Первоначально врачебно-санитарная служба (ВСС) в Чешской дружине естественным образом строилась по образцу и принципам, применявшимся в Русской императорской армии. Главным врачом в дружину был назначен Г. Н. Захаров¹, с чешской стороны его помощником стал Владимир Геринг², устройством службы также занимался доктор Зденек Фоустка³, оба бывшие военнопленные.

По штатному расписанию в роты отправлялись приписанные к ним фельдшеры, как правило, имевшие четырехлетнее медицинское образование, но постепенно из-за нехватки кадров стали приниматься и фельдшеры, прошедшие ускоренную подготовку. Кроме них в каждой роте было четыре санитара и помощники, занимавшиеся переноской раненых. Еженедельно фельдшер обязан был посылать в штаб дружины отчет о состоянии подопечных. Тяжелораненых, как правило, по решению главного врача Захарова отправляли в тыл, в основном в Кирилловскую больницу Киева, он же решал все вопросы, связанные с организацией питания и материального обеспечения. Чехословаки обеспечивались необходимыми материалами и лекарствами с земских складов Киева. Помимо Кирилловской больницы, в которой работал доктор Вацлав Гирса, бойцы дружины лечились в киевских больницах на Львовской и Фундуклевской улицах. Чуть позже у них появился и собственный зубоврачебный кабинет. Все вновь прибывающие в Чешскую дружину, а это были в основном пленные чехи и словаки, служившие ранее в австро-венгерской армии, проходили первичный медицинский осмотр и только после этого отправлялись на фронт.

Сначала местом дислокации чешской врачебно-санитарной службы был Киев, но постепенно она вместе со штабом дружины переместилась на театр военных действий. Снабжение ее было весьма достойным. В распоряжении службы имелось две повозки, обычная двуколка и линейка для перевозки раненых. Линейка могла одновременно принять 4 лежачих или 12 легкораненых, которые могли сидеть. Эти же повозки перевозили и медицинское оборудование. С 1916 года больницы, принимавшие раненых и заболевших чехословацких дружинников, находились в Таганроге и Царицыне, был устроен санаторий для выздоравливающих в Геленджике. В воспоминаниях легионера Франтишека Новака⁴ мне встретилось упоминание о санатории для выздоравливающих в Анапе. Он пишет, что в селе Выгуровщина (левый берег Днепра в Киеве) в марте 1918 года встретил вернувшегося в строй давнего друга штабс-капитана Мейстржика. Тот рассказал ему, что после ранения на фронте его из Могилева сначала отвезли в московскую больницу, а после лечения поездом международного Красного Креста отправили в санаторий в Анапу, к Черному морю.

Помимо поддержки со стороны российского государства Чешская дружина в тот период получала помощь от нескольких независимых организаций, в том числе от Красного Креста и Союза чешских обществ в России. Существовала и касса взаимопомощи дружины, которая выплачивала ежемесячное материальное пособие раненым. Нередко врачебно-санитарной службе передавался конфискат с немецких складов.

К 1917 году общая ситуация на фронте ухудшилась, армии отступали, и при укрупнении войска была проведена реорганизация ВСС: теперь медицинский пункт был при каждом батальоне. Доктор Фоустка и другие медики приняли участие в заседании Национального Совета в Москве. По возвращении оттуда Фоустка организовал медбюро при отделении Национального совета в Киеве. Общее число чехословацких врачей достигло 20 человек.

Наступление германцев в начале 1918 года и Брестский мир, сепаратно заключенный большевистским правительством, потребовали передислокации чехословацких войск из Житомира в Киев. Тогда-то в распоряжении службы появился первый санитарный поезд: обыкновенные товарные вагоны были приспособлены под лазарет. Немцы уже заняли Ровно, а поезд никак не мог выехать со станции, потому что не было локомотива, и существовала большая вероятность остаться без единственного санитарного поезда. После шестидневного вынужденного ожидания чехословаки силой захватили паровоз и отправили санитарный поезд в Бердичев. В Дарнице, занятой большевиками, на тот период союзниками чехословаков, удалось получить от них дополнительный подвижной состав — два вагона III класса, а также запасы сахара и консервов.

Последовал приказ службе перемещаться от Дарницы на Бахмач. В Киеве, а затем в Полтаве материальные ресурсы ВСС пополнились денежными средствами из бывшего императорского банка, а при содействии доктора Фоустки поступило 10 000 рублей от Таганрогского общества военнопленных. Русский Красный Крест снабдил службу обмундированием и коньяком. Наконец, в распоряжении ВСС оказался еще один военно-санитарный поезд № 107, переброшенный с Западного фронта, но он передавался чехословакам с условием, что с ними будет ехать большевистский комиссар к своей семье в Самару.

