Характером и отношением к людям она напоминала своих любимых собак, которые либо набрасываются и рвут одежду в клочья, либо любят безоговорочно», — такими меткими и точными словами описала Ольгу Гавлову ее давняя близкая подруга Дана Немцова. Мнение окружающих мало или совсем не волновало первую леди Республики, да и само это почетное звание и связанные с ним обязанности ее раздражали. Оказавшись на виду, она оставалась и простой, и загадочной: кем она была для себя самой, для своего мужа-президента, его соратников, для страны и чешского народа? Задав себе эти вопросы, попробуем на них ответить...

ДЕРЗКАЯ ДЕВЧОНКА С ЖИЖКОВА

Ольга Шплихалова (Olga Šplíchalová), будущая первая жена чешского диссидента и президента Вацлава Гавела появилась на свет 11 июля 1933 года в далеко не самом престижном районе Праги — Жижкове. Ее детство прошло в одном из тех густонаселенных жижковских домов, двери небогатых квартир которых выходили на открытые террасы-галереи и почти никогда не запирались. Дети носились по лестницам буйными стаями, а соседи были всегда в курсе жизни друг друга. Мать Ольги трудилась на заводе, отец — на скотобойне, но когда Ольге едва исполнилось шесть лет, они развелись. Забота о младшем брате Иосифе, родившемся уже после ухода отца, и о пятерых детях старшей сестры Ярославы почти полностью легла на плечи маленькой девочки. Мать была вечно занята добыванием денег, и воспитанием малышей, да и средней дочери заниматься ей было некогда. Позже Ольга вспоминала эти времена как суровую школу жизни, благодаря которой «уже девчонкой знала как растить, кормить, пеленать и развлекать детей».

С тех давних пор она, женщина довольно строгая, научилась ладить с любыми детьми, умела выстроить доверительные отношения, поскольку всегда относилась к ним, как к взрослым. И дети отвечали ей уважением и с удовольствием проводили время в ее компании. Еще бы! Она же ходила с ними по грибы и показывала фильмы «Иисус Христос — супер-звезда» или «Звездные войны», которые при социализме не шли в кинотеатрах. Но это было много позже, в 80-е годы, а тогда, в военные 40-е, дома ее плотной стеной окружали ответственность и обязанности. Зато на улице, как компенсация, ждали свобода и подростковая вольница. «Я выросла на улице. Я была дикой и непослушной и не признавала никаких авторитетов. Читала, что хотела, ходила в кино на фильмы, на которые мне ходить не разрешали...»

А еще, начиная с 1943 г., в течение нескольких лет она была одной из самых верных посетительниц «Дома Милича» — воспитательного учреждения для детей и подростков, открытого в Жижкове в 1933 году по инициативе и на средства Пршемысла Питтера и его энтузиастов-единомышленников. Сейчас в здании расположен одноименный детский сад, а тогда «Дом» предлагал детям программы свободного времяпрепровождения — здесь проводились музыкальные занятия, были открыты мастерские по обработке дерева, керамический кружок, кружок кройки и шитья и многое другое. В распоряжении местной детворы была и богатейшая библиотека, о которой Ольга потом вспоминала с особой теплотой, как о месте, где шло формирование ее личности.

Хотела ли она, вольнолюбивый подросток, учиться, продолжать образование после окончания школы? Вероятно, да. Но семейные обстоятельства не дали ей такой возможности: надо было начинать зарабатывать, чтобы помочь матери. В пятнадцать Ольга нашла работу на фабрике Томаша Бати. Контроль качества и устранение брака чулок — занятие монотонное и для молоденькой энергичной девушки скучное. Не потому ли однажды она решила проявить инициативу и самостоятельно починить забастовавшее оборудование? Кончилось это плохо: прессом Ольге отрезало кончики четырех пальцев на левой руке. Болевой шок, море крови, увечье... Так шестнадцатилетняя девушка была вынуждена приспосабливаться к новому образу жизни. И ей это удалось: она научилась жить со своей инвалидностью, и вплоть до последних дней белый носовой платочек или перчатка маскировали физический недостаток так, что мало кто о нем знал.

И все же тяга к знаниям была у Ольги в крови, как и благоговейное отношение к театру. Интересно, что последнее досталось ей от матери. После тяжелой трудовой недели, по воскресеньям простая фабричная работница надевала шляпку и вела детей в кино, а чаще в театр. И неважно, было ли представление значительным театральным событием или им приходилось довольствоваться проходной незатейливой пьеской — пятнадцатилетней Ольге нравилось все. Она просто влюбилась в театр и решила — это ее будущее. Начала мечтать о театральной карьере и брать частные уроки актерского мастерства и даже сыграла пару ролей в небольших театрах. Увы, увечье и безденежье закрыли перед ней и эти двери. Актрисой она так и не стала. Похоже, у судьбы были на девушку совсем другие планы, но театр все равно сыграл в ее жизни решающую роль.

