В регионе Аляски такой страной были, бесспорно, Соединенные Штаты Америки, с которыми Россия имела конструктивные, доверительные отношения. Собственно территория Аляски никогда частью России не являлась, но основанная там в 1799 году Российско-Американская компания (РАК) создавала определенные предпосылки для ее освоения с последующим присоединением к метрополии. Указом Александра I от 19 октября 1800 года Главное правление компании переводилось в С. Петербург из Иркутска, где оставалась ее рабочая контора. Создавалась компания как акционерное общество, причем главным акционером стала императорская семья. Всего было выпущено 7350 акций, и, имея таких акционеров, компания быстро наращивала капитал, в том числе и через государственное кредитование. Бизнес компании, ради которого она и создавалась, был промысел морского пушного зверя — калана или морского бобра, млекопитающего с густым шелковистым мехом. Именно промысел калана приносил компании основной дивиденд. Территориальным соседом РАК была английская Гудзонбейская компания, организованная примерно так же и с теми же целями. Соседи не мешали друг другу в истреблении калана, и дела шли неплохо. Наладив промысел пушного зверя, бизнес естественным образом преобразил мужскую моду: бобровые шубы, шапки и воротники стали символом успешности и достатка. Это благодарное направление бизнеса, разумеется, породило теневой рынок пушнины, куда стала уходить основная масса доходов РАК, что не осталось незамеченным основными акционерами. В официальном отчете Российско-Американской компании за 1854 год доходы составили 827 тыс. руб., а расходы 678 тыс. руб., и обе приведенные цифры вызывают сомнение, прежде всего, суммой чистой годовой прибыли всего в 149 тыс. руб. у компании, работавшей без каких-либо обременений. Правительство не проводило никаких антикоррупционных мероприятий, да и в тех условиях они вряд ли принесли бы какой-нибудь эффект. Наладить серьезный учет в промыслах на огромных территориях было просто невозможно. Необходимо все же отдать должное Российско-Американской компании, так как параллельно с безудержной охотой на калана осваивались территории Приамурья и острова Сахалин. Именно это обстоятельство, в конечном счете, сыграло свою роль при определении предела достаточности геополитического пространства, занимаемого Российской империей, о которой говорилось выше. Политическую окраску вопрос о Российско-Американской компании приобрел в 1854 году, когда до предела обострились отношения России с основными европейскими державами вокруг турецких владений на Балканах. Сдерживая российский натиск на Турцию, Англия и Франция в начале 1854 года провели совместные военно-морские демонстрации в Балтийском и Белом морях, а также в августе на Камчатке. Вылазки небольших сил флота против береговых укреплений на Балтике и Белом море в целом не имели серьезного эффекта, как в военном, так и в политическом плане. Диверсия объединенной англо-французской эскадры против Петропавловска-Камчатского, хотя и носила такой же малоуспешный характер, но произвела серьезный сдвиг в политическом мышлении российского правительства. Несмотря на имевшуюся на момент нападения на Петропавловск-Камчатский конвенцию о нейтралитете между РАК и Гудзонбейской компанией, одобренную правительствами Англии и России, ситуация требовала дополнительного анализа.

Существование Российско-Американской компании на полуострове Аляска из торгово-экономической плоскости сразу перешло в политическую, с совершенно другими оценочными критериями. Население Аляски в период 1855—1860 годов по разным подсчетам составляло следующую пропорцию: русские — 800 чел., креолы — 2000 чел., индейцы-тлинкиты — 40 000 чел. Столь незначительное население было рассредоточено отнюдь неравномерно на просторах в 1500 тыс. кв. километров. Географический и демографический факторы, игравшие не последнюю роль в развитии торгово-экономической деятельности на полуострове, превратились в решающие при определении его оборонного потенциала. Такого потенциала не существовало, и даже обсуждение этой темы применительно к Аляске было абсолютно бессмысленным. Инцидент с Петропавловском-Камчатским наводил на совершенно другие мысли.