На пути к Сердобску чехословаки получили все медоборудование 63-го отделения российского Красного Креста. Смешанная чешско-большевистская комиссия пропустила санитарные эшелоны к Пензе и далее от Самары до Златоуста и Челябинска. Кроме того, от Тамбова к Владивостоку ушло еще два санитарных поезда, ранее принадлежавших русским — № 2 и № 3 (29 вагонов). Эти составы продвигались с большими трудностями, их начальникам приходилось вести упорные переговоры и как-то решать с местным большевистским начальством и в Омске, и в Красноярске вопрос о пропуске составов.

Состоявшийся в Челябинске военный совет разделил войско на фронтовые группировки — Пензенскую (Чечек), Челябинскую (Войцеховский), Омск-Иркутскую (Гайда); 14 000 человек под командованием Дитриха в тот период уже находились во Владивостоке. При каждой группировке была сформирована медицинская служба под общим руководством Вацлава Гирсы⁵, но он не смог приступить к своим обязанностям и передал полномочия доктору Раше⁶. Сама же служба была разделена на два отделения: фронтовое, которое возглавил Владимир Геринг, и тыловое — под руководством доктора Панка.

Перед медиками военно-санитарной службы стояли сложные задачи: необходимо было лечить добровольцев не только от обычных заболеваний, но и от свирепствовавших тогда возвратного и сыпного тифа и дизентерии, особую тревогу вызывало распространение венерических заболеваний. Несмотря на то, что чехословаки ушли с фронта, боевые столкновения то с частями большевиков, то с партизанами разного толка случались нередко, и раненых было много. Заботы требовали и освобождаемые из лагерей военнопленные, большинство из них нуждалось в реабилитации.

Необходимо было срочно решить вопрос о поиске и устройстве больниц, лазаретов, госпиталей и об организации комиссий для медосвидетельствования. Это приходилось делать не всегда стандартными методами. Одним из решений стало использование так называемых медицинских «летучек». На Пензенском фронте подвижной состав службы пополнился новыми реквизированными вагонами, был добыт трофей — санитарный «Поезд имени русского солдата», и медики обустроили первые санитарные «летучки» в один-два вагона, которые выезжали на близлежащие от основных станций рокадные линии. В военное время эти функции выполняли фронтовые санитарные поезда, в их отсутствие с этой работой прекрасно справлялись «летучки».

В своих воспоминаниях Татьяна Машинская⁷ описывает пример выезда на линию с «летучкой» Ганацкого батальона: «И вот мы едем, занимая в санитарном вагоне несколько купе. Утром у Пепы в амбулатории прием — бинтует солдатам руки и ноги, лечит больных, а после обеда помещение превращается в нечто вроде нашей кают-компании и служит нам салоном». Упомянутый здесь Йозеф (Пепа) Оренштилль — бывший военнопленный, недоучившийся студент-медик, на тот момент лекарь Второго батальона Ганацкого полка, а действовала его «летучка» в 1918 году на Кольчугинской железной дороге.

Постепенно подвижной состав службы пополнялся: очередной санитарный состав № 101 реквизировали на станции Полетаево. Всем необходимым для врачебно-медицинской службы запаслись при отходе из пензенской губернской больницы и с военно-медицинского склада в Казани. По мере продвижения по магистрали обустраивались больницы в Уфе, Златоусте (именно там в боевом столкновении был утрачен походный дневник службы, который вел Г. Захаров), в Иркутске. Часто приходилось пользоваться гражданскими медицинскими учреждениями: госпиталем в Андреевске, сводным госпиталем № 148 в Новониколаевске, железнодорожной больницей в Мариинске или обустроенной в здании кадетского корпуса больницей в Омске.

В распоряжении Гайды на Восточном фронте появилось еще два санитарных поезда, № 25 и № 200, с русским персоналом. В поездах были операционные, места для тяжело- и легкораненых, вагон-кухня, вагон-прачечная и пр. Спустя некоторое время персонал поезда № 25 был обвинен в связях с большевиками, его заменили на чехословаков, и состав полностью перешел в их ведение.

