Переживания и наблюдения, пойманные в офорты и литографии, насыщены образами и загадками, в которых угадываются черты ее собственного лица.
— От Москвы, где вы родились, до Праги, где живете без малого сорок лет, расстояние по прямой составляет свыше полутора тысяч километров. Думаю, что каждый, кому выпала судьба искать в Чехии или любой другой стране вторую родину, чувствует, что существует еще и психологическое расстояние. Оно преодолевается годами, и платить за это приходится недешево. Как это происходило у вас?
— С моим будущим мужем (Яном Тесаржиком. — Примеч. ред.) мы познакомились, когда мне было двадцать лет. Он приехал в командировку в Москву, в Институт репродукции и генетики, где работала моя мама, генетик. На тот момент он уже был довольно известным в Чехословакии ученым, считался де-факто отцом первого «ребенка из пробирки» в странах СЭВ. В Советском Союзе решили не отставать от чехов, и его позвали в Москву, чтобы он поделился опытом. Меня попросили сопровождать его в музеи и театры, и в течение этих пяти дней мы влюбились в друг друга. Потом он позвал меня в Чехословакию на двадцать дней. На этом бы знакомство и закончилось, потому что мне не разрешали выезжать к нему, а ему не позволяли приехать в Москву. В Отделе виз и регистрации, где выдавали загранпаспорта, мне сказали, что если я хочу еще раз с ним увидеться, то надо выходить замуж. Так что я переселилась в Чехословакию из-за любви, но «по принуждению». Выходить замуж мне особо не хотелось, но желание видеться с любимым человеком перевесило, и через год мы поженились. Мне удалось перевестись из Московского полиграфического института в Высшую школу прикладного искусства в Праге.
На границе советская пограничная служба надо мной издевалась. Весь мой багаж, видимо, разворовали еще в Москве, и из довольно обеспеченной невесты я в один день стала бесприданницей.
Мы так никогда и не жили вместе: муж работал в Брно, снимал там квартиру, а я поступила в институт. Он отвез меня в студенческое общежитие, где и оставил. Наша семейная жизнь выглядела так: мы встречались по субботам и воскресеньям в доме его родителей в Йиглаве. Через несколько месяцев после переезда в Прагу я забеременела, еще через несколько месяцев муж уехал во Францию.
Оглядываясь назад, я думаю, что это была очень жесткая школа жизни. У меня не было ни гражданства, ни денег, потому что моим родителям законом было запрещено пересылать большие суммы — только около тысячи крон в год. Мне выплачивали среднюю стипендию, а муж не особо меня поддерживал. В Москве я считалась небедной девушкой, передо мной открывались карьерные перспективы, а при переезде в Чехословакию я стала «соцкой» (socka в просторечии — «нуждающийся человек». — Примеч. ред.). Именно тогда передо мной встал выбор: либо я собираю свои немногочисленные вещи и возвращаюсь с ребенком в Москву, либо остаюсь, стискиваю зубы и начинаю работать над собой.
В московском институте меня обвинили в том, что я «променяла свою родину на ветчину с пивом» и исключили из комсомола. А учиться в институте при Брежневе и не состоять в комсомоле было практически невозможно. Так что единственное, что мне оставалось, это вспомнить, что у меня хорошая генетика, и начать над собой работать.
— Вы познакомились со своим отцом Олегом Павловичем Филатчевым, известным художником, академиком живописи, лишь в семнадцать лет, причем по собственной инициативе. Какую роль он сыграл в вашем формировании, насколько важным для вас было его мнение?
— К отцу я пришла в свои семнадцать лет, когда училась в художественном училище на отделении миниатюры и иконописи. На третьем курсе мне недоставало ни знаний, ни практики, мне казалось, что я уже не развиваюсь, и я решила, что нужно звонить Филатчеву. Он разрешил прийти к нему в мастерскую. И потом я к нему приезжала на протяжении двух лет на субботы и воскресенья со своими холстами, рисовала и занималась живописью. Отец совершенно коренным образом меня переделывал, фактически ломал. Со своей типичной насмешкой, с прищуром он смотрел на мои работы, говорил, что это «салон», «ненастоящая живопись», что «лучше бы он мне в руки дал чайник и сослал в Сибирь, чтобы я узнала, что такое настоящая жизнь».