Политическое здравомыслие, столь нехарактерное для правительства Николая I и его министра иностранных дел К. В. Несельроде, стало быстро пробивать себе дорогу в высших эшелонах российской власти буквально с первых шагов императора Александра II, сменившего в феврале 1855 года своего твердокаменного отца. С появлением в роли министра иностранных дел А. М. Горчакова российская внешняя политика твердо встала на рельсы государственного прагматизма и постепенно стала освобождаться от монархических шаблонов. После подписания в марте 1856 года Парижского мирного договора, который подвел черту под Крымской войной, дальневосточная политика России стала качественно меняться в сторону территориального разграничения. Первым шагом в этом направлении стало изъятие из юрисдикции Российско-Американской компании острова Сахалин и передача его в непосредственное управление правительством России. Безраздельное хозяйствование РАК на острове закончилось, когда в апреле 1856 года занявший пост морского министра брат Александра II великий князь Константин Николаевич уведомил специальным письмом Правление РАК о передаче Сахалина в ведение генерал-губернатора Восточной Сибири. Решение правительства правление компании встретило негативно и пыталось всячески возражать, напирая на серьезные экономические потери, но доводы чиновников компании не были услышаны, так как явно расходились с интересами государства. Главным оппонентом правительства в вопросе формирования новой дальневосточной политики того времени был Фердинанд Петрович Врангель, известный мореплаватель и исследователь сибирских окраин. Одновременно с морским министерством, где он был управляющим при великом князе Константине Николаевиче, он фактически возглавлял правление Российско-Американской компании, занимая там скорее почетное место, так как коммерческие вопросы не были сильной стороной адмирала. Возможную передачу Аляски Соединенным Штатам Америки в российском МИДе стали обсуждать еще в 1857 году, причем в дискуссии поднимались вопросы формы передачи, правовые гарантии служащих компании, а также суммы компенсаций за передаваемое имущество. Принципиально вопрос передачи не вызывал серьезных возражений в правительстве в силу своей политической очевидности. Тем не менее, практическое решение затянулось на целые десять лет, и не только в силу постоянно менявшейся обстановки в Европе, отвлекавшей внимание российской дипломатии, но и по ряду других важных причин.

Для устранения разного рода разночтений ведомственного характера, перед принятием окончательного решения по Аляске была назначена комплексная ревизия деятельности Российско-Американской компании с участием министерства финансов и морского министерства. Для проведения ревизии на Аляску отправились два ответственных чиновника: от министерства финансов действительный статский советник С. А. Костливцев и от морского ведомства капитан-лейтенант П. Н. Головин. Ревизоры вернулись в столицу осенью 1861 года с отчетами о проделанной работе, которые были потом опубликованы и стали доступны общественности. Костливцев и Головин дали в целом положительную оценку работе Российско-Американской компании, но в объективности ревизоров можно сильно сомневаться и не только из соображений их возможной ангажированности в столь щекотливом деле. Во-первых, оба они не совсем глубоко понимали смысл происходящего, а во-вторых, даже те данные, которые они приводили в своих отчетах, отнюдь не подтверждали их собственные выводы. Прибыль РАК, выделенную в дивиденд акционеров за все время деятельности компании с 1797 по 1859 годы, Костливцев определил суммой в 5 738 308 рублей, что составляло, в среднем по году, всего 91 020 рублей. Как ответственный чиновник министерства финансов, владеющий биржевой информацией, он не мог не знать, что для торговой компании, действующей в условиях всевозможных государственных привилегий, результат за 62 года более чем скромен. При общем объеме выпущенных акций в 7484 штуки, акционерам выплачивали по году в среднем по 12 рублей на акцию. К этому времени в России действовали 94 акционерные компании с капитализацией в десятки миллионов рублей, а на бирже С. Петербурга имел место настоящий ажиотаж. Акционерное оживление и биржевая горячка достигли высшего уровня как раз в 1857 и 1858 гг. «Вестник промышленности» писал: «Русское общество… начинает выходить из коснелого состояния равнодушия, деятельность промышленная и компанейская увлекает его. Все классы под влиянием этого увлечения: в обществе, в театре, в собраниях, люди говорят только о коммерческих оборотах, биржах, спекуляциях, ценах различных акций…» На фоне такой деловой активности результаты ревизии Российско-Американской компании, обнародованные Костливцевым и Головиным, выглядели более чем унылыми, так как речь шла о торгово-экономической деятельности международного масштаба в течение десятков лет. Сам собой напрашивался вывод о тотальном воровстве и теневом обороте компании, про который в отчетах ревизоров не было ни слова. Министр финансов М. Х. Рейтерн в письме А. М. Горчакову так комментировал ревизию РАК: «После семидесятилетнего существования Компании она нисколько не достигла ни обрусения местного населения, ни прочного водворения русского элемента и нимало не способствовала развитию нашего торгового мореплавания, Компания даже не приносит существенный доход акционерам».

