В СССР масштабы человеческой катастрофы военного времени осознавали и переживали многие современники. «Тот, кто „до Жукова доберется“, и будет истинным русским писателем, а не „наследником“. Ох, какой это выкормыш „отца и учителя“!» — писал в 1987 году один писатель-фронтовик, Виктор Астафьев, другому — Вячеславу Кондратьеву. «Какой браконьер русского народа, — обличал главного сталинского маршала Астафьев. — Он, он и товарищ Сталин сожгли в огне войны русский народ и Россию. Вот с этого тяжелого обвинения надо начинать разговор о войне, тогда и будет правда, но нам до нее не дожить». Цена сталинских полководческих успехов казалась Астафьеву чудовищной.

В разгар перестройки в научный оборот были введены новые цифры советских потерь. 16 декабря 1988 года министр обороны СССР генерал армии Дмитрий Язов представил в ЦК КПСС записку о потерях личного состава Вооруженных Сил СССР в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов, включая дальневосточную кампанию. Члены специальной министерской комиссии после изучения «донесений о потерях, боевом и численном составе фронтов, флотов, армий» и других материалов оценили общие потери Вооруженных Сил СССР погибшими в 8 668 400 человек, включая пограничные и внутренние войска. В Российской Федерации настоящая цифра демографических потерь (убитые, умершие от ран и болезней, жертвы несчастных случаев, расстрелянные по приговорам военных трибуналов, не вернувшиеся из плена) стала непоколебимой. С учетом демографических потерь во время короткого польского похода 1939 года (официальная цифра — 1 475 человек) и советско-финляндской войны 1939—1940 годов (официальная цифра — 126 875 человек) общие потери погибших советских военнослужащих за период Второй мировой войны составляют почти 8,8 млн. Итак, признанная оценка погибших военнослужащих в годы войны с Германией (8 668 400 человек) восходит к докладной записке 1988 года в ЦК КПСС и более чем за четверть века по существу не менялась.

Почти одновременно с работой комиссии Министерства обороны СССР, на рубеже 1980—1990-х годов группа квалифицированных академических специалистов — Евгений Андреев, Леонид Дарский и Татьяна Харькова — завершили свои исследования людских потерь СССР в 1941—1945 годах, оценив их при помощи метода демографического баланса в 26,6 млн человек. Иногда настоящую цифру округляют до 27 млн, о чем заявил Михаил Горбачев 8 мая 1990 года на заседании Верховного Совета СССР. Она тоже считается официальной и, учитывая основательность расчетов группы Евгения Андреева¹, у нас нет оснований подвергать ее сомнению. Отметим, что по состоянию на сегодняшний день все иные оценки, повышающие демографические потери СССР до 30—40 млн человек, автор считает необоснованными и мало реалистичными.

Таким образом, по официальной версии, подтвержденной в 2010 году, во время войны с Германией и ее союзниками Советский Союз потерял 26,6 млн человек², из которых 8 668 400 человек составили военнослужащие и почти 18 млн — гражданские лица. При этом в потери гражданского населения почему-то включены военнообязанные призванные по мобилизации в мае—июне 1941 года и захваченные противником до их прибытия в воинские части (0,5 млн), ополченцы, партизаны и бойцы специальных формирований гражданских ведомств, участвовавших в обеспечении боевых действий фронтов и сил флота.

При этом демографические потери Вооруженных Сил Германии и ее союзников на Восточном фронте (погибли, умерли, навсегда пропали без вести), по мнению коллектива экспертов во главе с генерал-полковником и профессором Григорием Кривошеевым, превысили пять миллионов человек³.

В первом приближении нарисованная картина выглядела приемлемо. Потери участников вооруженной борьбы погибшими со стороны СССР (8,6 млн) и противника (5 млн) соотносились в пропорции как 1:1,7 — вполне благоприятно, учитывая тяжелый ход боевых действий в 1941—1942 годах. Потери гражданского населения (почти 18 млн) очевидно указывали на цену, которую пришлось заплатить Советскому Союзу за разгром нацистского Рейха. Однако при внимательном изучении объявленные цифры вызывают большие сомнения в правдоподобности.

