Третий на черном коне, с весами. Четвертый — на бледном коне, «и ад следовал за ним». Богословы по-разному трактуют этот фрагмент, но чаще всего всадников называют Мор (Чума), Война, Голод и Смерть, а сами они символизируют этапы наступления конца света. Не вдаваясь в аргументы отцов церкви и различные толкования Писания, сами по себе очень интересные, скажем лишь, что сегодня, в разгар пандемии COVID-19, образ четырех всадников Апокалипсиса приобрел пугающую актуальность. Пустые улицы закрытых на карантин городов напоминают кадры кинофильмов о мире, пережившем глобальную катастрофу.

… лет тому назад

Охватившая значительную часть современного человечества паника, вызванная известиями о пандемии COVID-19, возможно, порождена (по крайней мере, частично) генетической памятью об опустошительных эпидемиях прошлого. Первая известная пандемия чумы, вошедшая в историю как «юстинианова чума», охватила в 540—570 гг. нашей эры практически всю ойкумену евразийской цивилизации с центром в Средиземном море. «В Византийской империи, — писал известный чешский ученый-эпидемиолог Милан Даниэл, — эпидемия достигла апогея около 544 г., когда в Константинополе ежедневно умирало до 5000 человек, а в отдельные дни смертность достигала и 10 000. Прокопий Кесарийский, один из самых знаменитых византийских писателей-историков, оставил такое свидетельство: „Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по несколько дней несожженными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинством людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили свое ремесло“. <…> От чумы вымерло почти все население Италии, так что она стала легкой добычей при вторжении германского племени лангобардов. <…> Пандемия унесла около ста миллионов человеческих жизней. Особенно дорого обошлась она Византийской (Восточной Римской) империи, потерявшей примерно половину населения и больше так и не оправившейся от такого удара. Это ускорило упадок могущественной Византии»¹.

«Черной смертью» назвали пандемию чумы, поразившей Европу и Южное Средиземноморье в XIV веке. Это были странные времена: император Карл IV основывал в Праге университет и строил кафедральный собор, и одновременно около 25 млн человек, от четверти до трети населения Европы, погибло от болезни. Экономический упадок, вызванный сокращением числа рабочих рук, сопровождался ослаблением власти, восстаниями и бунтами низших классов, социальной и психологической деградацией, ростом религиозного фанатизма, суеверий и еретических движений, массовых психозов. Повсеместными стали поиски «отравителей», обвиненных в распространении болезни, среди которых чаще всего оказывались евреи.

В XX веке чума, холера и многие другие болезни, вызывавшие опустошительные эпидемии, практически исчезли. Но некоторые остались. В 1955 году, например, эпидемия малярии поразила около 250 млн человек и погубила более 2 млн. Появились новые болезни и эпидемии, среди которых, пожалуй, самой страшной оказалась пандемия «испанского гриппа», или попросту «испанки». Скорее всего, его первая вспышка произошла в США в казармах Форт Райли в Канзасе в январе — феврале 1918 года, откуда он был занесен с американскими солдатами в Европу. Впрочем, истинный источник эпидемии доподлинно не известен². А изучить генную структуру вируса удалось только в 2002 году. Кстати, он оказался того же типа — H1N1, что и вызвавший эпидемию «свиного гриппа» в 2009 году.

Огромную роль в распространении болезни сыграли скопления людей в казармах, воинских эшелонах и лагерях беженцев и массовые перемещения из страны в страну. Летом 1918 года «испанка» охватила практически всю Европу, появилась в Северной Африке и Индии. В августе число заболевших, достигшее больших величин при очень низкой смертности, резко снизилось, что было принято за конец пандемии. Однако осенью 1918 года началась ее вторая волна, с высокой смертностью, завершившаяся в декабре того же года. Третья волна началась в феврале ― марте 1919 года и отступила только в 1920 году. Общее количество переболевших определить невозможно. По-видимому, оно составило не менее 550 млн человек, то есть около трети населения земного шара. Количество погибших до сих пор вызывает споры. Одни ученые оценивают его в 25 млн человек, другие в три, а то и в четыре раза больше, то есть от 1 до 5 % всего мирового населения сто лет тому назад³.

