По завершении командировки перешел в ИМЭМО АН СССР, заведовал там отделом, писал «перестроечные» статьи. Был приглашен в МИД России, который вскоре стал преемником МИД СССР. В конце 1990-х гг. вернулся в ИМЭМО. Потом снова работал на госслужбе, преподавал в МГИМО. В 2014 году, посчитав, что политика России окончательно перестала отвечать моим убеждениям, вышел в отставку.

— Скажите, пожалуйста, как вы, профессионал во внешнеполитической области, оцениваете эффективность российской дипломатии? Способна ли она достичь тех целей, которые перед ней ставит Кремль? Или, быть может, эти цели недостижимы в принципе? Ведь, честно говоря, некоторые заявления руководителей российского МИДа вызывают оторопь.
— Дипломатия не всесильна. Некоторые действия своего государства она ни обосновать, ни защитить в принципе не может. Ничем, например, нельзя оправдать аннексию Крыма. Или определяющую роль России в кровавой войне на востоке Украины. Или идею возрождения архаичной Ялтинской системы, которой бредит российское руководство. Ставя дипломатии объективно невыполнимые задачи, государство обрекает ее на неудачу и, что не менее важно, на утрату репутации. Безропотно пытаясь выполнить такие задачи, даже самые искусные дипломаты рискуют превратиться в посмешище.

— Иногда трудно понять, как и почему явно неглупые люди из российской академической среды или из МИДа повторяют убогие тезисы российской пропаганды. Что происходит с российским образованным классом? Неужели возвращается «большой страх», не изжитый со времен Сталина?
— «Большого страха», думаю, нет. К стенке не поставят, за решетку не посадят. Но боязнь не угодить начальству и тем самым загубить карьеру, наверное, присутствует. Все всё понимают, люди ведь действительно образованные. Но рисковать готовы немногие. Кто-то отмалчивается, а кто-то, наоборот, из кожи вон лезет, чтобы угодить. У Чехова есть замечательный рассказ «Торжество победителя». Кто не читал, очень рекомендую.

— После неожиданного для многих избрания Дональда Трампа президентом США в Москве (да и не только в Москве) стали говорить о «большой сделке» между Кремлем и Белым домом. Пошли разговоры, что новый американский президент отменит санкции в обмен то ли на совместные с Россией операции против ИГ на Ближнем Востоке, то ли на российско-американский альянс против Китая. Как вы считаете, насколько реальны такого рода прогнозы? Или это wishful thinking?
— Не являясь сторонником конспирологических теорий, не буду гадать, существует ли некая тайная связь между Владимиром Путиным и Дональдом Трампом. Думаю, все проще и одновременно сложнее. По давней советской традиции с президентами-республиканцами наша страна ладила легче, чем с президентами-демократами. Первые воспринимали ее как «империю зла» и не пытались изменить. Вторые вечно занимались морализаторством в надежде перевоспитать в демократию. В 1990-е гг. Россия провозгласила себя демократией, и эта закономерность оказалась приглушена, но с приходом Путина постепенно заработала вновь. С Бараком Обамой отношения совсем не сложились, а Хиллари Клинтон считалась его ухудшенной копией.
С учетом этого Трамп выглядел чуть ли не идеальным партнером. Он, конечно, не столько республиканец, сколько беспринципный делец с манией величия и замашками диктатора. Но это, как казалось, даже лучше: с таким близким по духу человеком Путину проще найти общий язык. Тем более, что Трампу он, по-моему, действительно импонирует как «сильная личность» и «хозяин земли русской».
Дело, однако, в том, что сам Трамп отнюдь не «хозяин земли американской». Он объявил американскую прессу «врагом народа», окружил себя мракобесами и фриками, не пользуется симпатиями образованного класса, рассорился с некоторыми видными республиканцами в Конгрессе. В довершение ко всему, Трампу надо убедить общество в том, что порочащих связей с Путиным он не имел. И никакой слабости к российскому вождю он не испытывает. Как в таких условиях отменить санкции против России или договориться с ней о разделе сфер влияния, не очень понятно.

