Роберт Гуттманн родился в городе Сушице на юго-западе Чехии 20 апреля 1880 года, он был седьмым из 12 детей в семье. Пять лет посещал чешскую школу, немецкому языку и ивриту обучался под руководством раввина из Табора. Два года провел в реальном училище в Чешских Будейовицах, но после неоднократных конфликтов отец забрал его домой в надежде, что сын станет его преемником в торговых делах.

В 1895 году Роберт Гуттманн отправился в Прагу, чтобы по настоянию отца поступить коммерческое училище Бергманна, но обнаружил в себе столько талантов, а вокруг — столько всего интересного, что почти полностью забыл о родительских планах. Для начала у него проявился красивый баритональный бас, и он решил стать кантором в синагоге. Впрочем, большой неожиданностью это не было — многие в семье имели музыкальный талант: дядя Роберта, Коби Фишер, был ректором музыкальной академии в Вене, брат Поль Фишер — первой скрипкой Венской государственной оперы, другой брат, Адольф Фишер, — кантором главной синагоги в Вене.

Но музыкой дело не ограничилось: Роберт всерьез занялся спортом и мечтал о карьере олимпийского чемпиона, посещал частную художественную школу пейзажиста Алоиса Кирнига, где обучался основам живописи. И для полноты картины — настойчиво предлагал пражским театрам и книжным издательствам свои литературные опусы, впрочем, безуспешно.

«Старейший сионист»

Но все эти разнообразные интересы отступили на второй план, когда Роберт Гуттманн познакомился с еврейским национальным движением. «Я старейший пражский сионист», — говорил он спустя годы. В 1897 году он пешком отправляется на Первый сионистский конгресс в Базель. «Это был головокружительный поход, экстаз! Мне было тогда 17 лет, поход продолжался четырнадцать с половиной недель; немного денег у меня было с собой, а кроме того, я по дороге продавал собственноручно нарисованные открытки, в основном карикатуры», — вспоминал Гуттманн.

На рубеже веков Гуттманн участвовал в основании и работе объединений Sion, Makabi и Bar Kochba, до 1925 года посещал практически все сионистские конгрессы, проходившие в разных городах Европы — и в основном добирался туда пешком. Но нельзя сказать, чтобы такое рвение находило полное понимание в руководстве движения. «Сионисты отплатили мне самой черной неблагодарностью, какую только можно представить, — сетовал Гуттманн. — Делали из меня дурака, подтрунивали и смеялись надо мной <…> говорили, что я не должен выступать как сионист, поскольку это вредит движению. В результате враждебности и антипатии сионистских кругов я начал более активно заниматься рисованием».

«Он был частью Праги»

И хотя работы Гуттманна (чаще всего карикатуры, но иногда и картины) время от времени появлялись в чешско- и немецкоязычных периодических изданиях, таких как Pražský ilustrovaný zpravodaj, Večer, Prager Presse, Prager Tagblatt и др., в Праге межвоенного периода его знали не столько как художника, сколько как эксцентричного городского чудака. «Пражанам знакома эта несколько безумная фигурка со странно выступающим подбородком и габсбургской нижней губой, с гигантской сионистской звездой в петлице, время от времени с каким-то бумажным орденом на груди, с развевающимся галстуком, фигурка, гротескно спешащая по улице, будто в погоне за какой-то звездой, — пишет Карел Чапек в газете Lidové noviny 15 июля 1921 года. — Однажды на Вацлавской площади остановилась рекламная повозка, запряженная мудрым ослом. И тут этот человечек с сионистской звездой ни с того ни с сего обнял осла за шею и поцеловал; сразу собралась толпа, люди смеялись, смеялись, смеялись до слез. Добряк-еврей обернулся, увидел, что люди смеются, и, не выпуская из рук шею осла, рассмеялся с ними — немного безумный, немного удивленный, но необычайно трогательный в эту минуту».

Пражские улицы, бульвары и площади, а главное — кафе в центре города, наверное, до сих пор помнят этого удивительного человека. «Он был частью Праги, как Карлов мост, Голем, Кампа или апостолы на курантах Староместской ратуши, невозможно было представить Прагу без „профессора“ Гуттманна, „знаменитого художника“, — писал Ф. Р. Краус в Еврейском ежегоднике уже в 1965 году. — Сам он, вероятно, считал себя величайшим художником столетия, но при этом был добродушным и улыбчивым пражанином, к тому же весьма интеллигентным. Идущего по Праге, его можно было узнать издалека. Характерный высокий лоб и длинные, густые, черные, кучерявые волосы, которые были причиной убежденности художника в том, что женщины не смогут перед ним устоять. <…> Он двигался по городу, как гепард, со своими огромными папками, наполненными картинами и рисунками, под мышкой. Он рисовал и портреты „на месте“, „в присутствии заказчика“, то есть в барах, ночных заведениях, кафе, ресторанах, да и на улице. Со своими картинами он обходил банки и кофейни и без долгих разговоров продавал по пять-десять крон любому желающему».