Китайский секрет, или что все-таки произошло в Ухани

Люди, ищущие таинственные, не объясняемые рациональным сознанием совпадения, наверное, обратили внимание на то, что термин «коронавирус» странным образом коррелирует с короной на голове первого всадника Апокалипсиса. В наши дни, впрочем, место традиционных прорицателей и гадателей на кофейной гуще все чаще занимают люди с учеными степенями, называющие себя экспертами, и профессиональные конспирологи. Одни не без успеха спекулируют на некомпетентности людей в научных вопросах и провозглашают глобальную экологическую катастрофу. Другие — на интересе людей к страшным историям о мировом правительстве, потомках тамплиеров, заговорах спецслужб и сумасшедших ученых. Но если оставить мистику мистикам, а борьбу со спецслужбами — контрразведчикам, то начало нынешней пандемии выглядит следующим образом.

Появление так называемого «нулевого пациента» было зафиксировано в столице китайской провинции Хубей, 11-миллионном мегаполисе Ухань 17 ноября 2019 года. К 8 декабря коронавирусом в городе были заражены не менее 27 человек. 27 декабря в лаборатории в Гуанчжоу был выделен вызывающий болезнь коронавирус, похожий на вирус SARS⁴. Его обозначили как SARS-CoV-2. Количество зафиксированных в городе случаев новой болезни в это время исчислялось десятками. 30 декабря работавший в Ухани доктор Ли Вэньлян послал сообщение коллегам, предупреждая их о возможной вспышке заболевания, напоминающего «тяжелый острый респираторный синдром», и призвал их принять защитные меры. Ни население, ни власти беспокойства, похоже, не испытывали. 1 января 2020 года, по данным телефонных компаний, из Ухани выехали 175 тыс. человек⁵.

Руководство провинции и страны в целом заботилось, главным образом, о сокрытии информации о происходящем. Полученные в Гуанчжоу результаты были сразу же направлены в Ухань и в исследовательский институт в Пекине. «Спустя пять дней сотруднику лаборатории (в Гуанчжоу. — Ю. Ф.) поступил звонок из комиссии по здравоохранению провинции Хубей. Было сказано, что тесты должны быть немедленно прекращены. Анализы должны быть уничтожены. 3 января в ситуацию вмешалась Национальная комиссия по здравоохранению»⁶. Последняя подтвердила приказ прекратить исследования и засекретить их результаты. В те же дни доктор Ли был вызван в Управление общественной безопасности Ухани, его обвинили в «распространении слухов». Он признал свой «проступок» и обещал в дальнейшем не совершать подобных «противоправных действий». По обвинению в распространении слухов были арестованы семь человек, дальнейшая судьба которых неизвестна.

Тем временем ситуация в Ухани продолжала обостряться. Но китайские власти и Всемирная организация здравоохранения, которую информировали медики из Ухани, утверждали, что новый вирус от человека к человеку не передается. Так продолжалось вплоть до 23 января, когда авиационное и железнодорожное сообщение с Уханью прекратилось и в городе был введен жесткий карантин. Пекин и ВОЗ не могли игнорировать участившиеся сообщения из разных стран о появлении больных, зараженных SARS-СоV-2, занесенным из Китая. Но было уже поздно. Выезжавшие из Ухани люди стали одним из главных каналов распространения коронавируса по всему миру. Достаточно сказать, что в начале этого года из Ухани в 33 аэропорта 21 страны ежедневно вылетало до 30 тыс. человек⁷.

Такая последовательность событий никем не оспаривается. Но остаются два вопроса. Первый — откуда появился в Ухани коронавирус? Второй — в чем именно состоит ответственность китайских властей, на протяжении почти месяца не предпринимавших необходимых мер для пресечения эпидемии?