— И еще о Трампе. Некоторые аналитики, например, Юрий Фельштинский из Бостона, видят в Трампе чуть ли не фанатика, стремящегося во что бы то ни стало разрушить НАТО и заключить стратегический альянс с Путиным. Другие полагают, что Трамп как бизнесмен будет тщательно взвешивать плюсы и минусы своих внешнеполитических решений. Третьи считают, что Трамп не имеет никакого опыта в международных делах, и по мере того, как он его будет обретать, внешняя политика США вернется в свое традиционное русло. Каково ваше мнение?
— Говорят, что Трамп находится под влиянием фанатика Стива Бэннона, которого порой сравнивают с Александром Дугиным. Однако сам по себе Трамп — фанатик явно никакой. Обычный демагог, не проявивший пока ни умения руководить сверхдержавой, ни желания этому научиться. Сколько ни пытался, не смог представить себе Трампа, тщательно взвешивающего плюсы и минусы своих внешнеполитических решений.
Впрочем, в США действует система противовесов и сдерживающих факторов, именуемая в просторечье «защитой от дурака». Думаю, она сработает, в силу чего внешняя политика США не претерпит разрушительных изменений.

— Совсем недавно завершилась очередная Мюнхенская конференция по безопасности. Вице-президент Пенс и министр обороны США Джеймс Мэттис старались убедить европейских лидеров в том, что США останутся верны своим обязательствам по Североатлантическому договору. Как вы считаете, им это удалось? Для наших читателей в Чехии это важный вопрос.
— И вице-президент, и министр обороны США очень старались убедить европейцев в том, что все останется, как встарь. Думаю, они были искренни. И совершенно уверен в том, что тексты выступлений им готовили профессионалы госслужбы. В какой мере эти тексты были согласованы с президентом, не знаю. Обратил, однако, внимание на то, что и Пенс, и Мэттис повторили его любимый тезис о необходимости увеличения военных расходов членов НАТО до искомых двух процентов ВВП. От этого требования США, скорее всего, не отступят.

— А что может сделать Центрально-Восточная Европа, если, как ожидают в Москве, НАТО действительно ослабнет?
— Не считаю себя специалистом по европейским делам. Глядя со стороны, не стал бы прогнозировать ослабления НАТО. Хотя, с учетом присутствия в политике отдельных стран Восточной Европы условно пророссийских сил, зарекаться бы от этого не стал.

— Давайте вернемся к России. Несколько лет назад Москва провозгласила «поворот на Восток». В этом была своя логика: если нас не любят на Западе, не склонны закрыть глаза на вторжение в Украину, надо попробовать переориентироваться: «к востоку от Суэца» не действуют «десять заповедей» современной политики. Что получилось в результате? И есть ли у России реальные инструменты влияния на экономическую и политическую ситуацию в Восточной Азии?
— Поворот России на Восток, на мой взгляд, не удался. Он, по сути дела, свелся к попыткам дальнейшего сближения с Китаем. А Китай — это страна, тонко чувствующая реальную силу партнеров и умело использующая их слабости. Будем откровенны: свой «поворот к Китаю» Россия задумала с позиции не силы, а слабости, фактически не имея там реальных рычагов влияния. Расчет на экспорт энергоносителей не сработал. Номенклатура поставляемого оружия расширилась, но объем поставок вряд ли возрос. Никаких серьезных планов уравновесить свои отношения с Китаем отношениями с другими странами, например, с Японией или с Республикой Кореей, Россия, как я понимаю, не имеет.
Главное же в том, что на Востоке, в любых его воображаемых границах, действуют свои правила игры, совсем не предполагающие оказания помощи России, плотно завязшей в украинской и сирийской авантюрах. «За красивые глаза» такие вещи на Востоке не делают.

