Но для того, чтобы напрямую, хоть кратко высказаться о ней, необходимым представляется некоторое предисловие.

Карлович и карлики

Незадолго до смерти Сталина я, школьник, посмотрел фильм «Ошибка инженера Кочина» в находившемся неподалеку клубе фабрики «Свобода». Незамысловатый сюжет этого фильмеца про американских шпионов, внедренных в небольшой коллектив советских тружеников, помню плохо, но навсегда врезалось в память чувство страха, испытанного после просмотра. Пронзала жуткая мысль: а вдруг мой отец или моя мать тоже шпионы, ведь в фильме-то они (шпионы) поначалу выглядели хорошими и добрыми… На сеансе я почему-то был один, без приятелей, и от того потрясение по дороге домой ощущалось сильнее.

Такова присказка. А мой личный сюжет развивался так.

В конце 1950-х — начале 1960-х гг. в результате относительного изменения политического курса, названного «оттепелью», стали после большого перерыва издаваться интересные книги, в том числе произведения писателя со странной для моего московского уха фамилией Олеша и, конечно, роман «Зависть». Уже работая после окончания института инженером, я был заядлым читателем всего ранее не издававшегося — «Зависть» дошла и до меня и покорила некоторой оппозиционностью главного героя и определенным изяществом стиля. Погруженный в прозу Олеши (имеются в виду и рассказы, и мемуарная книга «Ни дня без строчки»), я, конечно, не мог пропустить вечер в ЦДЛ в 1969 году, приуроченный к 70-летию писателя, умершего за девять лет до этого.

Зал был полон почитателями его творчества, на сцене справа стоял его фотопортрет. Лицо с большими надбровными дугами и взгляд, обращенный как бы внутрь себя (задумчивый, скажем проще), произвели на меня сильное впечатление. Эта же фотография была воспроизведена на пригласительном билете, который долго у меня хранился.

В это время я уже пробовал писать стихи, но показывать их было некому, кроме как моему двоюродному брату Борису Балтеру, старшему меня на 20 лет, автору снискавшей в 1960-е гг. всеобщее признание повести «До свидания, мальчики…». Придя к нему в очередной раз с новыми стихами, дал прочитать и стихотворение, вдохновленное недавним вечером в ЦДЛ. Там были такие строчки:

Все мы в зале карлики,

И глядит на нас

С фото Юрий Карлович,

В четверть сцены фас…

Прочитав их, Борис улыбнулся и спросил, почему сидящие в зале представились мне карликами, с чего вдруг такое самоуничижение? Да и Олеша, добавил он, не та фигура, чтобы так им восхищаться, хотя «Зависть» — роман безусловно талантливый. Я был немного озадачен, но не стал выяснять причину его столь прохладного отношения к герою моего стихотворения.

Журнал «Байкал»

Спустя какое-то время мне довелось прочесть в самиздате отдельные главы из посвященной ему же книги Аркадия Белинкова с весьма красноречивым названием: «Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша». Главы публиковались в отдаленном от центра журнале «Байкал»^[2], первая предварялась предисловием Корнея Чуковского, который, отмечая появление в советской литературе ряда замечательных критиков^[3], весьма лестно отозвался об авторе публикации:

«Из этой плеяды особенно выделяется своеобразным талантом Аркадий Викторович Белинков, автор известной книги „Юрий Тынянов“, которая в короткие сроки выходит уже третьим изданием. Его оригинальный писательский метод, где строгая научность сочетается с блестящим артистизмом, сказался и в новой его книге, посвященной Юрию Олеше».

Ссылка Корнея Чуковского на книгу «Юрий Тынянов» требует сегодня пояснения: это первый том из задуманной Белинковым, но не осуществленной полностью трилогии. Тынянов рассматривался в ней как пример противостояния существующей политической системе; второй том рассказывал о Юрии Олеше, явившем, по мысли Белинкова, пример приспособленчества; третий предполагалось посвятить Александру Солженицыну как борцу с существующей властью.

Редколлегия журнала «Байкал» за указанную публикацию была разогнана, номера крамольных журналов изъяты, при этом статья, как уже отмечено, появилась в самиздате. А сам автор, опасаясь репрессий, покинул страну — он уже побывал в лагере и ему хватило^[4].