ИХ ОБРУЧИЛА SLAVIA

Ольга вместе с подругами по театральному кружку частенько захаживали в кафе Slavia, которое было известным местом встреч и посиделок представителей богемы и интеллектуалов. Бывал там и Вацлав Гавел. Там-то в 1953 году и произошло их знакомство, «ответственность» за которое несет Здена Тиха — одна из коллег Гавела по химической лаборатории, где он в ту пору работал. Узнав вскоре, что Вацлав с Ольгой начали встречаться и между ними возникли близкие отношения, Зденка, возможно, пожалела о своей неосмотрительности. Но кто мог подумать, что «золотого мальчика» из буржуазной среды заинтересует и увлечет эта задиристая девчонка из рабочего предместья? Да и сами юные Ольга и Вацлав — ей было двадцать, ему на три года меньше — понимали ли они тогда, что являются выходцами из разных миров, которые пересеклись в стильных прокуренных залах «Славии» совершенно случайно?

Старый друг и одноклассник Гавела Милош Форман признался, что ему потребовалось немало времени для осознания, что эта «штучка с острым, как бритва, языком» и есть девушка «философа Вашека». Да, понимание пришло много позже, но тогда это уже не имело значения. «Мы очень разные по характеру, — спустя годы написал Гавел. — Я дитя буржуазной семьи и вечно смущающийся интеллектуал, она пролетарская девушка, самостоятельная, несентиментальная, трезво мыслящая, не лезущая за словом в карман (...), она из тех, кого на мякине не проведешь». Они долго встречались, были вместе в течение восьми лет, и окружающие уже давно воспринимали их как пару, но поженились только 7 июля 1964 года в родном для невесты Жижкове. На скромной церемонии не было никого из семьи жениха — там будущую невестку не жаловали, считая ее простоватой, необразованной и вообще неподходящей партией. Но строгая и властная мать Вацлава все же позволила молодой семье поселиться в по-прежнему принадлежавшей семье Гавловых квартире в доме на набережной.

Они начинали как многие молодые пары. Работа в театре Divadlo na Zabradli — Ольга служила там билетершей, а Вацлав рабочим сцены, лишь потом получившим возможность проявить себя качестве драматурга — конечно же, оставляла им шанс быть причастными к обожаемому обоими театру, но особых доходов не приносила. Молодая семья порой была вынуждена считать каждую крону, денег не хватало даже на сигареты. И тогда Ольга шла и сдавала кровь, чтобы получить полагающиеся за отбор двести крон. Живя на грани нищеты, они все же мечтали о детях, но увы... «Я хотел бы иметь детей, но Бог их мне не дал. И я думаю, он знал, что делает. У моих детей была бы нелегкая жизнь», — спустя годы напишет Вацлав Гавел. Что думала и чувствовала по этому поводу Ольга, мы так и не узнаем.

СЛОЖНОЕ ВРЕМЯ, ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ

«Пражскую весну» семья Гавловых встретила в США, окунувшись с головой в жизнь хиппи и протестуя против войны во Вьетнаме. На родине же начиная с августа 1968 года их ожидали настоящие испытания. После советского вторжения стало ясно, что оттепель закончилась, страна развернулась и несется вспять, подминая по себя все весенние ростки демократизации и либерализма. После рокового 21 августа они стали активными членами чехословацкого диссидентского движения, и Вацлав Гавел обнаружил первого «жучка» в их пражской квартирке. В 1969 году Вацлав и Ольга были вынужден покинуть Divadlo na Zabradli, пьесы Гавела были запрещены, как писатель он мог публиковаться только за границей или в самиздате. К счастью, поступавшие из-за границы гонорары позволяли семье существовать и обживать деревенскую усадьбу Градечек под Турновым. Сельский дом был куплен в 1967 году за двадцать пять тысяч крон и стал Гавловым их первым по-настоящему своим жилищем, а для диссидентов, правозащитников и противников коммунистического режима — местом встреч, центром протестного движения и независимой, альтернативной культурной площадкой. В 60—90-е годы стены Градечка повидали художников и писателей, музыкантов и философов, политических деятелей и глав государств.

