Предполагалось, что Запад настолько нуждается в российской военной помощи для борьбы с Исламским государством, что простит Путину и аннексию Крыма, и развязывание новой холодной войны, и угрозы ядерным оружием. «Россия использует ситуацию в Сирии, где Запад действительно нуждается в нашей помощи, чтобы показать, что мы не противник», — заявил, например, заместитель директора в прошлом респектабельного Института США и Канады Виктор Кременюк ⁱⁱ. Могут ли эти ожидания оправдаться или Кремль затеял очередную эскападу, втягивая Россию в далекую от нее гражданскую войну, «черную дыру», выйти из которой гораздо труднее, чем войти?

КАК ВОЙНА НАЧИНАЛАСЬ

К началу этого десятилетия в Сирии резко обострился комплекс экономических и социальных проблем. В 2006—2011 годах страна, и без того испытывающая острую нехватку воды, пострадала от жесточайшей засухи, охватившей почти 60 процентов территории. В некоторых регионах регулярно погибало до трех четвертей урожая; на 80—85 процентов сократилось поголовье скота. В 2009 году ООН сообщила, что средства к существованию потеряли около 800 тысяч человек, а в 2010 году на грани голода оказались миллион человек. Началось повальное переселение крестьян в города, где уже скопились сотни тысяч беженцев из Ирака. Уровень безработицы подскочил до 20 процентов. Правящая верхушка не смогла, а, по сути дела, и не захотела ничего сделать, чтобы исправить положение, что, естественно, вызвало в обществе острое недовольство.

К этому времени правящий режим успел надоесть большинству сирийцев. Его основатель, генерал Хафез Асад, захватил власть в 1970 году в результате военного переворота. Жестоко расправляясь с соперниками в борьбе за власть и всплесками массового недовольства, он сконцентрировал в руках семейного клана ключевые посты в репрессивных органах и важнейшие экономические ресурсы. Так, например, семейство Маклуфов, родственников жены Хафеза Асада и матери нынешнего президента Анисы Маклуф, присвоило наиболее привлекательные экономические активы: телекоммуникационный бизнес, нефтепереработку, строительство и так далее. Один только Рами Маклуф, двоюродный брат Башара Асада, контролирует 60 процентов сирийской экономики ⁱⁱⁱ. Такая ситуация сохранилась и после смерти Хафеза Асада в 2000 году, когда по решению семьи и ближайшего окружения умершего властителя власть была передана его сыну Башару. Родственники и близкие друзья Башара Асада возглавляют многочисленные сирийские спецслужбы и командуют элитными, сформированными преимущественно из алавитов соединениями той части сирийской армии, что осталась лояльной режиму.

В частности, Махер Асад, младший брат нынешнего президента, командует главной силовой опорой режима — Республиканской гвардией. По его приказу в 2013 году против оппозиции было применено химическое оружие. Он также курирует алавитскую милицию «шабиха», созданную в 1980-е годы братом Хафеза Асада из бандитских группировок, контролирующих контрабанду и другой криминальный бизнес в населенной алавитами провинции Алеппо. Отряды шабихи, в переводе с арабского — «призраки», которыми сегодня командуют двоюродные братья Башара Асада — Фаваз и Мунзир Асады — самая ненавистная сирийцам сила. Обычно ее отряды заходят в населенные пункты после того, как их обстреляла правительственная артиллерия, и убивают всех заподозренных в нелояльности режиму. «У них огромные мускулы, большие животы и длинные бороды, — описывает этих людей один из очевидцев. — Это монстры, накачивающие себя стероидами. Но говорить с ними приходится как с детьми, настолько они ограничены. Сочетание силы, низкого интеллекта и преданности режиму делает их опасными» ^iv.

В итоге, в начале 2011 года накопившееся в сирийском обществе недовольство правящей кликой, с одной стороны, вылилось в народное восстание, а с другой — привело к расколу элиты. Вопиющая некомпетентность клана Асада в сочетании со свойственными его членам алчностью и жесткостью побудили значительную часть сирийского истеблишмента выступить за смену власти в стране. В это же время во многих странах Ближнего Востока начались массовые протесты против разлагающихся диктаторских режимов, названные «арабской весной», что также подтолкнуло оппозицию к действиям против Асада и его окружения. Ответом властей были репрессии, отключение водоснабжения и электричества, а также конфискации продовольствия в охваченных протестами районах, танковые атаки и артиллерийские обстрелы. Вооруженные силы фактически раскололись, и перешедшие на сторону восставших части стали основой Свободной сирийской армии, вступившей в более или менее организованное противоборство с режимом.