Тем не менее, и в наши дни, когда прямая связь между конъюнктурой рынка и оборотами компаний известна всякому обывателю, отчеты ревизоров Российско-Американской компании служат благодарным материалом для всякого рода «патриотических» спекуляций. Для людей, посвященных в специфику вопроса, материалы ревизии были более чем красноречивы, и с 1 января 1862 года привилегии компании не возобновлялись. Подпав под общее российское законодательство об акционерных обществах, РАК быстро деградировала, и уже с1864 года прекратила выплату дивидендов своим акционерам. Передача Аляски перешла в дипломатическую сферу, где контакты с правительством Соединенных Штатов, в лице госсекретаря В. Сьюарда, осуществлял российский посланник в Вашингтоне Э. А. Стекль. Окончательное решение о передаче русских колоний в Северной Америке было принято на заседании в МИДе 16 декабря 1866 года, под председательством императора Александра II. Решение было единогласным как в части аргументации, так и в части формулировки формы передачи. «Договор об уступке Российских Северо-Американских колоний» был подписан в Вашингтоне 18 марта 1867 года и содержал семь статей, в том числе статью о выплате компенсации за обустройство и недвижимую собственность в сумме 7 200 000 долларов «золотою монетою».

Один из ближайших сподвижников Александра II Д. А. Милютин, военный министр с 1861 года, в своих воспоминаниях о событиях 1867 писал: «Первые известия о переговорах, веденных в Вашингтоне между русским посланником Стеклем и правительством Северо-Американских Соединенных Штатов о продаже нашей отдаленной колонии, появились в конце марта в лондонских газетах и произвели сильное впечатление в английской публике. Хотя в Парламенте министры и заявляли, что не следует придавать слишком важное значение предположенной уступке Россиею своих владений в Северной Америке, однако ж рассуждения эти не вполне успокоили общественное мнение, которое находило опасным для Английских владений в Северной Америке распространение территорий Северо-Американского Союза до самого Берингова пролива и Ледовитого океана, несмотря на то, что новоприобретенные пустынные владения отделены от территории Союза (США) промежутком в несколько сот миль Английских владений на берегу Тихого океана. Английская газета Times, успокаивая Джон Буля на этот счет, указывала однажды, что Россия впервые отказывалась от части своих владений и что уступка эта „укрепляет таинственную симпатию, существующую издавна между Россией и Северо-Американским Союзом“. По выражению английской газеты, „на северо-западной границе Британской конфедерации возникает республиканское государство вместо казацкого“… Не менее было толков в Петербурге: наши патриоты возмущались, собственно, лишь тем, что никогда еще Россия добровольно не отказывалась от какой-либо части своей территории. Притом и в финансовом отношении находили предположенную сумму весьма невыгодной; уже тогда были слухи, что дело об уплате Соединенными Штатами лишь семи миллионов долларов. Одна английская газета выразилась даже, что сумма эта „ничтожна до смешного, так что было справедливым сказать, что Соединенные Штаты получили Российско-Американские колонии в подарок“…Ввиду всех этих толков напечатана была в Journalde St.Petersburg (26 марта) заметка, в которой общественное мнение предостерегалось от слишком поспешной оценки предположенной „обоюдовыгодной сделки“, которая, по мнению органа нашего Министерства иностранных дел, „может иметь последствием оживление торговли в наших портах Восточной Сибири, сообщение нового движения владениям; выгодами, которыми мы не могли пользоваться как следовало бы и, наконец, полное удовлетворение торговых и политических интересов обоих договаривающихся сторон в Тихом океане“.

Результатом переговоров был договор, подписанный в Вашингтоне 18 марта и почти единогласно утвержденный Вашингтонским Конгрессом в заседании 29 марта. Ратификация этого договора последовала 3 мая. По условию, уплата запродажной цены 7 200 000 долларов золотом должна была последовать в течение 10-месячного срока. В Ситхе совершившаяся продажа колоний сделалась известной только в сентябре, а сама передача владений уполномоченному от Вашингтонского правительства комиссару совершилась с обыкновенной торжественностью 27 октября. При этом со стороны русского правительства уполномоченным был капитан 1-го ранга Пестряков; директором компании до того времени состоял князь Максутов».

Воспоминания Милютина недаром описывают впечатление английских правящих кругов от российско-американских договоренностей. Правительство Британии болезненно воспринимало экспансию Соединенных Штатов, так как Британская Северная Америка, разобщенная на шесть независимых колоний, могла стать легкой добычей страны, охватившей британские колонии с севера и юга. В последний 1865 год войны Севера и Юга в Соединенных Штатах имело место обострение отношений Британских колоний и США на почве поддержки британскими властями южан-конфедератов. Госсекретарь США Уильям Стюард и американская печать открыто требовали аннексии северных британских территорий. В этом смысле передача Россией Аляски Соединенным Штатам могла расцениваться Британией как последний звонок. Британское правительство решило, что лучшим средством в такой ситуации будет объединение своих североамериканских колоний. Конференция британских и канадских представителей в Лондоне одобрила проект Акта о Британской Северной Америке. Затем он был принят британским парламентом и 1 июля 1867 вступил в силу. В соответствии с ним, колонии Британии в Северной Америке объединялись в Конфедерацию Канада — новое государство, доминион Британской империи под британской опекой. Генерал-губернатор, назначаемый британским монархом, осуществлял исполнительную власть на основе рекомендации министров, мог даровать помилование, передавать некоторые вопросы законодательства на рассмотрение правительства Британской империи и принимать решение о роспуске парламента; однако в последующие годы эти права постепенно были сведены на нет, и де-факто Канада стала независимым государством именно 1 июля 1867 года. Разумеется, нельзя утверждать, что образование Канады — прямое следствие передачи Аляски Соединенным Штатам, но то, что это был один факторов, ускоривших процесс, несомненно. Джон Буль лишился еще одного жирного куска своего глобального бизнеса.