Пешком по всей стране

У Гуттманна никогда не было собственного жилья, он ненадолго останавливался у своих знакомых и приятелей, а иногда ночевал прямо там, где заканчивались его дневные странствия: в кафе или на рыночном складе. А каждый год в июле отправлялся в дальние пешие путешествия: на сионистские конгрессы, в том числе за границу, или просто по стране — от Пльзени и Карловых Вар до Кошиц и Мукачева. Нередко заглядывал в курортные города, Маринские Лазне, Лугачовице, Теплице, Пьештяни, рисовал шаржи и портреты отдыхающих или продавал готовые картины. Но мало кто из покупателей мог по достоинству оценить художественную значимость приобретенной за гроши «картинки»…

Поскольку пражане не очень верили его рассказам об этих безумных пеших турах, с 1903 Гуттманн стал вести путевые дневники, в которых собирал фотографии и собственные рисунки, автографы знаменитостей, открытки, печати, билеты на мероприятия еврейских объединений и организаций и подтверждения от органов местного управления городов и сел, до которых добрался. Многие из его дневников и памятных альбомов к знаменательным датам со временем были утрачены, но некоторые сохранились, часть из них представлена на выставке. Среди наиболее интересных и богато иллюстрированных — тетрадь из путешествия в Вену на торжества, посвященные открытию Еврейского университета в Иерусалиме (1925), путевые дневники из Брюсселя, Антверпена и Парижа (1930) и памятные альбомы к 10-летию Чехословацкой республики (1928) и к 80-летию президента Т. Г. Масарика (1930).

«Абсолютный приверженец модерна»

Среди живописных работ Роберта Гуттманна немало портретов, в том числе Т. Г. Масарика, Э. Бенеша, М. Р. Штефаника, чешских легионеров, музыкантов, а также видных представителей еврейской общины, например, главного раввина Праги Аладара Дейче и основателя пражского еврейского музея Соломона Хуго Лейбена. При кажущейся неумелости художника, откровенно не желающего пластически моделировать лицо и использующего вместо этого четкие линии рисунка и плотный красочный слой, в его работах много неподдельной искренности.

В искусстве он желал идти своим особым путем. «Богатой колористике, многоцветной палитре я отдаю предпочтение по сравнению с простыми образами, — писал Гуттманн в статье «Об искусстве» (1932). — Копирование великих мастеров недостойно настоящего художника: „старину“ все равно невозможно воспроизвести. Копирование дозволено только ученикам, кандидатам искусства и голодающим художникам. У каждой эпохи свои эпигоны и антиподы, как и свои халтурщики. Только те, кто придет за нами, оценят создателей произведений, которых по глупости или невежеству не понимали или не хотели понимать. Дорогу отважным!»

Среди рисунков Роберта Гуттманна стоит также отметить его автопортреты и автокарикатуры, которые нередко становились частью изготовленных им вручную поздравительных открыток и «памятных листов» к разным мероприятиям и знаменательным датам. Кроме несомненной самоиронии в них бесспорно ощущается что-то драматическое, вечный непокой его души.

Стиль художника, чаще всего сопоставляемый исследователями с наивизмом, наиболее ярко проявился в жанровых сценах. Он рисует то, что видит, и так, как он это видит. Цветочницы на рынке, посетители пражских кофеен и ресторанов, жители закарпатских сел, еврейские семьи за праздничным столом, участники бар-мицвы в синагоге — в каждом из образов видна душа художника, открытая миру. Сам он оценивал свой стиль так: «Я абсолютный приверженец модерна, но с реалистическими нюансами — да здравствует аккуратность! Бегло разбросанные пятна вместо окон и т. д. я считаю — не хочу при этом никого осуждать — эстетически неприемлемыми, если не сказать бессмысленными».

Последнее путешествие

В марте 1939 года привычный мир рухнул. С началом оккупации в городе уже не было места для этой знакомой пражанам «гротескной» фигуры. Еврейская община подыскала Гуттманну квартиру, служившую ему и жильем, и мастерской, в которой он решил устроить что-то вроде собственного музея: разместил там свой архив с фотографиями, вырезками из газет, путевыми дневниками, собранием автографов. Перебирая эти бумаги, он мысленно возвращался к счастливым довоенным временам, к своим безумным и прекрасным путешествиям. Именно эти воспоминания легли в основу его последних картин, написанных в 1940—1941 гг.

Роберт Гуттманн был депортирован с первым транспортом, отправившимся 16 октября 1941 года из Праги в Лодзь. Перед отъездом ему остригли его черные кудри, которыми он так гордился. Жизнь в гетто для вечного странника, обошедшего пешком пол-Европы, оказалась абсолютно невыносимой. Он впал в апатию, не разговаривал, упорно смотрел куда-то в пространство, прижимая к себе папки с рисунками. По прошествии неполных пяти месяцев, 14 марта 1942 года, Роберт Гуттманн умер «от упадка сил». Гетто было ему слишком тесно, он задохнулся от несвободы. Газовой камеры не потребовалось.

Судьба творческого наследия художника тоже печальна. За годы странствий по Праге, Чехословакии и Европе Роберт Гуттманн создал сотни картин и рисунков. Сохранилось их крайне мало — большинство работ было конфисковано нацистами как еврейское имущество и бесследно исчезло.

При жизни художника состоялось всего две его выставки: в 1928 году, к 10-летию Чехословацкой республики, в издательстве Monopol и в 1930 году в антикварном магазине Зикмунда Риха. В 1966 году Еврейский музей организовал первую серьезную экспозицию Роберта Гуттманна. Нынешняя выставка, носящая название «Пражский странник», проходит в галерее, носящей его имя.