В 12 километрах от центра Ухани находится Институт вирусологии Академии наук Китая, единственный исследовательский центр в стране, сертифицированный по высшему классу биобезопасности BSL-4⁸. Поэтому естественно было предположить, что нынешний коронавирус представляет собой некий вариант биологического оружия, возможно, вырвавшийся из-под контроля в результате ошибки или аварии. Впервые эту версию изложил Дани Шохам, в прошлом специалист по биологическому оружию израильской военной разведки АМАН⁹. Подтвердить или опровергнуть ее, изучая SARS-СоV-2, невозможно. Единственный вывод, к которому пришло подавляющее большинство ученых, состоит в том, что этот вирус не искусственного происхождения. Важно также, что от него до сих пор нет ни лекарств, ни вакцины. Между тем наличие их является необходимым условием использования микроорганизмов в военных целях: в противном случае можно заразить собственные войска и население.

Другая версия начала эпидемии, до сих пор остающаяся основным китайским объяснением событий, состоит в том, что SARS-CoV-2 изначально присутствовал в организме животных, которых употребляли в пищу и продавали на так называемом «мокром рынке» в Ухани. Сначала говорилось о летучих мышах. Исследования подтвердили, что летучие мыши действительно являются то ли переносчиком, то ли «хозяином» вируса. Но затем появились сообщения о том, что китайцы этих мышей не едят и на рынке они не продаются. После этого было сказано, что вирусы очень похожие на SARS-CoV-2, обнаружены у малазийских панголинов (животные, похожие на муравьедов и броненосцев. — Ю. Ф.), которых контрабандой доставляют в Китай и считают там деликатесом. Наконец, появилась версия о том, что с летучими мышами действительно экспериментировали в Ухани, но не в Институте вирусологии, а в Центре по контролю и профилактике заболеваний, расположенном недалеко от «мокрого рынка». Два сотрудника Южно-Китайского технологического института опубликовали статью, в которой доказывали, что либо кто-то из сотрудников этого Центра заразился COVID-19 в результате неосторожного обращения с подопытными животными, либо их останки после опытов были просто выброшены на помойку недалеко от рынка¹⁰. Иными словами, пока ясно только одно: SARS-CoV-2 появился в Ухани, но что именно там произошло — непонятно.

Пекин пытался скрыть эпидемию

Однако понятно другое: китайские власти несут ответственность за несвоевременное оповещение международного сообщества о новой болезни и затягивание с принятием необходимых мер. «Если бы меры по сдерживанию распространения болезни были приняты лишь на неделю раньше их фактического вступления в силу, это могло бы предотвратить две трети всех случаев заражения», — считают ученые Саутгемптонского университета в Великобритании. Ранняя изоляция заболевших предотвратила бы больше заражений, чем введенные затем ограничения поездок и передвижения. Возможно, количество заболевших в одном только Китае сократилось бы на 95 %¹¹.

И еще хуже: вплоть до 22—23 января 2020 года Пекин утверждал, что SARS-CoV-2 не передается от человека человеку, хотя случаи такого инфицирования были зарегистрированы уже в конце декабря 2019 года. В статье, появившейся 24 января 2020 года в ведущем американском медицинском журнале The Lancet, написанной на основе материалов, собранных в декабре, говорилось: «Была опубликована информация о распространении заболевания (exported cases) на многие провинции Китая и зарубежные страны. Несколько медицинских работников также были заражены в Ухани. В совокупности это свидетельствует о передаче COVID-19 от человека к человеку»¹².

В Пекине, однако, это принципиально важное обстоятельство отрицали. Так, 8 января китайские власти заявляют: «Нет никаких доказательств, что новый вирус может легко передаться от человека к человеку, что сделало бы его крайне опасным, он не связан ни с какими смертельными случаями». В тот же день Всемирная организация здравоохранения официально отметила «возросшие возможности Китая справляться с новыми вспышками» и заявила, что ВОЗ не рекомендует «каких-либо ограничений на поездки из Китая или торговые ограничения по отношению к Китаю»¹³. 14 января органы здравоохранения Ухани опубликовали заявление: «Среди лиц, тесно контактирующих с зараженными, случаев заражения не обнаружено». ВОЗ повторяет: «Предварительное расследование, проведенное властями Китая, не обнаружило никаких свидетельств передачи нового коронавируса, выявленного в Ухане, от человека к человеку»¹⁴. Таких заявлений было несколько и, похоже, все они были сознательной дезинформацией. Последняя до 23 января служила основанием для того, чтобы не предпринимать каких-либо мер по прекращению выездов и вылетов из очага заражения, что дорого обошлось всему миру.