Весьма интересен опыт использования чехословаками бывшего врачебно-питательного пункта в Челябинске. Построенный еще в конце XIX века для нужд переселенцев, он длительное время не использовался, в нем проживали случайные обитатели. Чехословаки на совместной чешско-русской комиссии добились разрешения приспособить его здания под больницу. В кратчайшие сроки здесь был развернут комплекс на 600 коек с двумя прекрасно оборудованными операционными залами, рентген-кабинетом и пр. Все здания, а их насчитывалось вместе с хозяйственными постройками около 100, были оснащены водопроводом и электроосвещением. При помощи американцев удалось оснастить бактериологическую лабораторию. Удобным было местоположение комплекса: к нему вело четыре пути от станции Челябинск, имелась воинская платформа для выгрузки поступающих раненых или для отправки в свои части выздоровевших.

Этот медицинский комплекс стал крупнейшим на магистрали, функционировал он чуть более года. После того как чехословаки покинули город, он опять пришел в запустение. Сейчас на этом месте выросли новые городские кварталы, осталось лишь несколько зданий, которые охраняются как памятники культурного наследия, и есть улица, которая так и называется — Переселенческая.

Такой же санитарной базой служили бывший переселенческий пункт в Канске и других местах, где это было возможно.

К концу 1918 года практически все дивизии имели собственные больницы, лазареты, стоматологические кабинеты и технические лаборатории при штабе, медицинские склады, при каждом полку был медицинский кабинет и дома для выздоравливающих. В Иркутске и Енисейске, а позже и на острове Русском были оборудованы венерологические больницы с лабораториями. Только за период с 10 ноября 1918 года по 31 июля 1919-го лабораторией в Енисейске было произведено 2800 анализов и 496 реакций Вассермана, произведено 62 тысячи противооспенных доз и 120 литров тетравакцины.

Общественные организации и местные жители обычно с сочувствием относились к нуждам чехословаков. Например, стараниями госпожи Петуховой и девицы Жебраковой, состоявших в Дамском комитете Иркутска, был устроен лазарет на 20 коек на Харлампиевской (ныне Горького) улице. Под Мариинском состоятельный купец Чердынцев отдал свое имение под санаторий для выздоравливающих. Здесь же действовал Мариинский комитет для оказания помощи раненым чехословакам, и он был не единственной гражданской организацией подобного рода в Сибири. Н. Машинский, богатейший домовладелец Омска, предлагал использовать один из своих домов под больницу.

Огромную поддержку приносило чехословакам сотрудничество с союзниками, которые имели миссии в России. Так, например, во Владивостоке под патронатом французской миссии была устроена больница, куда постепенно переправлялись раненые из Иркутска и других сибирских мест по мере продвижения чехословацких войск на восток. Тут же был организован совместный американо-чехословацкий санитарный состав при содействии американского Красного Креста, а рядом с военно-морской больницей — чешское отделение на 150 коек, потом на его месте возникла Вторая больница. Была больница и на станции 1-я Речка. Недостаток собственных медицинских учреждений компенсировался помощью, которую оказывали чехословакам американские врачи с военных кораблей «Бруклин» и «Саффлок», позже к ним подключились сотрудники японского и американского Красного Креста. При их содействии были устроены лазареты, в которых лечились чехословаки: на Эгершедле в этом помогал японский Красный Крест, на Русском острове — американский.

Американцы провели в больнице электричество и водопровод, выделили нормальные перьевые подушки и белье. В ней было успешно проведено 106 операций и только одна закончилась летальным исходом. Отсюда раненых отправляли в Японию на долечивание, а потом и на родину.

В конце концов под началом чехословаков оказалось 27 санитарных и эвакуационных составов медицинской службы⁸. Руководству службы удалось в походных условиях создать возможность обучения медицинского персонала, наладить сотрудничество с медиками союзников, работая бок о бок через переводчиков. Известны многие имена чехословацких врачей. Помимо уже упомянутых Геринга, Рaше, Панка, можно вспомнить доктора Вацлава Рейхеля, врача-бактериолога Карела Урбанека, микроскописта Иосифа Подперу, бактериолога Вальтера Лёва, химика-технолога Иосифа Заводского, биохимиков Бедриха Рейса, Иосифа Энделя и др. У большинства из них схожая судьба: они были призваны на войну на стороне Австро-Венгрии, попадали в плен и затем, с организацией Чешской дружины, переходили на службу в русскую армию.

И хотя на всем пути от Украины до Владивостока остались могилы погибших в боях и умерших от ран и болезней, усилиями врачей в строй были возвращены многие сотни чехословацких добровольцев, которые смогли вернуться в свободную Чехословакию.