К оппозиции присоединились многие высокопоставленные военные, чиновники и дипломаты. Среди них, например, сирийский космонавт генерал Мухаммед Фарис, бывший премьер Рияд Хиджаб, более 30 генералов различных силовых структур. Болезненным ударом по клике Асада было бегство в июле 2012 года в Париж сына бывшего министра обороны Сирии во времена Хафеза Асада, близкого друга президента бригадного генерала Манафа Тласса, в прошлом командовавшего элитной частью Республиканской гвардии. Некоторыми аналитиками и политиками Тласс в то время рассматривался как возможная альтернатива Башару Асаду, приемлемая и для умеренной части оппозиции, и для тех фигур из нынешней элиты, которые не слишком испортили свою репутацию участием в массовых репрессиях.

К концу 2012 года режим Асада потерпел ряд серьезных поражений и утратил контроль над значительной частью территории Сирии. В частности, летом—осенью 2012 года курдские вооруженные формирования взяли под контроль многие города северо-востока страны и часть второй столицы Сирии — Алеппо. Но тогда, в конце 2012 года, еще сохранялась возможность найти политическое решение стоящих перед страной проблем. Если бы в это время Башар Асад ушел в отставку и в стране состоялись свободные выборы, Сирии удалось бы избежать чудовищной гражданской войны, выхода из которой не видно. Однако окружение Асада прекрасно понимало, что в этом случае придется отказаться от власти и, скорее всего, отвечать за многочисленные преступления. Их поддерживали Москва и Тегеран. В Кремле панически боялись, как, впрочем, боятся до сих пор, что ближневосточный (а сегодня уже и украинский!) пример окажется заразительным и события «арабской весны» могут повториться в России. К тому же сам Путин, судя по всему, испытывает болезненную симпатию к диктаторам, подобным Каддафи и Асаду, видя в них родственные души. Со своей стороны, правящие в Иране аятоллы очень хотели бы сохранить ось «Тегеран — Дамаск — окопавшаяся в Ливане шиитская террористическая группировка Хизболла». Как бы то ни было, шанс, имевшийся в 2012 году, был упущен, и гражданская война в Сирии шаг за шагом превратилась в войну всех против всех.

СУННИТЫ, ШИИТЫ И АЛАВИТЫ

Начав военную операцию в Сирии, Кремль оказался втянутым не просто в гражданскую войну, но в многовековой конфликт между двумя ветвями ислама — суннитами и шиитами. Его начало связано с событиями VII века нашей эры, когда исламский мир раскололся по вопросу о том, кто может и должен быть халифом — духовным и одновременно политическим вождем всемирного собрания верующих. Одни позже назовут себя шиитами, то есть «последователями» (имеется в виду — последователи Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда), другие — суннитами, то есть «людьми сунны», иными словами, выводящими нормы и правила поведения из поступков и высказываний пророка.

Шииты верят, что халифом может быть только прямой потомок упомянутого Али ибн Абу Талиба. Они считают, что последний из них, двенадцатый праведный имам Мухаммед Аль-Махди, в 873 году нашей эры таинственным образом исчез, был скрыт от всех и до сих пор пребывает в некоем секретном убежище. Общаться с ним непостижимым для обычных людей образом могут только избранные, наделенные особым даром люди, муджтахиды, способные слышать голос «скрытого имама». Иными словами, из общей массы выделяются вожди, излагающие волю Махди, а потому никогда не ошибающиеся. Сунниты же уверены, что халифом может стать любой праведный муж, пользующийся доверием уммы — сообщества мусульман. Каждый образованный человек, считают они, может толковать Коран и иметь свое мнение о выборах халифа. За этими теологическими расхождениями с самого момента их появления стояли политические интересы и борьба за власть. В результате, с VII века и по наши дни исламский мир поражен соперничеством между шиитами и суннитами, временами выливающимся в вооруженное противоборство. Особый накал этот конфликт приобрел в восточной части Ближнего Востока, где непосредственно соприкасаются Иран и большая часть Ирака, населенные шиитами, и преимущественно суннитские Саудовская Аравия, другие государства Персидского залива и Турция.