Все больше внимания привлекает сомнительная роль ВОЗ и ее генерального директора Тедроса Гебрейсуса. Так, во второй половине января члены экспертной группы ВОЗ посетили Китай и пришли к выводу, что «развертывание нового набора для тестирования на национальном уровне свидетельствует о том, что в Ухане вирус передается от человека к человеку». Но выводов из этого сделано не было. И только 30 января 2020 года, через неделю после того, как Китай был вынужден ввести жесткий карантин в очагах эпидемии, Чрезвычайный комитет ВОЗ признал вспышку COVD-19 «чрезвычайной ситуацией в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение» и могущей «потребовать немедленных международных действий»¹⁵. Неслучайно в апреле 2020 года Вашингтон официально объявил о прекращении финансирования ВОЗ.

Исследователи обращают внимание на политическую биографию доктора Гебрейсуса, начавшуюся в руководстве леворадикальной марксистско-ленинской группировки Народный фронт освобождения Тигре, пришедшей к власти в Эфиопии после падения в 1991 году режима Менгисту Хайле Мариама. Тогда одна левацкая диктатура сменилась другой, тоже левацкой, но чуть менее жестокой. В нынешнем столетии доктор Гебрейсус последовательно занимал посты министра здравоохранения и министра иностранных дел Эфиопии, его обвиняли в сокрытии информации о вспышках эпидемии холеры, преступлениях против человечности в отношении народа амхара и использовании миллионов долларов для избрания генеральным директором ВОЗ. Будучи на этом посту, доктор Гебрейсус назначил бывшего тогда президентом Зимбабве Роберта Мугабе «Послом доброй воли по неинфекционным болезням».

Борьба с пандемией

Пока нет ясного ответа на самый актуальный вопрос: можно ли вылечить больных COVID-19 или единственное, что могут сделать врачи, — помочь больному выздороветь, предотвратить осложнения и купировать наиболее тяжелые проявления путем сатурации крови кислородом или искусственной вентиляции легких. Медики, занятые практическим лечением этой болезни, и ученые, изучающие SARS-CoV-2, говорят, что об этом вирусе и вызываемой им болезни известно слишком мало, а потому трудно давать сколько-нибудь обоснованные прогнозы развития пандемии. Нет общепринятого объяснения, почему в одних европейских странах, например, Италии, Испании, Бельгии количество заболевших и скончавшихся от COVID-19 на миллион населения в несколько раз больше, чем в других, хотя уровень и качество системы здравоохранения примерно одинаковы.

Относительно уверенно можно сказать только, что в первые недели с момента начала пандемии в среднем в мире (в странах с надежной медицинской статистикой) уровень смертности от COVID-19 составил чуть более 6 % от числа людей, у которых был выявлен SARS-CoV-2. Доля больных, находящихся в серьезном или критическом состояниях, составляла в США 2,5 %; в Испании, Франции и Германии — от 7 % до 8 %, в Италии — 3,2 %¹⁶. В Чехии 15 апреля 2020 года было выявлено около 6,2 тыс. инфицированных, из которых 430 (7-8 %) находились в больницах и около 100 (1,7 %) — в палатах интенсивной терапии¹⁷. Считается, что выявляется сравнительно небольшая часть инфицированных, так как большинство переносят болезнь бессимптомно или очень легко. На первый взгляд, это сравнительно небольшие цифры. Но необходимо иметь в виду, что к середине апреля 2020 года, примерно три месяца спустя после начала эпидемии в Китае, в мире погибло более 120 тыс. человек, а рост заболеваемости идет по экспоненциальной кривой. Иными словами, без принятия радикальных мер человечество может столкнуться с миллионами, если не десятками миллионов смертей — скорее всего, повторится пандемия «испанки». И поэтому в сложной ситуации выбора между карантином, то есть сохранением человеческих жизней, и минимизацией экономического ущерба от ограничительных мер в большинстве стран был сделан выбор в пользу спасения людей.