Параллельно с подготовкой к передаче Аляски, правительство Александра II проводило целенаправленную политику укрепления дальневосточных рубежей России. Наиболее заметным событием стала закладка в 1859 году военно-торгового порта Владивосток в удобной и обширной бухте Золотой Рог. Уже в октябре 1863 году из Владивостока в Сан-Франциско прибыла русская Тихоокеанская эскадра под командованием контр-адмирала Попова. Визит российских военных кораблей в разгар гражданской войны Севера с Югом продемонстрировал поддержку США в сложное для страны время. Последовавшая затем передача Аляски входила, таким образом, в число продуманных политических действий, направленных не только на подрыв британских позиций в Тихоокеанском регионе, но и на установление справедливого баланса сил на долгие годы вперед. Геополитическое значение акции, проведенной Россией в 1867 году у своих дальневосточных рубежей, никак не может уложиться в головах историков советской школы. Как и в далеком 1867 году, они больше всего недоумевают о низкой цене заплаченной за 1500 тыс. кв. км. территории — выходит совсем немного пенсов за квадратный километр. Вывод один — главный куш кто-то положил в карман. Особенно демонизируется роль брата царя, Великого Князя Константина Николаевича, как главного инициатора сделки. Некоторые, особо прозорливые и от природы честные патриоты утверждают, что все, касающееся Аляски, проделано В.К. Константином Николаевичем за спиной императора в то время, когда тот отсутствовал в Петербурге, осматривая Всемирную выставку в Париже. Действительно, император, покидая столицу и направляясь в Париж, оставил за себя В.К. Константина Николаевича. При этом был издан секретный рескрипт, который приводится здесь полностью:

«Секретно.

Любезнейший брат мой, Великий Князь Константин Николаевич,

любезнейший брат мой Великий князь Николай Николаевич, Граф Владимир Федорович, Князь Павел Павлович, Дмитрий Алексеевич и Петр Александрович.

Находя нужным на время отсутствия моего из столицы учредить для единообразного и безостановочного отправления дел, на усмотрение Мое поступающих, Особенную Комиссию, и назначив вас членами оной, признаю за благо изложить здесь кратко волю Мою касательно ея состава и действий:

1. Должность председательствующего в сих собраниях будет исправлять любезнейший брат мой Великий Князь Константин Николаевич.

2. Комиссия в представлении дел на усмотрение Мое и вообще во всех своих действиях должна следовать правилам, определенным в ее Наказе.

3. Порядок внесения дел в Комиссию и исполнения ее решений по Министерствам: Военному, Морскому и Финансов и по I отделению Собственной Моей канцелярии предоставляется Комиссии производить на основании данных от сего числа особых на имя их инструкций, с коих копии обязаны они внести в Комиссию.

4. Все действия Комиссии должны оставаться в тайне.

Пребываю к Вам благосклонным,

Александр.

Царское село, 16 мая 1867 года».

Как видно из приведенного документа, император вовсе не передоверился своему брату, а наоборот обставил решение государственных вопросов жесткими рамками инструкций и не для брата лично, а для комиссии из первых лиц государства. Для Александра II вообще была характерна высокая степень предвидения и компетентности. Формальный процесс передачи Северо-Американских колоний проходил, как это описал военный министр Д. А. Милютин, в установленном официальном порядке, включая и передачу оговоренной Договором суммы.

Список использованных источников:

1. Отчет Российско-Американской компании за 1854 и 1855 годы. СПБ., 1856 г.

2. Приложение к докладу Комитета об устройстве Русских американских колоний. СПБ., 1863 г.

3. РГБ ОР (Отдел рукописей Российской государственной библиотеки), Фонд 169, опись 11, дело4. Милютин Дмитрий Алексеевич, «Мои воспоминания. Петербургская официальная жизнь в первые четыре месяца 1867 года».

4. РГБ ОР, фонд 169, опись 38, дело 33. Александр II. Рескрипт комиссии. 

5. Вестник промышленности, 1858 г., Т. 1, С. 3.