— Время от времени в СМИ появляются высказывания о том, что нынешняя администрация США рассчитывает привлечь на свою сторону Россию в предполагаемом противостоянии с Китаем. Встречается и противоположное мнение: говорят о формировании треугольника США — Китай — Россия, своего рода нового Священного союза. Как вы считаете, имеют ли такие проекты шансы осуществиться?
— Не уверен, что эти сценарии реалистичны. Дружить с кем-то против Китая — непозволительная роскошь для России. Тем более дружить с США, где сегодня у власти Трамп, а завтра, глядишь, совсем другой человек со своими идеями. Что же касается «треугольника» США — Китай — Россия, то он вообще, по-моему, из области фантастики. Общего знаменателя для него нет.

— Вы известный специалист по Японии. Почему, на ваш взгляд, Путин не хочет хоть немного пойти навстречу Токио в вопросе об островах? Ведь, казалось бы, столкнувшись с серьезными трудностями на Западе, было бы логично попытаться компенсировать это сближением с Японией, попробовать вбить клин между ней и США?
— Вбить клин между Японией и США не удалось СССР, не удастся и России. Это чистая утопия, особенно с учетом непростых отношений Японии с Китаем. Попытку выйти из международной изоляции путем сближения с Японией Россия в прошлом году предприняла. Процесс еще идет, но, видимо, не очень успешно, ибо по Южным Курилам компромисс все-таки невозможен. Ведь даже в лучшие времена «раннего» Путина максимальные уступки, на которые намекала Россия, были меньше того минимума, на который могла бы согласиться Япония. Ну а от нынешнего Путина, «собирателя земель русских», никаких территориальных уступок Японии и подавно ожидать не приходится.

— Но во время визита Путина в Японию вроде бы была достигнута договоренность о начале обсуждения принципов совместной экономической деятельности на спорных островах. Или это попытка сделать хорошую мину при плохой игре, показать, что эта встреча имела хоть какие-то положительные результаты?
— Идея совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах очень интересна. Но достичь по ней договоренности без ущерба для политических позиций сторон неимоверно трудно. Предположу, что, желая подчеркнуть свой особый правовой статус на этих островах, Япония будет добиваться там роли единственного зарубежного партнера России. Согласие на это России было бы фактически шагом к кондоминиуму, то есть к совместному владению островами. Чего Россия, естественно, допустить не может.
Еще одно препятствие к совместной хозяйственной деятельности на Южных Курилах — отчетливое стремление России к их милитаризации. Уже объявлено, что там будет дислоцирована целая дивизия. Кроме островов Кунашир и Итуруп девать ее некуда. А это значит, что военнослужащих на этих островах окажется больше, чем гражданского населения. А военных объектов появится столько, что для совместной хозяйственной деятельности места почти не останется.

— И последнее: появились сообщения, что какие-то торчащие из воды скалы или совсем маленькие острова Курильской гряды названы в честь Андрея Громыко, каких-то российских или советских военных и так далее. Вблизи спорных островов развертываются дополнительные российские войска. Что это, сознательная провокация? Или сигнал для Токио: не получите ни пяди русской земли?
— Назвать ничтожный необитаемый островок на краю света именем действительно крупного государственного деятеля советского периода — это надругательство над его памятью. Идея, конечно, крайне нелепая. Но, по-моему, ни о чем, кроме возрождения в России советской практики «многоподъездной дипломатии», это не свидетельствует. В одном «подъезде» думают об улучшении отношений с Японией, в другом — о том, как бы сделать ей очередную символическую пакость.

ВРЕЗКА
Георгий Фридрихович Кунадзе — известный советский и российский ученый-японист и дипломат. В 1991—93 гг. заместитель министра иностранных дел России, в 1993—97 гг. посол Российской Федерации в Южной Корее. С 1999 года работает в Институте мировой экономики и международных отношений Российской академии наук.