До войны она преподавала в Киеве, имена ее любимых по киевской школе учеников Виктора Некрасова и Наума Коржавина мне в ту пору ничего еще не говорили.
Шел 1956 год, только что прошел сенсационный ХХ съезд партии, информация о нем распространялась по городам и весям, как круги по воде после брошенного в нее тяжелого камня. Начались новые времена. И, видимо, благодаря этому наша Ирина Владимировна могла, далеко выходя за рамки школьной программы, с увлечением рассказывать десятиклассникам о Блоке, Брюсове, Бальмонте, Белом, Мережковском, Гиппиус, Ахматовой, а также читать их стихи, которые в те годы нам негде было найти.
Именно в ее исполнении впервые услышал я блоковскую «Незнакомку» и, кажется, именно с ее чтения, повторяемого потом мною многократно про себя (а память у меня была отменная) запомнил эти стихи наизусть на всю жизнь. А потом от нее же услышал «Ночь, улица, фонарь, аптека…», «Под насыпью, во рву некошеном…» и тоже запомнил навсегда.
Первой моей собственной книжечкой Блока стал томик его избранных стихов в Библиотеке советской поэзии, карманного формата с темно-синей обложкой, где в верхней части лицевой стороны на золотом фоне стояло «короткое звонкое имя» автора.
Я читал эту книжечку по вечерам, возвратившись из Рыбного института (куда вдруг поступил после школы), читал с переменным интересом: восприимчивость к стихам Блока, особенно к тем, где он отдал дань символизму, для советского студента, комсомольца усложняли поэтические наслоения советского времени, кардинальные отличия быта и общественной атмосферы, которые всегда отражаются в стихах.
Все резко изменилось после того, как я (в своей книжечке или в другом издании) наткнулся на такое стихотворение.
Ты помнишь? В нашей бухте сонной
Спала зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Четыре — серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
Мир стал заманчивей и шире,
И вдруг — суда уплыли прочь.
Нам было видно: все четыре
Зарылись в океан и в ночь.
И вновь обычным стало море,
Маяк уныло замигал,
Когда на низком семафоре
Последний отдали сигнал...
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, — и тебе и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне.
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран —
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
Оно поразило меня своей достоверностью, доверительностью тона, своей, как бы это сказать, вневременностью что ли, ощущением, будто эти строки родились вот сейчас, недавно и написаны моим современником. С этого стихотворения Блок начал открываться для меня все больше и больше.
А чуть позже я был потрясен, захвачен «Соловьиным садом». И мне уже неважно было, символизм это, романтизм или еще что-то другое. Настолько резанула по сердцу эта коллизия: несовместимость возвышенного любовного порыва героя поэмы, несовместимость утонченной мечты, которой он был очарован, с его реальным жизненным путем, с преданностью жизненному долгу. Отчего это трагическое противоречие в человеке? Почему не могут соединиться, совпасть в человеческой судьбе эти начала — мучительно пытался осознать я, упиваясь околдовывающей музыкой стиха:
По ограде высокой и длинной
Лишних роз к нам свисают цветы.
Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
<…>
Не доносятся жизни проклятья
В этот сад, обнесенный стеной,
В синем сумраке белое платье
За решеткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, легкая, манит
И круженьем, и пеньем зовет…
Потом уже, десятилетия спустя, я был поражен близорукостью и несправедливостью Иосифа Бродского, ниспровергавшего Блока чуть ли не до уровня заурядного поэта за то, в частности, что Блоку не давалась поэма — он имел в виду поэму «Возмездие», которую действительно трудно отнести к лучшим созданиям Блока. А про «Соловьиный сад» Бродский, вероятно, забыл или нарочно не вспомнил. Странным образом не вспомнил Бродский и гениальную поэму «Двенадцать», взаимоисключающие трактовки которой до сих пор спорят друг с другом.