Во время кровопролитных войн среди военнослужащих гибнут, в первую очередь, мужчины воюющих возрастов, а среди гражданского населения — женщины, дети и старики. Подробные и не опровергнутые экспертами Кривошеева расчеты группы Андреева показывают, что из 26,6 млн граждан СССР 17,1 млн (64 %) погибшими составили мужчины в возрасте 15—59 лет. Действительно, по данным первой послевоенной переписи населения СССР 1959 года, количество мужчин на тысячу женщин было катастрофическим, в первую очередь, не для союзных республик, находившихся в 1941—1944 годах в оккупации, а для РСФСР:

в Таджикской ССР — 832

в Армянской ССР — 784

в Узбекской ССР — 777

в Туркменской ССР — 766

в Литовской ССР — 763

в Молдавской ССР — 763

в Азербайджанской ССР — 748

в Грузинской ССР — 724

в Киргизской ССР — 722

в Казахской ССР — 714

в Латвийской ССР — 661

в Эстонской ССР — 655

в Белорусской ССР — 635

в Украинской ССР — 634

в РСФСР — 615

Отметим, что в 1941—1944 годах в оккупации находилось все население Белоруссии и Украины, в то время как в РСФСР «под немцами» проживала примерно лишь четверть населения. У абсолютного большинства (77 %) населения РСФСР места жительства находились в глубоком тылу и не были оккупированы. В оккупации сроком более шести месяцев в РСФСР прожили менее восьми процентов российского населения. Но именно в РСФСР убыль мужчин оказалась наибольшей. Таким образом, большинство погибших жителей РСФСР — это не только мужчины воевавших возрастов, но и мужчины тыловых, а не оккупированных областей, то есть призывавшиеся в армию. При этом соотношение мужчин и женщин в некоторых автономных республиках РСФСР, бывших глубоким тылом, выглядело еще хуже. Меньше всего мужчин на 1000 женщин в возрасте 30—69 лет на 1959 год проживало в Марийской АССР (507 мужчин), в Чувашии (517), в Мордовии (521), в Ивановской (528), Кировской (535), Костромской (538) областях⁴ и т. д. Очевидно, что официальная цифра погибших советских военнослужащих в 8,6 млн человек, которую назвал в 1988 году Язов, никак не согласуется с половозрастной структурой населения СССР по переписи 1959 года и расчетами группы Андреева по погибшим мужчинам в возрасте 15—59 лет.

Среди погибших военнослужащих с достаточной полнотой были подсчитаны по данным персонального учета представители командно-начальствующего состава (офицеры) и рядовые на офицерских должностях — 1 023 088 человек⁵. Однако доля погибших офицеров в общей массе (8,6 млн) оказывается невероятно высокой (11,8 %) — буквально каждый седьмой-восьмой — и этот феномен не находит внятных объяснений.

Наконец, официальная оценка погибших военнослужащих (8,6 млн) не согласуется с данными картотек безвозвратных потерь, хранящимися в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) РФ (Подольск Московской области). В 2008 году при обсчете после исключения карточек-дубликатов на одного и того же человека, карточек на осужденных дезертиров и лиц, вернувшихся в СССР в ходе послевоенной репатриации, оказались учтены погибшими 13 271 269 рядовых и сержантов Красной армии⁶. С учетом погибших офицеров (1 023 088 человек) только учтенных военнослужащих Красной армии (убитых, умерших от ран и болезней, погибших в плену, пропавших без вести, приговоренных к расстрелу) оказывается 14 294 357 человек (без военнослужащих флота, пограничников, войск НКВД, партизан, бойцов истребительных батальонов и других военизированных формирований). Кроме того, в 1941 году плохо учитывались бойцы дивизий народного ополчения. В 1941—1944 годах часть боеспособного населения зачислялась прямо в войска в качестве маршевого пополнения при освобождении наступающими частями оккупированных районов, быстро сгорала в первых боях и вообще никак не учитывалась. Поэтому неудивительно, что к 1995 году в Научно-информационном центре «Судьба» содержались сведения почти на 20 млн персоналий — воинов, погибших и пропавших без вести⁷.

Таким образом, официальные цифры погибших советских военнослужащих и участников вооруженной борьбы с Германией, как мы полагаем, занижены почти в два раза и в реальности составляют не менее 16—17 млн человек из 26,6 млн граждан СССР (в среднем 62 % в общей массе потерь). Если принять настоящие цифры в качестве версии, то она лучше объясняет убыль мужчин в возрасте 15—59 лет и неблагоприятное соотношение мужчин и женщин в РСФСР по переписи 1959 года, чем сведения из докладной записки 1988 года. При этом необходимо учесть, что реальные демографические потери Вооруженных Сил Германии и ее союзников, включая умерших в советском плену, но без учета граждан СССР, сражавшихся и погибших на стороне противника, колеблются в диапазоне 3,8—4,2 млн человек⁸.