В Сирии сунниты составляют около 70 процентов населения. Но с 1970 года у власти находятся последователи особой религии — алавиты, к которым принадлежит семейный клан Асадов и ядро правящей верхушки, объединенное не только политическими интересами, но и религиозной общностью, причем общностью, чуждой основному населению страны. Алавитов обычно называют разновидностью шиизма или шиитской сектой. Это не так. Строго говоря, алавитов даже нельзя назвать мусульманами. Одни ученые считают их религию своеобразной смесью раннего христианства и дохристианских верований, распространенных в древности на Ближнем Востоке. Другие добавляют к этой смеси элементы, заимствованные из ислама. Сами алавиты называют себя шиитами. Но они отвергают шариат, соблюдают христианские праздники, во время которых читается Евангелие, причащаются вином и одновременно практикуют поклонение солнцу, луне, вечерней и утренней заре. Их священные книги не опубликованы и доступны только членам общины. Как отметил известный российский религиовед профессор Андрей Зубов, считать алавитов шиитами «... абсолютная неправда. И, надо сказать, что эта абсолютная неправда религиозно обусловлена. Дело в том, что все шииты применяют к себе такую категорию, как „такиях“ — сокрытие своей истинной веры. Часто бывшие в меньшинстве, гонимые, они приспособились к тому, что иногда приходится скрывать свою истинную веру. И алавиты публично говорят не то, что есть на самом деле… Очевидно совершенно, что это никакой не ислам» ^v.

Алавиты провозгласили себя шиитами по вполне очевидной причине: сирийская конституция предполагала, что президентом страны может быть только мусульманин. Поэтому в 1973 году, вскоре после захвата власти Хафезом Асадом, Совет алавитских шейхов заявил, что они почитают 12 имамов и, следовательно, такие же шииты, как и в Иране и Ираке. По похожим политическим причинам в том же 1973 году лидер иракских шиитов Великий аятолла Хакими подтвердил это, издав специальную фетву, а после победы исламской революции аналогичную фетву издали в Иране. Тем не менее, многие сирийские сунниты борются против режима Асада не только по политическим или экономическим причинам, но и руководствуясь религиозными соображениями. В частности, именно под лозунгами борьбы с еретиками-алавитами в 1982 году Братья-мусульмане подняли восстание в районе Хама, безжалостно потопленное в крови войсками Хафеза Асада, убившими около 40 тысяч человек.

КТО И ЗА ЧТО ВОЮЕТ В СИРИИ

К началу 2013 года шанс на мирное прекращение гражданской войны в Сирии был практически утерян. С одной стороны, это было вызвано отказом клана Асада уступить власть в стране, с другой — организационной и политической фрагментацией оппозиции, возникновением многочисленных вооруженных формирований, борющихся как с режимом Асада, так и друг с другом, выступающих с различных, подчас несовместимых политических позиций. Значительная часть из них вдохновляется исламскими фундаменталистскими идеями, в частности, видит Сирию опорной базой глобального джихада. В итоге, война против режима Асада превратилась в войну всех против всех. В ней сегодня участвуют тысячи группировок, подавляющее большинство которых насчитывает несколько десятков человек, представляя собой отряды самообороны, защищающие жителей того или иного квартала или деревни. Однако главную роль в противостоящей режиму оппозиции играют крупные формирования, состоящие из нескольких десятков тысяч человек.

На одном полюсе находится Свободная сирийская армия, сформированная главным образом из бывших солдат и офицеров армии Асада. Она и примыкающие к ней группировки выступают за светский и демократический характер будущего сирийского государства. Эта часть сирийской оппозиции пользуется политической поддержкой западных государств, получает от них, хотя и в небольших количествах, некоторые виды оружия, в том числе противотанковые установки, эффективно уничтожающие асадовские танки и боевые машины, полученные из России.