И тут мне стало понятно неприятие Борисом Балтером моего восторга по поводу Олеши. Ведь сам он, фронтовик и инвалид войны, в мае того же 1968 года был исключен из партии, что означало тогда запрет на профессию, т. е. фактическое лишение средств к существованию. На партийном собрании коллеги дружески призывали Балтера покаяться, но он категорически отказался это сделать…

А еще через сколько-то лет я прочитал (в самиздате или тамиздате — не помню) всю книгу Белинкова^[5], в предисловии к которой отмечалось: «Постепенно анализ художественных особенностей Ю. Олеши перерастает в рассказ о причинах его падения: „всегда виноваты вместе — художник и обстоятельства“»^[6]. И именно такое отношение к Олеше существовало в оппозиционной по отношению к власти литературной среде.

Не могу, по условиям журнальной публикации, подробно останавливаться на рассмотрении фундаментального исследования А. Белинкова, но несколько цитат, относящихся к делу, приведу.

Например, фрагмент из воспоминаний В. Б. Шкловского: «Юрий Карлович умер, работая. Он писал статью о новой биографии Ленина. Он писал о поездке... Он писал о сегодняшнем, о самом главном»^[7].

Еще одна цитата: «Лучший знаток жизни и творчества Юрия Олеши И. А. Рахтанов сообщает то, что ему было хорошо известно. Вот его (Ю. Олеши. — А. Б.) подлинный рассказ: „После первого съезда писателей Фадеев говорил мне: мы все для тебя сделаем, Юра, только пиши... Понимаете, я сам, собственноручно довел себя... Я был бы первым писателем. Саша так и сказал мне: мы все сделаем, Юра...»^[8]

Или вот слова друга Олеши Л. И. Славина: «Впоследствии, вспоминая о Багрицком, Олеша писал: „Может быть, Багрицкий наиболее совершенный пример того, как интеллигент приходит своими путями к коммунизму“. В сущности, Олеша писал это и о самом себе, хотя его путь был обрывистее»^[9].

Из книги Белинкова узнал я, в частности, что Олеша был одним из двух соавторов сценария потрясшего меня в детстве шпионского детектива «Ошибка инженера Кочина» (другим, по-видимому, формальным, был режиссер А. Мачерет)^[10]. Невозможно простить Олеше того сценария: мне было лет 12—13, и рос я в интеллигентной семье (родители — художники), а сколько ребят постарше, из семей попроще, посмотрев это изделие советского кинопроката сталинского времени, могло рвануть устраиваться в доблестные органы, чтобы разоблачать этих «гадов»?

Исправление образа?

Все это вспомнилось в связи с упомянутой юбилейной статьей о Ю. К. Олеше^[11].

Уже из ее названия «Жемчужина в пасти времени» видно, что вопрос об ответственности писателя перед своим талантом снят. Нельзя в связи с этим снова не процитировать афористичную формулировку А. Белинкова: «Всегда виноваты вместе — художник и обстоятельства». В статье же Олеша предстает не только жертвой, что безусловно оправданно, но и чуть ли не героем, «перехитрившим» враждебные любому свободному творчеству обстоятельства советского времени.

Что сказать по этому поводу? Можно понять желание автора статьи представить своего героя в лучшем свете. Можно понять увлеченность исследователя своим объектом (как изложено выше, сам я начинал познание творчества писателя с увлечения им), но зачем же при этом искажать факты и замалчивать правду?

Вот, например, И. Озёрная, делая вид, что не знает о статье Олеши 1937 года в Литературной газете «Фашисты перед судом народа», утверждает: «В речах, изготовленных им всегда мастерски, он пытался перехитрить время, разговаривая с ним на эзоповом языке. В его черновиках не найти даже попыток посвятить что-либо Сталину или воспеть его» (курсив мой — В. Е.).

А вот что на самом деле провозглашал Олеша в упомянутой статье во время громкого политического процесса, совсем не эзоповым языком обличая еще недавних видных политических деятелей: «Они покушались на Сталина. На великого человека, сила которого, гений, светлый дух устремлены на одну заботу — заботу о народе. Мерзавцы, жалкие люди, шпионы, честолюбцы, завистники хотели поднять руку на того, кому народ сказал: ты сделал меня счастливым, я тебя люблю. Это сказал народ! Отношение народа к Сталину рождает в сердце такое же волнение, какое рождает искусство! Это уже песня!»^[12]

В статье И. Озёрной приводится фрагмент из выступления Олеши в 1934 году на Первом съезде советских писателей: «Я понял, что дело не во мне, а дело в том, что окружает меня. <…> Это была первая пятилетка, создание социалистической промышленности <…> но это не было <…> темой, которая шла от моей кровеносной системы, от моего дыхания. <…> Я бы лгал, выдумывал <…>. Мне трудно понять тип рабочего, тип героя-революционера. <…> Поэтому я об этом не пишу».