Наш пятый Нобелевский лауреат, безусловно, завидовал предшественнику, который был поэтом par excellence, поэтом до кончиков ногтей. Притом что сам он, наш лауреат, в своей реальной жизни мне лично представляется человеком прагматичным и рассудочным, продумывавшим каждый свой шаг…
Но я забежал далеко вперед, а в студенческие годы, когда я сделался горячим почитателем Блока, появилась в институтской многотиражке «За кадры рыбной промышленности и хозяйства» потребность в статье о русской поэзии, и я вызвался написать ее. Товарищи по институтскому Литобъединению, мои сверстники, хвалили меня, но «руководство» отнеслось к ней иначе. Было созвано заседание редколлегии, куда пригласили и нас, всех участников Литобъединения.
Главный редактор начал сразу с моей статьи и, процитировав фрагмент, где я назвал Блока великим поэтом, объявил меня политически незрелым человеком.
«Какой он великий поэт?» — потрясая трепещущей в руке газетой, вопрошал главред. И в заключение выкрикнул привычное: «Блок — декадент!». Студийцы громко возражали, но не смогли переубедить преподавателей.
Дома я рассказал отцу о происшедшем столкновении, но не нашел поддержки. «Маяковский — великий поэт», — провозгласил отец свой вердикт. В свои студенческие годы (ВХУТЕМАС стал его альма-матер) он нередко видел Маяковского в своем общежитии, куда поэт заходил иногда к приятелям-художникам. И отец оставался верен идеалам своей юности.
Так обстояло дело с отношением к Блоку во второй половине пятидесятых годов прошлого века в нелитературной среде.
В происходящем в те годы литературном процессе Александр Блок быстро восстанавливал свое неоспоримое место в русской поэзии, утраченное было в официальной табели о рангах в годы сталинизма. Так, 1956 годом (совпадение с временем политических перемен не случайно) датированы строки Бориса Пастернака о Блоке:
Кому быть живым и хвалимым,
Кто должен быть мертв и хулим,
Известно у нас подхалимам
Влиятельным только одним.
Не знал бы никто, может статься,
В почете ли Пушкин иль нет,
Без докторских их диссертаций,
На все проливающих свет.
Но Блок, слава богу, иная,
Иная, по счастью, статья.
Он к нам не спускался с Синая,
Нас не принимал в сыновья.
Прославленный не по программе
И вечный вне школ и систем,
Он не изготовлен руками
И нам не навязан никем.
К счастью, и в литературоведении после упомянутого уже ХХ съезда ситуация менялась. Начали выходить книги о нем: Орлова В. Н. «Александр Блок: Очерк творчества» (ГИХЛ, 1956), Венгерова М. П. «Путь Александра Блока» (ИМЛИ им. А.М. Горького АН СССР, 1963), Минц З. Г. «Лирика Александра Блока» (Тартуский государственный университет, 1965. Вып. 1: 1898—1906), Машбиц-Верова И. М. «Русский символизм и путь Александра Блока» (Куйбышев, 1969), Горелова А. Е. «Гроза над соловьиным садом: Александр Блок» («Сов. писатель», Ленингр. отд-ние, 1970) и другие. А в 1960—1963 гг. вышло восьмитомное Собрание сочинений Александра Блока, где в третьем томе воспроизводились самые зрелые поэтические книги поэта, выходившие при его жизни, а также поэмы «Соловьиный сад», «Возмездие», «Двенадцать».
Мое постижение Блока продолжалось.
И здесь у меня были встречи со стихами, особенно трогавшими душу: «В ресторане» из книги «Страшный мир», «О доблестях, о подвигах, о славе….» из книги «Возмездие», «Перуджия» из книги «Итальянские стихи». Из «Разных стихотворений (1908—1916)» — «И вновь порывы юных лет…» и «Поэты» («За городом вырос пустынный квартал…»), последнее сам автор считал «анархистским». Из книги «Арфы и скрипки» — «Опустись, занавеска линялая…» и «Превратила все в шутку сначала…», несмотря на отмечаемую иногда критиками бедную рифму «свое — твое» в последнем. Ну и весь цикл «Кармен» и множество стихотворений из книги «Родина»: «Россия» («Опять, как в годы золотые…»), «Осенний день», «Дым от костра струею сизой…», «Ветер стих, и слава заревая…», «Петроградское небо мутилось дождем…», «Рожденные в года глухие….», «Коршун» («Чертя за кругом плавный круг…»)…
Александр Блок, безусловно, является самым значительным поэтом ХХ века. Это признавали и чувствовали все его современники и следующие поколения поэтов, за немногими исключениями (Бродский).