Противоположный полюс состоит из двух экстремистских террористических исламистских организаций: Джабхат ан-Нусра (Фронт помощи), являющийся одним из самых яростных противников Асада, и Исламское государство (ИГ). Первая возникла в 2012 году как отделение Аль-Каиды в Сирии и привлекла к себе наиболее радикальные исламистские элементы в стране и из-за рубежа. Вторая изначально появилась в Ираке в 2006 году, в середине 2013 года проникла в Сирию и приобрела широкую известность летом 2014 года, после того как объявила о создании своего государства. Исламское государство вступило в вооруженное противоборство практически со всеми оппозиционными Асаду группами, в том числе со своим идеологическим близнецом Джабхат ан-Нусра, но, по мнению многих специалистов, заключило с Асадом молчаливую договоренность: по возможности минимизировать столкновения друг с другом.

Между этими двумя полюсами находится множество небольших и несколько крупных формирований, выступающих за построение будущего сирийского государства на основах шариата. Эти группировки пользуются поддержкой Саудовской Аравии, Катара, других государств Персидского залива и Турции. Одни из них занимают относительно умеренные позиции, сходные с установками Братьев-мусульман, например, признают необходимость проведения демократических выборов, в результате которых рассчитывают прийти к власти. Другие, прежде всего, объединенные в так называемый Джабхат аль-Исламийя (Исламский фронт), занимают намного более одиозные позиции, выступают против светских и демократических принципов политического устройства, требуя создания в будущем государстве неких совещательных органов, сформированных из авторитетных людей (маджлис аш-шура), которые, в свою очередь, выбирают лидера или, точнее, халифа. Наряду с этим, населенные курдами северные районы страны вдоль границы с Турцией фактически обрели независимость. Курдские вооруженные формирования действуют главным образом против Исламского государства, которое контролирует большую часть соседних с курдскими районами территорий. В общей сложности численность оппозиционных сил приблизительно (точных цифр никто не знает) оценивается в 100—120 тысяч человек.

Оппозиции противостоят вооруженные силы режима Асада, состоящие из армейских частей и отрядов шабиха, насчитывающие в последние месяцы от 70 до 100 тысяч человек. Вместе с войсками Асада против сирийской оппозиции воюют подразделения иранского Корпуса стражей исламской революции, своеобразного аналога войск СС в гитлеровской Германии; несколько тысяч членов Хизболлы, действующих на юге страны вблизи ливанской границы, а также небольшие группы палестинских и некоторых других террористических организаций. Асадовские войска имеют достаточно вооружений, в том числе тяжелой бронетанковой техники, поставляемых из России, однако испытывают растущую нехватку личного состава. Дело не только в том, что сирийские сунниты отнюдь не стремятся воевать и умирать за сохранение чуждого и надоевшего им режима. Сокращается поддержка даже со стороны алавитского населения, которое ранее считалось главной опорой правящего клана.

Алавиты оказались в исключительно сложной и опасной ситуации. С одной стороны, они опасаются, что поражение Асада приведет к массовому вторжению исламских радикалов суннитского толка в населенные ими территории. С другой — в их среде нарастает недовольство кланом Асада, втянувшим алавитов в противоборство с суннитами, грозящее им тяжелыми последствиями. Этому способствуют также крупные потери среди алавитов, служащих в асадовских вооруженных силах. Идеальным выходом из складывающейся ситуации для этой части сирийцев был бы уход Асада. Это снизило бы давление на них со стороны суннитских группировок и облегчило бы договоренность об автономии их районов в будущем государстве.

РОССИЙСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ: ВОЙНА БЕЗ ПОБЕДЫ

Как уже говорилось, начиная интервенцию в Сирии, Путин и его окружение рассчитывали, с одной стороны, спасти Башара Асада и его клан от военного поражения, а с другой — убедить Запад в том, что без России невозможно справиться с Исламским государством, самой актуальной угрозой современному цивилизованному миру. Первая цель во многом вытекала из заметного ухудшения стратегического положения асадовских войск к середине 2015 года. Вторая — отражала стремление Путина преодолеть международную изоляцию и утвердить руководимую им Россию в качестве влиятельной силы не только на Ближнем Востоке, но и в глобальном масштабе.

Летом 2015 года отряды радикальной исламистской оппозиции практически полностью заняли провинцию Идлиб, что открывало им путь к средиземноморской провинции Латакия. Одновременно готовилось наступление на два ключевых города в центре Сирии — Хомс и Хаму. Потеря этих городов привела бы к тому, что группировка асадовских войск распалась бы на две части — северную и южную — и были бы перерезаны линии снабжения этих войск на севере, прежде всего в районе Алеппо. В этом случае полное поражение Асада было бы вопросом времени.