Единственным эффективным средством, позволяющим снизить распространение эпидемии, является выявление и карантин инфицированных, а для тех, кто заболел, — поддержание способности организма побороть болезнь, предотвращение и лечение возможных осложнений. Если необходимые меры предприняты на ранней стадии эпидемии, когда больных сравнительно немного, то можно обойтись без введения тотального карантина, охватывающего большие территории или страну в целом. По этому пути пошли Япония, Тайвань и Южная Корея. Если же время упущено, то массовый карантин или, как минимум, самоизоляция становятся единственным средством сдержать распространение болезни и снизить нагрузку на систему здравоохранения до тех пор, пока большинство населения не переболеет и эпидемия естественным путем не пойдет на убыль.

Наиболее эффективным считается опыт борьбы с COVID-19 в Китае. Действительно, с конца января там были предприняты очень жесткие карантинные меры, полностью изолированы очаги эпидемии и развернуты дополнительные госпитали. В итоге, достигнув 17 февраля пика, когда, по официальным данным, количество больных превысило 58 тыс. человек, эпидемия пошла на спад. В первые две недели апреля численность заболевших опустилась до 1,5 тыс. человек, а количество новых случаев колебалось от нескольких десятков до сотни человек в день. В Пекине предприняли серьезные усилия, чтобы исправить свой имидж, заметно испорченный попыткой скрыть вспышку COVID-19 в январе 2020 года. В страны, пострадавшие от этой болезни, отправлено огромное количество средств индивидуальной защиты и медицинского оборудования, команды медиков и лекарства. Вместе с тем Китай настойчиво экспортирует идеологический тезис о том, что именно авторитарные режимы наилучшим образом могут бороться с глобальными катастрофами, подобными пандемии COVID-19.

Этот вывод, широко поддерживаемый российскими СМИ, не соответствует действительности. Так, страной, наилучшим образом справляющейся с COVID-19, является Китайская республика (Тайвань). Российский исследователь Андрей Илларионов привел весьма убедительные тому доказательства. Смертность на миллион жителей в Тайване ниже, чем в КНР и провинции Хубей, соответственно в 9 и 213 раз, а заболеваемость на 1 млн жителей в Тайване ниже, чем в авторитарной КНР и провинции Хубей, соответственно в 3,5 и 70 раз. Эти цифры говорят сами за себя.

Заболеваемость и смертность от COVID-19 в КНР и Китайской республике (на 10 апреля 2020 года)¹⁸

Успех Тайваня обусловлен тремя факторами. Первый — прозрачность и честность. С самого начала января власти регулярно проводили пресс-конференции и другими путями информировали общественность о ситуации, обучали население и боролись с дезинформацией, исходившей из Пекина. Второй — быстрая реакция властей. Уже 31 декабря 2019 года, когда появилась достоверная информация о загадочной болезни, похожей на атипичную пневмонию, еще до первого случая въезда инфицированного лица в Тайвань, была начата проверка пассажиров на всех авиарейсах, прибывших из континентального Китая. Была разработана система быстрого тестирования, диагностики и лечения, открыты более 160 лабораторий для тестирования, откуда лица с подтвержденным диагнозом направлялись либо в одну из 134 больниц для более легких случаев, либо в один из 50 крупных региональных центров для более тяжелых случаев. Эта система позволила быстро изолировать пациентов, а также определить стратегию лечения¹⁹. Третий, наконец, — высокая сознательная дисциплина населения.

Определенные успехи в борьбе с пандемией имеются у Японии, Южной Кореи, Израиля, Канады, ряда европейских стран. Об этом свидетельствуют относительно невысокий уровень ключевого показателя — смертность на 1 млн населения.

Заболеваемость и смертность от COVID-19 в ряде относительно благополучных стран (на 15 апреля 2020 года)²⁰

Этот показатель колеблется в сравнительно благополучных странах от 1 до 40, тогда как в Италии, Испании, Бельгии, Нидерландах, Великобритании составлял 15 апреля 2020 года от 170 до 390 летальных исходов на 1 млн населения. Как уже говорилось, общепринятого объяснения столь серьезных различий нет. Можно, однако, предположить, что важную роль играла способность властей быстро выработать и реализовать карантинные и иные меры противодействия болезни, а также ответственность и дисциплинированность населения. Неготовность людей следовать малоприятным, но необходимым решениям властей оборачивалась крайне тяжелыми последствиями.

