И потому невольно возникает вопрос: не окажутся ли воспоминания о взрывах в российских городах в сентябре 1999 года, не дай Бог, воспоминаниями о будущем, чем-то похожем на прошлое. И еще одно: если бы тогда, 20 лет назад, российское общество осознало, кто и зачем это сделал, история страны, возможно, была бы другой. Однако публика с восторгом услышала «мочить в сортире», и большинство предпочло не задумываться о том, что произошло.

Только факты

Начнем с точно известных фактов. Вечером 31 августа 1999 года в торговом комплексе «Охотный ряд» на Манежной площади в салоне игровых автоматов произошел взрыв. Пострадал 41 человек. К Кремлю стянули внутренние войска¹. Второго сентября некто, назвавшийся представителем Освободительной армии Дагестана, позвонил корреспонденту France-Presse в Грозном и заявил, что взрывы в России будут продолжаться, пока федеральные войска не покинут Дагестан. В ФСБ заявили, что о такой организации им ничего не известно. А председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль сказал «на Кавказе нет такой армии <...>. Это или чья-то глупая шутка, фантазия журналиста, или происки спецслужб. <...> Очень похоже на Освободительную армию Косово»².

Четвертого сентября 1999 года в 21:45 в дагестанском городе Буйнакск, в котором базируется 136-я мотострелковая бригада российской армии, возле дома № 3 по улице Шихсаидова, где жили семьи военнослужащих этой бригады, был взорван грузовик Газ-52. Дом был разрушен. Погибли 64 человека. Через два часа в Буйнакске был найден еще один грузовик с взрывчаткой. В нем были обнаружены документы на имя Исы Зайнутдинова.

Восьмого сентября 1999 года в 23:59 в Москве был взорван дом № 19 по улице Гурьянова. Взрывчатка, смесь гексогена с тротилом, находилась на первом этаже дома в помещении, сдававшемся в аренду; мощность взрыва была эквивалентна 350 килограммам тротила³. Компания подростков видела, что незадолго до взрыва к дому подъехал Форд Таурус. Из него вышли четверо мужчин, которые занесли в дом какие-то ящики, настолько тяжелые, что несли по двое⁴. По официальным данным, погибло 100 человек.

Рано утром 13 сентября взрывом мощностью около 300 килограммов тротила был уничтожен дом № 6 по Каширскому шоссе. Взрывчатка была в подвале, сданном в аренду той же самой фирме, что сняла помещение на улице Гурьянова. Погибло 124 человека. В тот же день в подвале дома № 16 на улице Борисовские пруды нашли около двух тонн аммонала, смеси аммониевой селитры, алюминиевого порошка и тротила, а также пластид, электродетонаторы и другие компоненты взрывных устройств. По некоторым сообщениям российских СМИ, там был найден также гексоген. Неясно, впрочем, был ли подвал складом террористов или они готовили этот дом к уничтожению. Через несколько дней в агентство ИТАР-ТАСС позвонил неизвестный и сообщил, что взрывы в Буйнакске и Москве — дело рук все той же Освободительной армии Дагестана, которая собирается продолжить теракты.

Шестнадцатого сентября около шести часов утра в Волгодонске, рядом с жилым домом № 35 по Октябрьскому шоссе, взорвался грузовик ГАЗ-53. Погибло 19 человек. Владелец грузовика Искендеров утверждал, что не знал о взрывном устройстве в грузовике. По его словам, трое граждан Грузии и двое чеченцев купили у него этот автомобиль, загрузили в него картофель, попросили отогнать автомобиль к дому и подежурить в нем ночью, но в момент взрыва он отошел домой погреться.

Последний акт этой чудовищной трагедии, правда, окончившийся благополучно, — предотвращенная попытка взрыва жилого дома в Рязани. История эта подробнее всего изложена во втором издании книги Александра Литвиненко и Юрия Фельштинского «ФСБ взрывает Россию», опубликованной в Нью-Йорке в 2004 году. Книга эта доступна в интернете, поэтому приведем только основные моменты описанных там событий.