Ольга была радушной хозяйкой, когда они с мужем принимали гостей вместе, и держала оборону, когда Вацлав оказывался в тюрьме, а она в одиночестве. Оставаясь активисткой Комитета по защите несправедливо осужденных, она возглавила самиздатовскую Экспедицию, создала библиотеку и вместе с подругами учредила дискуссионный клуб с ироничным названием Hrobka («гробница, склеп»). В ожидании выхода мужа на свободу она видела своей целью сохранение в людях здравого смысла. А еще она отбивалась от обысков, стойко молчала на допросах, снабжала мужа сигаретами и витаминами, содержала домик в порядке, увлеченно ходила по грибы, читала и старалась отвечать на его «Письма к Ольге». Ее письма к мужу не сохранились, но сама она признавалась, что писать не любила, отвечала кратко, только о практических вещах. Письма же Гавела были собраны и изданы, они стали философским произведением, историческим документом эпохи и одновременно поэмой искренней любви.

«21 июля 1979... Недавно мне снилась ты. Но это редкость. Потому что те, о ком я думаю больше всего, в снах не фигурируют. Скучаешь ли ты обо мне? За последние две недели я не получил от тебя даже открытки. За городом ты или в Праге? В любом случае, посылай мне открытки. Я им так рад»... «Вторник, утро, 24 июля 1979. Ты мне сегодня приснилась. Мы сняли с тобой дворец в Венеции. У меня все время хорошее настроение. Пиши мне приятные письма и открытки, чтобы оно меня не покидало».

Не тайна, что Вацлав Гавел не был идеалом верного супруга, но мудрость и здравый взгляд на жизнь его жены помогли им достойно выходить из ситуаций, из которых не все семьи выбираются в целости. Ольга признавалась, что ее не столько волнует появление у мужа возлюбленных, сколько то, что находятся желающие в тот же день доложить ей об этом. Впрочем, со многими из этих дам она была знакома и даже поддерживала приятельские отношения. Не случайно в пьесе Милоша Орсона Штедроня «Бархатный Гавел» есть сцена, где тот приходит к жене с лифчиком любовницы и вопросом: как обходиться со всеми этими крючками? И мудрая Ольга, затянувшись сигаретой, дает ему совет.

А сама Ольга, красавица, любительница музыки, танцев и игры в пинг-понг, была ли она идеалом? Нет. И у нее был роман с актером на двадцать лет ее младше. Она бывала излишне резка, много курила, всем дорогим сигаретам предпочитая пролетарскую «Петру» без фильтра, любила поздно вставать, завтракать чашкой кофе и сигаретой, и в пять часов выпивать непременную рюмочку «Бехеровки». Но она была своему мужу соратницей и другом, а это дорогого стоит.

КАК ПРОЙТИ ИЗ ГРАДЕЧКА В ГРАД?

Годы, проведенные в тюрьме, не могли не отразиться на здоровье Вацлава Гавела, он заболел тяжелейшим воспалением легких. Ольга забила тревогу и подняла на ноги друзей-эмигрантов в Западной Европе и Соединенных Штатах. Протесты посыпались на правительство Чехословакии со всех сторон. Когда в октябре 1989 года Вацлав по состоянию здоровья был освобожден из заключения, это стало и победой его жены. Но стоило несколькими неделями спустя повеять ветрам Бархатной революции, а разговорам о Вацлаве Гавеле как возможном президенте республики перейти из сферы политических мечтаний в реальность революционных будней, как в семейная идиллия была нарушена словом «развод». Ольга предчувствовала, что президентство мужа грозит им политическими дрязгами, дотошностью журналистов, утратой неприкосновенности частной жизни, не говоря уже об обязанностях первой леди, мало ее привлекавших, и сопротивлялась до последнего. Но будучи женщиной здравомыслящей и рациональной, она поняла всю бесполезность своего бурного эмоционального протеста против воли народа и хода истории. И поэтому вскоре состоялся переезд из дома на набережной Влтавы в президентскую виллу в Стржешовицах, и Ольге пришлось привыкать к новому образу жизни и мерам безопасности.

Удалось ли ей это в полной мере? И да, и нет. «Я девушка с Жижкова, так что пусть никто не удивляется, что здесь и в любом другом месте я буду говорить, что думаю!» — заявила Ольга вскоре после выборов президента. Отказавшись от служебной машины, она тем самым ужасно раздражала охрану, но ее это не волновало. Да, она выполняла свои обязанности первой леди, следовала протоколу и не избегала официальных встреч, но лишь в самом необходимом объеме. Вечерним платьям она по-прежнему предпочитала демократичные джинсы и свитер, а у себя на даче в Градечке чувствовала себя гораздо лучше, чем в компании знаменитостей, влиятельных политиков, президентов и их жен. Рядом с мужем-президентом — революционным романтиком она видела себя доверенным лицом и советчиком, оберегающим его от проходимцев, карьеристов и подхалимов. По ее собственным словам, она ненавидела тех, кто «подлизывается к сильным и высокомерен с теми, чье положение ниже».