В итоге мы полагаем, что в результате боевых действий на советско-германском фронте в среднем погибли примерно 16,5 млн военнослужащих СССР, включая партизан и бойцов других военизированных формирований, и четыре миллиона военнослужащих Германии и ее союзников, включая фольксштурм и полицию, но без восточных добровольцев, учтенных в общих потерях СССР (примерно 250—300 тыс. человек). Тогда потери участников вооруженной борьбы на советско-германском фронте соотносятся примерно как 1:4,1 в пользу разгромленной Германии и ее союзников. Разумеется, это только рабочая и приблизительная оценка, позволяющая представить порядок цифр.

В свою очередь, более реалистичная оценка демографических потерь гражданского населения составляет: 26,6 млн - 16,5 млн = 10,1 млн человек (возможно с учетом полумиллиона эмигрантов «второй волны», де-факто оставшихся в живых). Однако далеко не все из них погибли в оккупации. Подробные расчеты петербургского священника — и математика-кибернетика по светскому образованию — Николая Савченко, основанные на результатах обработки данных о численности и миграции населения по отдельным регионам, показывают, что на оккупированных территориях СССР в 1941—1944 годах погибли более четырех миллионов человек⁹, в абсолютном большинстве — жертвы нацистского террора (в том числе более двух миллионов евреев). Еще более миллиона — это жертвы осады Ленинграда, включая ленинградцев, умерших в эвакуации до конца войны. Остальные погибли в результате избыточной смертности в советском тылу — жертвы боевых действий в прифронтовых районах, бомбежек, болезней, голода, ГУЛАГа, депортаций и репрессий, принудительного труда в экономике, преступности и т. д. В конце 1941 года нарком здравоохранения РСФСР Андрей Третьяков докладывал в Совнарком РСФСР: «Набор продуктов, предусмотренный продовольственными карточками, не обеспечивает нормального развития ребенка и не создает необходимых условий для предупреждения среди детей высокой заболеваемости и смертности». В РСФСР среди гражданского населения смертность в первую очередь поражала возрастные группы до четырех лет и старше шестидесяти лет.

Настоящие сведения — при всей их неполноте, полемичности и приблизительности — подтверждают актуальность дальнейших исследований по истории потерь советского населения в годы войны. Вместе с тем, официальная цифра демографических потерь Вооруженных Сил СССР в 8,6 млн человек, доложенная в ЦК КПСС в 1988 году, очевидно, не соответствует действительности. Она получена в результате суммирования, в первую очередь, сведений из войсковых донесений, зачастую составлявшихся с большими упущениями и пропусками. Лев Лопуховский и Борис Кавалерчик отметили, что источниками для необъективных ведомственных расчетов 1980—1990-х годов служили «филькины грамоты, что порой присылали в Генштаб штабы фронтов, которые в условиях разгрома, окружений и панического отхода не знали, где и в каком состоянии находятся подчиненные им армии и дивизии»¹⁰. Зачастую советские части и соединения, попадавшие под удар противника или в окружение, вообще не направляли донесений о потерях в вышестоящие штабы.

В других случаях составители донесений сообщали об изменениях в списочном составе подчиненных войск лишь на формальные даты начала и конца операции без учета полученного пополнения, сгоравшего во время кровопролитных боев. Потери занижались — в результате статистика принимала причудливый характер. Так, например, во время Московской наступательной операции, проводившийся в период с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года, войска потеряли по официальным данным 370 955 человек (в том числе убитыми, умершими от ран, пропавшими без вести — 139 586 человек), а стрелкового оружия всех видов — 1093,8 тыс. единиц¹¹. Невероятная разница в количестве погибших, пропавших без вести, раненых и потерянного стрелкового оружия при успешном наступлении объяснима лишь тем, что сведения о людских потерях, сообщавшиеся в донесениях, занижались.

Потери СССР в годы войны превысили половину всех погибших за первые тридцать пять лет советской власти после Октябрьского переворота и до смерти Сталина. Место и доля потерь военного времени в общей структуре потерь населения в 1917—1953 годах выглядит следующим образом:

Приведенные цифры в полной мере позволяют говорить о демографической катастрофе, пережитой российским обществом в первой половине ХХ столетия. Очевидно, что ее необратимые последствия мы будем переживать и в XXI веке.