Обращает на себя внимание, что цитата многократно прерывается многоточиями, а выпущено как раз главное — унижено-покаянное уподобление себя главному герою «Зависти» Николаю Кавалерову: «Как художник, проявил я в Кавалерове наиболее чистую силу, силу первой вещи, силу пересказа первых впечатлений. И тут сказали, что Кавалеров — пошляк и ничтожество. Зная, что много в Кавалерове есть моего личного, я принял на себя это обвинение в пошлости, и оно меня потрясло»^[13].

Это покаяние А. Гладков[14] в предисловии к переизданию произведений Олеши в 1999 году охарактеризовал достаточно резко, но справедливо: «Запретив себе в искусстве быть самим собой, Олеша стал никем. Таков суровый и справедливый закон творчества. Или ты — это ты, или — никто»^[15].

Такое же неприятие вызывает весьма подробное и чуть ли не восторженное цитирование изворотливой статьи Олеши по поводу Шостаковича, о которой Б. Сарнов написал в свое время в статье «Дыша и большевея» коротко и ясно: «Олеша не испытал никаких репрессий. Ни тюрьмы, ни ссылки (даже такой сравнительно мягкой, как ссылка Мандельштама в Воронеж). Больше того: никакому прямому, никакому персональному нажиму он не подвергался. <…> Операция, которую самостоятельно и притом совершенно добровольно произвел над собой писатель Юрий Олеша, в своем роде не уступает той, которую проделали над героем романа „1984“ в порожденном мрачной фантазией Оруэлла Министерстве Любви. <…> Олеша прооперировал себя сам. Он сам, своею собственной рукой отрезал и беспощадно выкинул в мусорную корзину живой, кровоточащий кусок собственной души»^[16]. Если выразить мысль Б. Сарнова совсем просто: уж слишком перестарался Ю. Олеша в своем самоуничижении.

Такими соображениями не могу не поделиться в связи с приподнято-романтической статьей И. Озёрной, посвященной 125-летню со дня рождения талантливого, может быть, даже высокоталантливого советского писателя Ю. К. Олеши.

[1] Имя Ю. Олеши (1899—1960) наряду с именами В. Багрицкого, И. Бабеля, И. Ильфа и Е. Петрова, В. Катаева составляет славу литературной Одессы.

[2] «Байкал», Улан-Уде, 1968, № 1—2.

[3] К. Чуковским названы в предисловии А. Белинков, В. Непомнящий, И. Виноградов, Б. Сарнов, В. Лакшин, З. Паперный, А Турков.

[4] Белинков Аркадий Викторович (1921 — 1970) — писатель, литературовед, был арестован в январе 1944 г. за антисоветскую литературную деятельность и приговорен к расстрелу, замененному на 8 лет лагерей; в 1951 г. по второму делу получил 25 лет лагерей. Вышел на свободу в 1956 г. В 1968 г. после разгона журнала «Байкал» эмигрировал вместе с женой в США, где читал лекции по русской литературе в Индианском и Йельском университетах.

[5] Белинков А. Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша. Мадрид, 1976.

[6] Там же. С. 4.

[7] Там же. С. 552. Виктор Шкловский. «Об авторе и его книге». Вступление к «Ни дня без строки» Юрия Олеши. «Октябрь», 1961, № 7, С. 148.

[8] Там же. С. 552 — И. Рахтанов. Рассказы по памяти. М., 1966, С.118—119.

[9] Там же. С. 649 — из воспоминаний Л. Славина.

[10] А. Белинков. Указ. соч. С. 552 (примеч.).

[11] Озёрная И. Жемчужина в пасти времени. Русское слово, № 3—4/2024.

[12] Олеша Ю. Фашисты перед судом народа. Литературная газета, № 5 (641), 26 января 1937 г.

[13] Олеша Ю. Возвращение молодости. Литературная газета, 24 августа 1934 г.

[14] Гладков Александр Константинович (1912—1976) — драматург, сценарист, биограф В. Э. Мейерхольда, преследовался за сотрудничество с последним (с 1948 по 1954 г. отбывал срок в Каргопольлаге).

[15] Гладков А. «Слова, слова, слова…» — Олеша Ю. Зависть. Три Толстяка. Рассказы. М., 1999.

[16] Сарнов Б. Дыша и большевея — lechaim.ru › ARHIV › sarnov.