И мне все время хотелось работать ради того, чтобы он меня похвалил. Уроки отца явились одним из главных векторов в моем становлении.
У нас были странные взаимоотношения. Когда я позже приезжала в Москву на каникулы, то и во время этих коротких встреч мы как будто ходили друг вокруг друга на цыпочках. Я показывала и дарила ему свои первые графические опусы, он немного свысока меня хвалил, но особенной инициативы не проявлял. Потом он внезапно и трагически умер. На похоронах ко мне подходили совершенно незнакомые люди и говорили: «Ах, это вы? Ваш отец нам рассказывал, что вы выставляете свои работы во Франции, в Японии...» И все говорили, что он очень мной гордился. К сожалению, мне он никогда этого не говорил. Слова этих людей о папе освободили меня...
— Кто из представителей чешской художественной школы вам наиболее близок и интересен?
— Огромное впечатление после приезда в Прагу на меня произвели графические работы Адольфа Борна на выставке в Староместской ратуше. Смысл его юмора, неортодоксальный способ рисования, глубокие темы, интеллигентная цветовая гамма, интересные композиции. Я даже на сэкономленные от стипендии деньги купила одну литографию Борна. И свекрови это очень не понравилось, дома мне устроили ужасный скандал — дескать, у меня нет подушек и одеял, а я покупаю себе литографию. Это был «Крысолов» (Krysař), не одномерная, а глубокая тема, в которую можно углубляться и углубляться. Эта литография до сих пор со мной.
Потом, когда я начала работать в графической мастерской у нас в вузе, к нам однажды пришел такой незаметный человек, и мне наш мастер с уважительным придыханием сказал: «Ты его разве не знаешь? Это Андерле, Йиржи Андерле (известный чешский художник и график. — Примеч. ред.)». Он увидел мою работу (по-моему, это был мой второй или третий офорт) и спросил, кто это сделал. Мастер показал на меня. Мы познакомились, и с того момента он начал меня посвящать в тайну графики. Мы ходили по мастерской, и он мне тихим голосом говорил, что не надо отчаиваться, если не получилось, что надо сделать снова, несколько раз.
А потом на четвертом или пятом курсе в мастерской появился еще один человек с запоминающейся и яркой внешностью. Это был мой будущий коллега и товарищ Олдржих Кулганек (помимо прочего, создатель эскизов к чешским банкнотам, одна из которых завоевала в 2008 году титул самой красивой купюры мира. — Примеч. ред.). Олдржих стал первым человеком, купившим у меня графику, — офорт «Меланхоличная шарманка» (позже работы М. Рихтеровой и О. Кулганека будут представлены в рамках одной выставки в США. — Примеч. ред.).
— Среди ваших книжных иллюстраций и гравюр особое место занимают работы, вдохновленные «Русскими сезонами» в Париже. Какие открытия случалось делать в ходе работы над ними или над другими циклами?
— С работами Александра Бенуа и Леона Бакста, посвященными русским театральным гастролям в Париже, я была знакома еще со студенчества. Я отложила их в своей памяти и не прикасалась к ним, потому что тогда меня интересовали совершенно иные темы. К «Русским сезонам» и Серебряному веку я вернулась, когда познакомилась с моим сегодняшним партнером. Наша совместная жизнь начиналась в таком состоянии аффекта, что мне захотелось рисовать уже не так спокойно и задумчиво, как раньше, захотелось работ на тему борьбы, столкновения. И вдруг я поняла, что мне надо посмотреть Леона Бакста. Я отметила, какие эффекты он применяет, все изучила, переработала и дальше шла уже своим путем. Мне надо было отмежеваться от своего классического способа рисования, и Бакст в этом мне очень помог.