Вечером 22 сентября Алексей Картофельников, житель дома №14/16 по улице Новоселов, увидел троих неизвестных, двух мужчин и одну женщину, заносивших из автомашины ВАЗ 2107 в подвал какие-то мешки. Цифровой код региона на номере машины был заклеен бумагой, а на ней от руки написан код Рязанской области. Так как в стране к этому времени началась настоящая паника, Картофельников немедленно сообщил о подозрительной троице в милицию. Обнаружили, что из одного мешка торчат провода, приехали взрывотехники и оперативники областного ФСБ и извлекли детонатор с часами, установленными на 5:30. Газоанализатор показал, что в мешках находится гексоген. На следующий день практически все российские СМИ с ссылками на рязанскую ФСБ сообщили, что предотвращен теракт. Вечером 23 сентября это подтвердил и сам Путин. «Если эти мешки, в которых оказалась взрывчатка, были замечены», то население правильно реагирует на события, происходящие в стране, заметил он⁵.

Население и правоохранительные службы в Рязани действительно реагировали правильно, чего нельзя сказать о директоре ФСБ Николае Патрушеве. 23 сентября был перехвачен очень странный телефонный звонок из Рязани в Москву, определен адрес, с которого он был сделан, задержаны два человека, подозреваемых в подготовке теракта. Третий, как выяснилось позже, успел отогнать объявленную в розыск автомашину в район Коломны и скрылся. Задержанные оказались сотрудниками центрального аппарата ФСБ и звонили в Москву на номер, принадлежавший этому ведомству. Эти люди, взрывчатка и детонатор были срочно отправлены в Москву. Патрушев поведал изумленной публике, что в Рязани проводились учения, в мешках был сахар, детонатор был имитацией, а газоанализатор был неисправен.

Большинство тех, кого обвинили в терактах в Москве и Волгодонске, погибли в вооруженных столкновениях с российскими войсками в Чечне или при аресте, Крымшамхалов и Деккушев были задержаны в Грузии и выданы в Россию, где приговорены к пожизненному заключению. Вплоть до начала 2005 года Гочияев был жив, скрывался то ли в Грузии, то ли где-то на Ближнем Востоке. Он передал Александру Литвиненко и Общественной комиссии по расследованию терактов несколько видео и письменных показаний, последний раз то ли в конце 2004-го, то ли в самом начале 2005 года. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Такова вкратце фактическая сторона дела.

Официальная версия

Через несколько дней после теракта в Буйнакске журнал «Коммерсантъ-Власть» так оценил настроения, типичные для российского массового сознания: «Следом за взрывом тут же родились и первые версии: чеченская и чекистская. Эти две версии неизменно сопровождают практически все громкие теракты начиная с 1994 года. Взрыв организовала ФСБ, утверждают сторонники „чекистского следа“. Цель — ввести в стране чрезвычайное положение и отменить выборы, на которых власть обречена на поражение. Теракт — дело рук чеченских (дагестанских) боевиков, убеждены те, кто идет по „чеченскому следу“. Будучи не в силах противостоять в открытом бою российской армии, террористы устраивают взрывы с целью запугать и морально сломить население России»⁶. Возникает впечатление, что со свойственным российской полуофициальной прессе оппортунизмом автор этой статьи попытался создать впечатление, что каждая из этих версий может оказаться справедливой или что найти того, кто действительно виноват в развязывании террористической кампании, в принципе невозможно. Сегодня, однако, есть достаточно фактов и свидетельств, позволяющих оценить эти версии и сделать вполне однозначные выводы.

