям нацистского военного командования, Гитлер не воспользовался массовыми антисоветскими настроениями в СССР и не пошел на создание на оккупированных территориях союзного с Германией антисталинского российского государства и союзной вермахту российской армии. Немецкое руководство даже не смогло или, возможно, не захотело спасти от голодной смерти зимой 1941—42 годов более двух миллионов пленных. Это, естественно, не усилило симпатий к Германии среди советского населения.

Семьи сдавшихся в плен солдат и офицеров подвергались в СССР жестким репрессиям. Власти послушно выполняли приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 года: командиров и политработников, дезертировавших в тыл или сдавшихся в плен, предписывалось «считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту», а их самих следовало расстреливать на месте. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев было приказано «лишать государственного пособия и помощи», что обрекало их на голодную смерть.

И последнее. Приходит мысль, что широко распространенная практика Красной армии заваливать окопы противника труппами своих солдат была результатом не только безграмотности советских генералов, не умеющих и не желающих беречь своих солдат. Она вполне могла поощряться Сталиным, который не мог не видеть, что солдатская масса относится к нему, мягко говоря, неприязненно, а то и просто ненавидит. И поэтому, чем больше советских военнослужащих будет убито в боях, тем меньше останется у него врагов.

X X X

Обращение к событиям 75-летней давности представляет не только исторический интерес. Тогда пропаганда убеждала, и не без успеха, что Красная армия уничтожит врага «малой кровью, могучим ударом» и обязательно на чужой земле. Сегодня российские СМИ постоянно рассказывают, как западные супостаты боятся возродившейся российской армии, как мудро и решительно президент Путин ставит на место Обаму, Меркель и других мировых лидеров и что скоро Украина, оказавшаяся под властью «бандеровцев», избавится от них и вернется в лоно возрождающейся Российской империи. Чем это обернулось в 1941 году, мы знаем. И это позволяет предположить, что если нынешние властители России не будут остановлены, то они втянут страну в катастрофу даже более страшную, чем случившаяся в середине прошлого века.