— Мы сидим в вашей мастерской, и со многих картин на меня смотрит Марина, во многих работах угадываются черты вашего лица…
— Я все время рисую себя, в любой теме, будь то война, любовь, смерть — что угодно. Я все время смотрю, как повела бы себя я… Поэтому мои работы как бы автобиографичны.
— Какие работы вы по прошествии времени считаете поворотными в своем поиске?
— Это наверняка та работа, которая произвела впечатление на Йиржи Андерле, — портрет моей дочери, когда ей исполнилось три года, но я изобразила ее не трехлетней, а примерно семилетней. Работа называется «Грустный день рождения». А потом «Рождественская карусель над Парижем» 1989 года, потому что заканчивался этап моего обучения в вузе. Ну, и, конечно, моя дипломная работа «Король Лир» — благодаря ей началось мое сотрудничество с галерей Bonafoux во Франции. Месье Арсен Бонафу-Мура был, можно сказать, очарован моим «Королем» и закупил сразу по 30 экземпляров от каждого офорта. Моя профессиональная карьера как раз и начиналась с «Короля Лира» и сотрудничества с галереей в Париже.
—Можно ли надеяться в ближайшее время на выставку ваших работ?
— Да, возможно, через год-два мы сделаем ретроспективную выставку графики и почтовых марок, но не в Праге. Это, вероятно, будет в городе Хрудим или еще где-то.
— Насколько часто вам, как русской, из-за событий 1968 года приходилось сталкиваться с предвзятым отношением к себе? И случалось ли слышать слова поддержки?
— Да, приходилось… Скажу по правде, некоторые мои коллеги, сокурсники меня, конечно, в этой луже не раз прополоскали. Я была единственной студенткой из Советского Союза — в институте приходили смотреть, кто это из СССР к ним приехал… Это был такой диссонанс.
Некоторые меня не переносили, другие считали бойцом. Мой профессор хотел от меня избавиться; из Франции пригласили моего мужа и уговаривали его, чтобы он забрал меня из института. С другой стороны, однокурсники готовы были ходить в детский сад за моей дочкой, когда мне приходилось сидеть на лекциях или когда я лежала совершенно больная в общежитии. Никто из моих сокурсников никогда не относился к Дане плохо. Девочки в общежитии звали ее к себе, играли с ней.
— Чем руководство института объясняло желание вас отчислить, какие аргументы приводило?
— Тем, что они меня уже ничему не научат. Они сказали, что «у меня рисунок, как у сорокалетнего человека», что они не могут меня ломать, что со мной работать уже не имеет смысла, потому что я состоявшийся художник, однако считали это отрицательным, а не положительным.
— Являлось ли это реальной причиной или за всем этим скрывалось нечто другое?
— Возможно, я не исполнила их пожеланий, не оправдала надежд, потому что меня принимали как представителя Советского Союза, а я несколько раз уезжала во Францию и не захотела вступать в чешский комсомол. Я сказала, что я не вступлю в эту организацию, потому что уже была в своем комсомоле и с меня достаточно.
Потом, после революции, в нашем вузе поменялись все профессора и меня совершенно оставили в покое и предоставили мне полную свободу. Я могла довести мою дипломную работу до победного конца. В вузе были как те, кто меня уважал и помогал мне, так и те, кто просто не переносил как Советский Союз, так и меня.
— Волею каких обстоятельств вы стали почти придворным художником Ватикана? Когда началось ваше сотрудничество с его почтовой службой, продолжается ли оно сегодня?