Начнем с официальной версии. Бросается в глаза, что единственный официальный документ, в котором она изложена относительно подробно — приговор Московского городского суда, вынесенный 12 января 2004 года двум обвиняемым в соучастии в терактах в Москве и Волгодонске: Крымшамхалову и Деккушеву⁷. Все остальное — либо пересказы этого приговора, либо несколько интервью руководителей ФСБ, содержащих отрывочные и подчас противоречащие друг другу утверждения. Ни ФСБ, ни Генеральная прокуратура, ни президент не сочли нужным более или менее детально и доказательно информировать общество, как, по их мнению, произошло убийство более 300 граждан России.

Итак, по официальной версии, в июле 1999 года глава действующего в Чечне незаконного вооруженного формирования Исламский институт «Кавказ» Эмир аль-Хаттаб поручил группе «установленных и не установленных следствием» лиц взорвать в России несколько жилых домов. В эту группу входили уроженцы Карачаево-Черкессии Ачимез Гочияев, Юсуф Крымшамхалов, Адам Деккушев, братья Заур и Тимур Батчаевы, татарин Денис Сайтаков и другие.

Если верить Мосгорсуду, дома взрывали смесью аммонала и сахара, изготовленной Крымшамхаловым и Деккушевым. Они арендовали дом в Ставропольском крае, раздобыли «при не выясненных следствием обстоятельствах» 13 электродетонаторов, детонирующие кабели и шнуры, а также 13 тонн (!) самодельной взрывчатки, состоявшей из аммиачной селитры, тротила и сахара. Затем умельцы смешали ее в бетономешалке с алюминиевой пудрой, изготовив таким образом около 14 тонн аммонала, к которому непонятно зачем был добавлен сахарный компонент. Около 10 тонн этой смеси, говорится в приговоре, были переданы Ачимезу Гочияеву, который организовал ее перевозку в Москву. Там он арендовал помещения под склад, а также в домах на Каширском шоссе, улицах Гурьянова и Борисовские пруды, совместно с Сайтаковым и Зауром Батчаевым заложил в каждое из них по две-три тонны взрывчатки, установил взрыватели. Соответственно, по версии следствия, организатором московских взрывов был Гочияев. После взрывов все трое спешно покинули Москву и скрылись в Чечне, вступив там в террористические группировки.

Крымшамхалов и Тимур Батчаев, согласно приговору Мосгорсуда, перевезли грузовик с взрывчаткой в Волгодонск, прикрыли аммонал картошкой, оставили грузовик около дома на Октябрьском шоссе и установили взрыватель. Взрыв в Буйнакске, если верить следствию, был подготовлен другой группой террористов, в составе которой находился уже названный Иса Зайнутдинов. Он и несколько его сотоварищей бежали в Азербайджан, были там арестованы по запросу из Москвы, депортированы в Россию и приговорены кто к пожизненному, кто к многолетнему заключению.

Официальная версия недостоверна

Эта версия сентябрьских терактов не выдерживает критики. Приговор Мосгорсуда опирался в основном на признания подсудимых и показания свидетелей. Единственное, что более или менее достоверно — Крымшамхалов и Деккушев действительно готовили аммонал и смешивали его с сахаром, передали часть этой смеси кому-то, кто переправил ее в Москву, а остальное отвезли в Волгодонск. Экспертиза подтвердила, что следы их работы сохранились в доме, который они указали. Собственно, Крымшамхалов и Тимур Батчаев этого и не отрицали. В открытом письме, направленном в июле 2002 года в Общественную комиссию, созданную несколькими депутатами Госдумы для расследования сентябрьских взрывов 1999 года, они признали себя соучастниками террористических актов, но утверждали, что не имели никаких контактов с Хаттабом или другими руководителями чеченских боевиков до того момента, как вынуждены были бежать в Чечню осенью 1999 года.