Став первой дамой Чехии, Ольга Гавлова умела служить людям, оставалась человечной и никогда не обходила вниманием тех, кто нуждался в помощи. Зарубежные поездки и общественные мероприятия она использовала для привлечения средств в основанный ею Комитет доброй воли (ныне фонд Ольги Гавловой) — цель и смыл ее жизни до последних дней. В своей благотворительной деятельности она руководствовалась двумя принципами: «не говорить, а действовать» и «не сидеть на деньгах». Среди нуждающихся были распределены сотни миллионов крон, реальную помощь получили десятки тысяч людей с физическими и ментальными проблемами, обездоленные, социально неадаптированные. Неудивительно, что у простого народа Ольга Гавлова пользовалась не меньшей популярностью, чем президент Гавел среди интеллектуалов и влиятельных политиков.

НЕ ПЛАЧЬ ПО МНЕ, ЧЕХИЯ!

Сейчас, когда мы чуть больше узнали о личности Ольги Гавловой, невозможно даже представить ее обращающейся к своему мужу и президенту страны со знаменитой фразой Эвы Перон «Спасибо за то, что вы существуете!», которой, как говорят, та покорила сердце Хуана Перона. Они были разными, эти две сильные женщины, но их судьбы во многом схожи. Обоих политические вихри вынесли из самых низов общества наверх, к вершинам власти, которая просто шла им в руки, но которой ни та, ни другая и не подумали воспользоваться в своих интересах. Обе были своим мужьям опорой и в трудные периоды, и в годы их славы, обе видели свое предназначение в служении тем, к кому жизнь была менее благосклонна. Благотворительность стала для них смыслом жизни, а собственное здоровье казалось не столь уж важным. Обе сражались с недугом, проиграли ему и ушли из жизни, оплакиваемые народами своих стран.

Тревожный сигнал прозвучал в 1994 году, когда Ольга Гавлова поскользнулась на ковре, упала и сломала руку и ногу. Последовавшие анализы и медицинские обследования выявили то, о чем ни она, ни муж не подозревали — рак. И все же прошел год, прежде чем о болезни первой леди было объявлено официально. Лишь нескольким близким друзьям, в том числе Франтишеку Яноуху, она призналась, что на себе испытала действие гамма-ножа Лекселла — установки для стереотаксической радиохирургии патологий головного мозга. Жестока ирония судьбы: именно Ольга принимала самое активное участие в кампании по сбору средств на его покупку, а осенью 1992 года в присутствии ее и Вацлава Гавела клиника гамма-ножа была торжественно открыта в пражской больнице Na Homolce.

Ольга не пожелала лечиться за границей, она не хотела быть объектом жалости и нарочитого сочувствия, и в свойственной ей ироничной манере сказала журналистам: «Болезнь болезнью, но вместо размышлений о своем здоровье я лучше весело проведу время». И действительно, всего за несколько дней до последнего в своей жизни Рождества она запекала гуся для самых близких друзей, а на комплимент одного из них в адрес своей новой прически ответила: «Это парик. Я лечусь...». Вацлав Гавел вспоминал, как в последние дни жизни жены, которые она предпочла провести дома, а не в клинике, он старался всячески ободрить ее, сказать ей или сделать для нее что-то особенно приятное. Демонстрация нежных чувств не была обычным стилем их отношений, и Ольга прекрасно поняла, почему и зачем он это делает. Она немедленно пресекала все попытки и дала понять мужу и другу, что за четыре десятка лет они так хорошо узнали друг друга, оказались так тесно связаны друг с другом и взаимозависимы, что нет нужды опошлять их отношения каким-то дежурным проявлением заботы.

Она боролась до конца, и не ее вина, что болезнь оказалась коварнее и сильнее. Ольга Гавлова покинула этот мир в половине одиннадцатого утра 27 января 1996 года. Многие пришедшие проститься с ней и стоявшие морозным зимним днем в длинных очередях под градскими стенами, именно там и тогда особенно ясно поняли, что время Ольги Гавловой было в Граде временем женщины скромной, сильной и глубоко порядочной, настоящей леди. В этих мыслях были и отзвуки огромной симпатии к Гане Бенешовой, и глубокое уважение к Ирене Свободовой, памятной своей благотворительной деятельностью в чехословацком Красном Кресте. Очень немногие из жен предыдущих президентов вызывали такое искреннее чувство благодарности и народной любви.

Но главное, Ольга была опорой Вацлаву Гавелу всю их совместную жизнь. Они бок о бок прошли огонь, воду и медные трубы, она поддерживала его в годы заточения, борьбы и славы. Даже не столько официальные узы брака, сколько неразрывная внутренняя связь между ними была фундаментом отношений, которые как нельзя лучше характеризует один маленький эпизод. Как-то раз Вацлав Гавел заблудился в лесу возле Градечка, и кого же он звал на помощь, что кричал? Только одно слово: «Ольга!»