В «Воспоминаниях об Александре Блоке» Анна Ахматова приводит замечательный эпизод, характеризующий отношение к нему Николая Гумилева: «А вот мы втроем (Блок, Гумилев и я) обедаем (5 августа 1914 г.) на Царскосельском вокзале в первые дни войны (Гумилев уже в солдатской форме). Блок в это время ходит по семьям мобилизованных для оказания им помощи. Когда мы остались вдвоем, Коля сказал: „Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев“».
Маяковский откликнулся на смерть Блока прочувствованными строками, вспомнил о встрече с ним в революционные дни. А затем воспроизвел это в поэме «Хорошо». Дань памяти Блоку отдал Мандельштам в статье «А. Блок», приуроченной к годовщине его смерти. Анна Ахматова, Марина Цветаева, Борис Пастернак посвятили Блоку немало поэтических строк и не только поэтических, с пиететом писали о Блоке и лучшие поэты эмиграции Владислав Ходасевич и Георгий Иванов.
А что касается моих «встреч» с героем настоящих заметок, то, уже будучи в «статусе» литературоведа, я посвятил ему две статьи: «И только высоко у царских врат…» и «Об одном трагическом заблуждении Александра Блока». Но это уже, как говорится, совсем другая история.
ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ
Государственный праздник Чехословакии
Государственный праздник Чехословакии
теги: новости, 2024
28 октября Чехия отмечает День образования независимой Чехословацкой республики. День создания независимого чехословацкого государства является национальным праздником Чешской Республики, который отмечается ежегодно 28 октября. О...
Воспоминания Александра Муратова
Воспоминания Александра Муратова
теги: новости, 2024
14 октября с.г. из типографии вышла первая книга "Воспоминания" Александра Александровича Муратова многолетнего автора журнала "Русское слово" Автор выражает слова благодарности Виктории Крымовой (редактор), Анне Леута (графическ...
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
журнал "Русское слово" №10 уже в типографии
теги: новости, 2024
Уважаемые читатели и подписчики журнала "Русское слово"! Спешим сообщить вам о том, что десятый номер журнала "Русское слово" сверстан и отдан в печать в типографию. Тираж ожидается в ближайшее время о чем редакция РС сразу все...
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
Выставка в Клементинуме к 100-летию Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
В рамках празднования столетнего юбилея Славянской библиотеки 5 сентября 2024 года, в здании Клементинума состоялся международный симпозиум «Славяноведческое библиотечное дело и его влияние на современное общественное образован...
Столетний юбилей Славянской библиотеки
Столетний юбилей Славянской библиотеки
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Вчера, 5 сентября, наша организация "Ruska tradice "с гордостью приняла участие в праздновании 100-летия Славянской библиотеки, нашего многолетнего партнёра. В праздновании юбилея Славянской библиотеки приняли у...
Выставка казахской культуры в ДНМ
Выставка казахской культуры в ДНМ
теги: новости, 2024
В большом зале Дома национальных меньшинств 08.10.2024 в 12:00 открылась выставка, посвященная казахской культуре. ...
Летние выставки в Чехии
Летние выставки в Чехии
теги: новости, 2024
Дорогие друзья! Если вы не уехали из Праги куда-нибудь на море, то у вас есть шанс посетить одну из региональных галерей во время летних каникул. Национальная галерея для местных выставок поделилась своими фондами и поддержал...
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
Выставка Вендулы Бржезиновой в ДНМ
теги: новости, 2024
В Доме национальных меньшинств 2 июля открылась выставка Вендулы Бржезиновой "Мужество, добро, примирение"! Смысловое значение названия выставки таково: "Мужество жить, быть добрым к себе и окружающим и мириться с собой ...