На суде Крымшамхалов и Деккушев говорили, что были уверены, будто готовится взрыв плотины, по которой везут войска в Чечню, но не жилых домов, и покинули город за сутки до взрыва. В ходе следствия они согласились с обвинением, что действовали по указанию Хаттаба и передавали аммонал именно Гочияеву. Но их признания и показания свидетелей, уличавших Гочияева в организации терактов, доверия не вызывают. Одни находились в руках ФСБ, обвинялись в очень тяжелом преступлении — терроризме и готовы были признать все, что угодно, дабы смягчить свою участь. Другие предпочитали не ссориться с могущественной тайной полицией. Крымшамхалов и Деккушев после приговора сокрушались, что поверили следователю, взяв на себя московскую линию в обмен на обещание сократить им срок заключения⁸.

Конечно, многие могут не согласиться с тем, что следствие вынудило подсудимых и свидетелей дать недостоверные показания. Но сразу же возникает несколько вопросов. Например, как ФСБ, МВД и ГРУ умудрились проморгать подготовку к террористическим актам общенационального масштаба, хотя весь Северный Кавказ был нашпигован их агентурой? При этом буквально через несколько дней после взрывов в Москве ФСБ с ссылками на свои источники сообщало, что следы ведут на Северный Кавказ. В частности, кто-то опознал Сайтакова на фотографии, сделанной в лагере Хаттаба до событий сентября 1999 года. Так и не было выяснено, откуда Крымшамхалов и Деккушев раздобыли 13 тонн самодельной взрывчатки и взрыватели. Но есть и более весомые доказательства того, что выводы следствия попросту сфальсифицированы.

Первый вопрос, который задают при расследовании террористических взрывов: какая взрывчатка была использована? Это ключевой момент. Если она приготовлена кустарным способом, нужно искать химиков, знающих, как это можно сделать и где достать необходимые ингредиенты. Если же взрывчатка промышленного производства, следует проверить предприятия, где она изготовляется, места хранения, объекты, где ее используют, чтобы, если повезет, выявить каналы утечки к террористам. Работа трудоемкая, но необходимая.

В сентябре 1999 года, когда в расследование были вовлечены сотни людей и фальсифицировать информацию было трудно, сообщалось, что дома взрывали гексогеном в смеси с тротилом или иными взрывчатыми материалами. Об этом в те дни много писали СМИ с ссылкой на сотрудников и специалистов как независимых, так и работающих в ФСБ⁹. Изготовить гексоген в домашних условиях невозможно. Однако сведений о проверке предприятий, его производящих, складов и арсеналов так и не появилось. Между тем речь шла не о килограммах, а о нескольких тоннах этого вещества. В 2000 году руководители ФСБ перестали упоминать о гексогене вовсе. Похоже, властям очень не хотелось отвечать на крайне неудобный вопрос, откуда и как террористы его получили. Становится понятно, почему в приговоре Мосгорсуда сказано, что дома в Москве, Волгодонске и Буйнакске взрывали не гексогеном, а смесью аммонала с сахаром.

Никакого объяснения загадочного превращения гексогена в аммонал следствие не дало. Неясно, каковы результаты проверки (и была ли она вообще) сообщений подростков о Форде Таурус, из которого какие-то люди заносили тяжелые ящики в подъезд дома на улице Гурьянова за несколько минут до катастрофы. Совершенно непонятно, почему через несколько дней после взрывов остатки разрушенных домов были окончательно снесены, а места, где они находились, были зачищены бульдозерами. В результате многие материальные улики были просто уничтожены. Можно напомнить, что в США полицейские и эксперты в буквальном смысле слова перебрали руками остатки зданий Международного торгового центра в поисках возможных свидетельств совершенного преступления.

Другой ключевой вопрос: кто разместил взрывчатку? Владельца помещения на улице Гурьянова, где произошел взрыв, оперативники нашли уже на следующий день. Им оказался Марио Блюменфельд, предъявивший договор, по которому за несколько дней до взрыва помещение было сдано фирме «Бранд-2». Документ был подписан Мухитом Лайпановым. Очень скоро выяснилось, что Лайпанов погиб в феврале 1999 года в автокатастрофе в Ставропольском крае, а его паспортом пользуется иной человек. С помощью Блюменфельда был составлен фоторобот лже-Лайпанова и начата массированная проверка гостиниц и отделений милиции, где должны регистрироваться приезжие.