— Мы представляли мою марку «Моцарт» в резиденции мэра Праги. Это происходило в 2011 году. На этот прием были приглашены гости из почтовых отделений разных стран, потому что презентация проходила в рамках Пражской ярмарки коллекционеров. Среди гостей присутствовал глава отделения нумизматики и филателии Ватикана. Нас не представили, но мой портрет Моцарта произвел на него впечатление. И он предложил руководителю аналогичного отделения «Чешской почты» сотрудничество при создании марки «Кирилл и Мефодий». Я предполагаю, что ему хотелось, чтобы автором этой марки стала я, но он, видимо, этого прямо не сказал, и в качестве автора эскиза был выбран гениальный словацкий художник Душан Калай. На этом как бы все и закончилось. Потом я еще нарисовала марку «Франц Кафка» для Чешской Республики, и вдруг в один прекрасный день мне звонят из «Чешской почты», сообщают, что получили из Ватикана просьбу передать адрес моей электронный почты. Через двадцать минут я получила очень приятное письмо от председателя филателистического отдела Почты Ватикана Мауро Оливьери с предложением поучаствовать в проекте создания почтовой марки к юбилею Шекспира.
Я не верила своим глазам, потому что даже в фантастическом сне мне не пришло бы в голову, что Ватикан, о котором мне рассказывал отец в мои семнадцать лет, вдруг попросит меня нарисовать марку. Поэтому я считаю, что круг как бы замкнулся... Я, конечно, ответила, что это для меня огромное счастье, ведь это моя тема, мой Шекспир. А они сказали, что знают об этом и видели мои работы и что я могу приступить и делать все, как захочу. Так мы начали наше сотрудничество, которое продолжается до сих пор.
Теперь, когда я оглядываюсь назад, вижу, что жила и живу очень полноценной жизнью. И все негативное или трагическое шаг за шагом было инициацией. Многие из тех, кого я повстречала, не были отягощены предрассудками по отношению к русским, они просто любили меня. А некоторые благодарили меня за то, что я изменила их мнение о русских и избавила от ненависти.
ВРЕЗКА
Персональные выставки работ художницы-графика, иллюстратора Марины Рихтеровой проходили в Чехии, Словакии, Германии, Бельгии, США, ЮАР, Японии.
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Государственный праздник Чехословакии
Государственный праздник Чехословакии
теги: новости, 2024
28 октября Чехия отмечает День образования независимой Чехословацкой республики. День создания независимого чехословацкого государства является национальным праздником Чешской Республики, который отмечается ежегодно 28 октября. О...
Воспоминания Александра Муратова
Воспоминания Александра Муратова
теги: новости, 2024
14 октября с.г. из типографии вышла первая книга "Воспоминания" Александра Александровича Муратова многолетнего автора журнала "Русское слово" Автор выражает слова благодарности Виктории Крымовой (редактор), Анне Леута (графическ...
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
теги: новости, 2024
Уважаемые читатели и подписчики журнала "Русское слово"! Спешим сообщить вам о том, что десятый номер журнала "Русское слово" сверстан и отдан в печать в типографию. Тираж ожидается в ближайшее время о чем редакция РС сразу все...
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
В рамках празднования столетнего юбилея Славянской библиотеки 5 сентября 2024 года, в здании Клементинума состоялся международный симпозиум «Славяноведческое библиотечное дело и его влияние на современное общественное образован...
Столетний юбилей Славянской библиотеки
Столетний юбилей Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Вчера, 5 сентября, наша организация "Ruska tradice "с гордостью приняла участие в праздновании 100-летия Славянской библиотеки, нашего многолетнего партнёра. В праздновании юбилея Славянской библиотеки приняли у...
Выставка казахской культуры в ДНМ
Выставка казахской культуры в ДНМ
теги: новости, 2024
В большом зале Дома национальных меньшинств 08.10.2024 в 12:00 открылась выставка, посвященная казахской культуре. ...
Летние выставки в Чехии
Летние выставки в Чехии
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Если вы не уехали из Праги куда-нибудь на море, то у вас есть шанс посетить одну из региональных галерей во время летних каникул. Национальная галерея для местных выставок поделилась своими фондами и поддержал...
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
теги: новости, 2024
В Доме национальных меньшинств 2 июля открылась выставка Вендулы Бржезиновой "Мужество, добро, примирение"! Смысловое значение названия выставки таково: "Мужество жить, быть добрым к себе и окружающим и мириться с собой ...