Свою роль сыграли политические факторы. Так, тяжелейшая ситуация в Испании, чемпионе мира по инфицированному медицинскому персоналу, отчасти обусловлена тем, что коалиционное правительство Педро Санчеса, образованное марксистской Испанской социалистической рабочей партией и левацкой партией Пандемос, в критические моменты было занято политическими интригами и дискуссиями и сильно запоздало с принятием необходимых мер. В частности, министра здравоохранения, у которого установлены хорошие личные связи с каталонскими националистами, «перебросили с „неважного“ дела национального здоровья на „важное“ урегулирование в Каталонии». Соответственно, в критический период испанское здравоохранение осталось фактически без руководителя. Правительство не отреагировало на предупреждения ВОЗ в феврале 2020 года и рекомендации Евросоюза²¹. Показательно также, что вечером 8 марта, за три дня до введения карантина, в Мадриде, Барселоне и других городах прошли массовые демонстрации, организованные левыми феминистскими организациями. В результате заразились десятки тысяч человек. Пик смертности в Мадриде пришелся на 25—29 марта, то есть спустя две недели (срок инкубационного периода) после Международного женского дня²².

Но, как бы тяжело ни складывалось положение в Европе, власти ряда стран смогли взять ситуацию под контроль. Появились сообщения о возможности постепенного смягчения карантина. Еврокомиссия объявила о разработке «стратегии выхода» из режима жестких эпидемических ограничений. Правительство Чехии опубликовало план постепенного снятия ограничений с 20 апреля по 8 июня 2020 года. Постепенно выходят из коллапса европейские институты. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен извинилась перед Италией за недостаток солидарности во время пандемического кризиса. Согласованы экстренные меры на полтриллиона евро для смягчения экономических последствий эпидемии COVID-19. Был утвержден общий механизм кредитования пострадавших государств, пакет помощи бизнесу и меры поддержки рынка труда. В антикризисный план входит программа Европейского инвестиционного банка по поддержке бизнеса, прежде всего малого и среднего, объемом 200 млрд евро; еще 100 млрд отводится на меры по защите рынка труда и сохранению рабочих мест; а также программа поддержки наиболее уязвимых государств объемом до 240 млрд евро. Все это внушает оптимизм. Насколько он окажется обоснованным, покажет будущее.

А Россия?

Ситуация в России требует отдельного обстоятельного анализа, тем более что «коронавирусный» кризис совпал с кризисом экономическим, спровоцированным чудовищно нелепым решением Кремля о выходе из сделки ОПЕК+. Похоже, события разворачиваются по самому тревожному сценарию. Главная причина — грубые ошибки, допущенные Путиным и его окружением, прежде всего почти четырехнедельное запаздывание с введением карантинных мер, символическая поддержка малого и среднего бизнеса в условиях нарастающего кризиса и перекладывание ответственности за борьбу с эпидемией на региональные элиты без предоставления им необходимых ресурсов.

Можно вспомнить, что к середине марта в США был введен режим «чрезвычайной ситуации» (national emergency); в большинстве европейских государств был установлен карантин. Путин 17 марта подписал указ о назначении на 22 апреля плебисцита по поправкам в Конституцию, которые должны придать, как ему кажется, легитимность его пожизненному пребыванию в Кремле. Проводить голосование в условиях эпидемии — чудовищная безответственность. 26 марта плебисцит был отменен, но карантин так и не введен. Объявленные вместо режима чрезвычайной ситуации нерабочие недели не имеют юридического основания, но позволяют государству избежать ответственности за потери бизнеса и населения от остановки предприятий и сокращения экономической активности. Региональные лидеры, на которых сегодня возложена ответственность за разрешение кризиса, отбирались по критерию лояльности, а не способности к самостоятельным действиям. Пассивность Кремля и лично Путина, спрятавшегося в изолированной от мира резиденции Ново-Огарево, можно объяснить растерянностью, паникой, стремлением переложить ответственность на правительство и губернаторов. Перед российским обществом и элитами встает вопрос: нужен ли нам вождь, неспособный в критический момент принять принципиальные решения?