Узнали, что лже-Лайпанов летом 1999 года несколько раз останавливался в московских гостиницах одновременно с Денисом Сайтаковым. Как минимум один раз эти двое жили в одном номере. Он же арендовал помещения, куда закладывалась взрывчатка.

Одновременно обнаружили, что документы для регистрации «Бранд-2» готовила Татьяна Королева. Ее задержали, она заявила, что документы на фирму оформляла своему любовнику Ачимезу Гочияеву. На следующий день Королеву освободили, не взяв с нее подписку о невыезде. По одной версии, она исчезла сразу же после освобождения, по другой — находилась в Москве до января 2000 года и успела зарегистрировать 28 фирм, затем ее след пропадает¹⁰. Ее имя не фигурирует в приговоре Мосгорсуда, ее дальнейшая судьба неизвестна.

В качестве свидетеля в этом приговоре фигурирует другая сотрудница конторы, в которой работала Королева. Самое поразительное — следствие то ли по бестолковости, то ли сознательно упустило важнейшую свидетельницу и, не исключено, соучастницу преступления, не объяснив никому, как и почему это произошло.

На основе информации Королевой, как писали СМИ в сентябре 1999 года, следователи вышли на Гочияева, который, по официальной версии, и был главным действующим лицом преступной группы в Москве. Предположим, что это верно. Но, если вдуматься, его действия вызывают недоумение. В самом деле: он регистрирует фирму, затем от имени этой фирмы по подложным документам арендует помещения, предназначенные для взрывов. Понятно, что эта цепочка прослеживается в течение нескольких дней. При этом летом 1999 года в Москве мало кто оформлял аренду помещений на короткие сроки. Из-за кризиса августа 1998 года у многих арендаторов остановился бизнес, заметил глава одной из районных управ в Москве. Они охотно уступали помещения, «не тратясь на официальное оформление сделки»¹¹. Точно так же можно было без проблем снять квартиру, заплатив хозяину пару сотен долларов наличными, а не останавливаться в гостинице, где требовалось предъявлять документы, номера которых обязательно регистрировались. К тому же у Гочияева была своя квартира в Москве, или он мог жить у Королевой, если только она не придумала историю об их связи. Именно такое поведение было бы логичным для человека, готовящего серию масштабных террористических актов. Но Гочияев, если власти правильно описывают его действия, чуть ли не сознательно наводил следствие на свой след и след Сайтакова. Вспомним также, что во втором грузовике с взрывчаткой, найденном в Буйнакске, были обнаружены документы Исы Зайнутдинова, что сразу же позволило следователям выйти на след исполнителей терактов. Совпадения? Глупость террористов? Этого, конечно, исключать нельзя. Но также невозможно отделаться от впечатления, что истинные организаторы взрывов подкидывали следствию материалы, указывавшие на людей, непричастных к делу или вовлеченных в операцию прикрытия.

И, пожалуй, самое интересное: был подменен фоторобот человека, снявшего у Блюменфельда помещение на улице Гурьянова. В 2003 году Блюменфельд рассказал журналисту «Московских новостей» под запись: «В Лефортове мне показали фотографию какого-то человека, сказали, что это Гочияев и что это якобы я ему сдал в аренду подвал. Я ответил, что этого человека никогда не видел. Но мне настоятельно рекомендовали признать Гочияева. Я все понял и больше не спорил, подписал показания. На самом же деле человек, чью фотографию мне показали и которого называли Гочияевым, был не тем человеком, который ко мне приходил» и чей фоторобот был распространен в первые дни после взрыва. «На фото был изображен человек с простоватым лицом, а тот, которому я сдал помещение, внешне выглядел интеллектуалом, — продолжал Блюменфельд. — У меня сложилось впечатление, что он еврей с кавказскими корнями. <...> Кроме меня лже-Лайпанова видели еще несколько человек. Все они утверждали, что фоторобот очень похож на реального человека»¹². Действительно, Ачимез Гочияев, не в обиду ему будет сказано, не слишком похож на «интеллектуального еврея с кавказскими корнями». Судите сами.