Начавшиеся 30 сентября ожесточенные бомбардировки оппозиции, причем не формирований Исламского государства, а других группировок, и, что еще важнее, переброска в Сирию свежих частей иранского Корпуса стражей исламской революции позволили заморозить положение на фронте. Кроме того, к середине ноября 2015 года силы Асада деблокировали осажденную оппозицией авиабазу Кувейрес в 30 километрах к востоку от контролируемого ими же Международного аэропорта Алеппо. Это первый успех после длительной серии поражений, имеющий морально-политическое значение. Но в военном отношении эта база бессмысленна, поскольку расположена рядом с аэропортом Алеппо и ничего не добавляет к возможностям асадовских войск. Одновременно силы оппозиции заняли значительно более важный, чем авиабаза Кувейрес, город Морек, находящейся на границе провинций Хама и Идлиб недалеко от стратегического шоссе, связывающего Дамаск и Алеппо.

В целом же, через полтора месяца после начала российской интервенции в Сирии, в районах, близких к Алеппо, Хомсу и Хаме, в очередной раз возникло военно-политическое равновесие. Силы оппозиции не могут прорваться в Латакию и полностью овладеть Алеппо, но и войска Асада, несмотря на массированную поддержку российской авиации и иранских сухопутных частей, не могут сколько-нибудь заметно улучшить свое положение. Важнее другое. В середине ноября 2015 года началось наступление на позиции ИГ отрядов курдского ополчения «пешмерга», поддержанное американской авиацией. На севере Ирака пешмерги освободили город Синджар, прервав коммуникации между двумя «столицами» Исламского государства — Раккой в Сирии и Мосулом в Ираке. В самой Сирии курдские отряды ведут наступление на Ракку и к 15 ноября 2015 года смогли перерезать основной маршрут контрабанды нефти из захваченных Исламским государством сирийских нефтепромыслов в Турцию.

Пока не ясно, смогут ли курдские отряды нанести Исламскому государству решающее поражение. Но ясно другое. Эта террористическая группировка стала сегодня, особенно после чудовищного теракта в Париже, главной целью ударов не только курдов, но и всей международной коалиции, действующей в Сирии под руководством США. Неизбежное в результате этого ослабление Исламского государства высвободит занятые сейчас борьбой с ним силы оппозиционных Асаду групп, в том числе Джабхат ан-Нусра. Эти силы будут брошены против Асада и его войск. Наконец, исход гражданской войны в Сирии, как и любого военного противоборства, определяется не только, а часто и не столько вооружением, имеющимся у воюющих сторон, сколько наличием и мотивацией личного состава. А в этом отношении Асад и его клан все более проигрывают оппозиции. Одно из свидетельств — массовый поток беженцев из контролируемых Асадом районов, в котором значительную, если не основную часть составляют мужчины призывного возраста. В результате, Россия окажется перед дилеммой: либо шаг за шагом увеличивать свое военное присутствие в Сирии, в том числе, ввести туда наземные силы, либо отказаться от попыток спасти режим Асада. Иными словами, Москва сама загнала себя в ловушку, выстроенную своими же руками. Предположить, что оказавшийся в таком положении Кремль будет кем-либо восприниматься как серьезная геополитическая сила, невозможно.

И самое главное. Военный историк и писатель Виктор Суворов, автор «Ледокола», получившей широкую известность книги о начале Второй мировой войны, недавно очень точно сказал: «Для любого народа война имеет смысл только в том случае, если он четко представляет себе, что есть победа. Например, во время Второй мировой войны все советские люди знали, к чему надо стремиться, в чем победа заключается: надо изгнать фашистов, захватить Берлин, уничтожить Гитлера. Когда же цель неясна, ее нельзя описать, невозможно войскам четко поставить задачу — это ведет к поражению. С точки зрения Кремля, даже война на Донбассе имела цель — создать „Новороссию“, чтобы Украина вновь стала сателлитом России. Война без понимания, что есть победа, — это поражение. Но именно в такую войну ввязался Путин в Сирии. Он дурак, ему уже конец, он уже проиграл» ^vi.