Слева — фоторобот лже-Лайпанова, справа — паспортная фотография Гочияева.

Источник: snob.ru/profile/9402/blog/81099

Разумеется, следствие не сообщило, каким образом Гочияев получил паспорт погибшего в автокатастрофе Лайпанова. Между тем паспорта умерших или погибших в обязательном порядке сдаются в местное отделение милиции (сегодня полиции) и там уничтожаются, записи об этом сохраняются многие годы. Конечно, можно сослаться на то, что во второй половине 1990-х гг. в России, особенно на Северном Кавказе, царил беспорядок и правоохранительные органы работали из рук вон плохо. Но все же ФСБ, расследуя дело о терроризме чудовищного масштаба, должна была задать вопросы в отделении милиции по месту прописки Лайпанова: кто получил его паспорт, кто его уничтожил и где записи обо всем этом. Было это сделано или нет, наказан ли сотрудник милиции, виновный в том, что паспорт Лайпанова оказался в руках террористов, неизвестно.

Вспомним также, что Михаил Трепашкин, в прошлом сотрудник ФСБ, ставший адвокатом и защищавший в суде интересы одной из семей, пострадавших при взрыве на улице Гурьянова, узнал в лже-Лайпанове своего бывшего коллегу, оперативного сотрудника ФСБ Владимира Романовича. «Когда после взрыва дома на улице Гурьянова опубликовали фоторобот человека, арендовавшего подвал, в который заложили взрывчатку, я узнал в нем Романовича, — рассказывал Трепашкин в 2003 году корреспонденту «Московских новостей». — Во всяком случае, аренду на имя Мухита Лайпанова (который, как потом оказалось, на самом деле был мертв) оформлял человек, сильно похожий на него. Сделав неожиданное открытие, я сообщил об этом своим бывшим руководителям из ФСБ, передав им и фотографию Романовича, которая у меня была. Вскоре я обратил внимание на то, что фоторобот, очень похожий на Романовича, трансформировался: лицо становилось все более вытянутым. А спустя полгода узнал, что Романовича, который к тому времени выехал на Кипр, будто бы задавила машина»¹³.

Наконец, есть еще одна странная и до сих пор не объясненная история. 13 сентября спикер Госдумы Геннадий Селезнев сообщил членам Совета Думы, что в Волгодонске взрывом разрушен жилой дом. На пленарном заседании Госдумы 17 сентября Владимир Жириновский задал Селезневу вопрос: «Вспомните, Геннадий Николаевич, Вы нам в понедельник сказали, что дом в Волгодонске взорван, за три дня до взрыва. Это же можно как провокацию расценивать. <...> Как это произошло: вам докладывают, что в 11 утра в понедельник дом взорван, а администрация Ростовской области ничего не знала о том, что вам доложили?» Ответ Селезнева был мало вразумительным: «Владимир Вольфович, нас с вами все должно интересовать. Там, где царит беззаконие, мы должны вмешиваться. Я понял позицию фракции (ЛДПР. — Ю. Ф.)».

Через месяц, выступая на канале НТВ, высокопоставленный представитель ФСБ Александр Зданович заявил, что ему абсолютно ничего неизвестно об этой истории. «В распоряжении ФСБ, — сказал он, — такой информации не было»¹⁴. И только в конце октября 1999 года, через полтора месяца после взрыва в Волгодонске, сообщили, что 12 сентября там действительно произошел какой-то взрыв, которым убили местного криминального авторитета. Об этом взрыве якобы и сообщили Селезневу, который что-то напутал и решил, что взорван очередной дом. Если это правда, то непонятно, почему об этом сообщили не сразу, а спустя несколько недель.

Окончание статьи вышло в следующем номере