Ковельская Голгофа

Тяжелые бои в полосе Юго-Западного фронта на реке Стоход, разыгравшиеся в период с 28 июля по 5 августа 1916 года¹, обескровили гвардейскую пехоту, входившую в Особую армию генерала от кавалерии Владимира Безобразова. Несмотря на захваченные 46 пушек и 7327 пленных, тактический результат, по замечанию Генерального штаба генерал-майора Бориса Геруа, бывшего в тот момент генерал-квартирмейстером штаба войск Гвардии, «получился бледный: мы лишь выпрямили ломаную линию, сделав захождение флангами по обе стороны вершины исходящего угла — пассивного участка на Стоходе». Продвижение русских в излучине Стохода, составившее на разных участках от шести до десяти верст, оказалось малозаметным на картах.

Попытка овладеть лесом у деревни Кухары (восточнее железнодорожной линии Ковель — Ровно) и севернее Стохода, предпринятая 8 августа, чтобы затем выйти на Ковельское шоссе, не дала результата. Офицер 1-й гвардейской дивизии, тяжело раненный в том памятном бою, Л.-гв. штабс-капитан Егерского Его Величества полка Александр фон Кединг вспоминал: «Иногда было совершенно темно, а солнца вообще не было видно. Я двигался в темноте и в дыму и натыкался на изуродованные тела убитых егерей. Сам в крови, я все время соприкасался с кровью других, и она оставалась на моей одежде, смешиваясь с моей». Немецкую контратаку лейб-егеря успешно отразили пулеметным огнем. В критический момент для кожухов одного из трех пулеметов не хватило воды, ее разбавили мочой, и пулемет заработал.

О масштабах потерь элитного полка позволяет судить следующий факт: в 12-й роте 3-го батальона из 230 егерей к концу боя осталось всего 18, из них лишь трое не получили ранений и контузий. В 10-й роте 3-го батальона Л.-гв. Измайловского полка за семь минут атаки из 184 чинов выбыли 135, а всего полк потерял около тысячи человек. Во 2-й гвардейской дивизии очень пострадал Л.-гв. Гренадерский полк генерал-майора Андрея Швецова, потерявший почти всех кадровых офицеров.

На следующий день после боя за Кухарский лес наступила сильная жара, и обе стороны заключили короткое перемирие для уборки трупов. По воспоминаниям очевидцев, немцы передали русским санитарам часы, бумажник с деньгами, оружие, орден и письмо к невесте, принадлежавшие убитому измайловцу Л.-гв. поручику Обручеву. «Настроение ухудшилось, — писал с театра военных действий генерал Геруа. — Против нас теперь сплошной германец, и справляться с ним труднее… Полк в бою уже потерял 11 офицеров. Два лучших убито! Очень жаль Обручева и Витковкого. Это был цвет полка». Под Кухарским лесом пришлось зарываться в землю, и 10 августа Особая армия перешла к обороне.

По донесению генерала Безобразова на Высочайшее имя, потери Гвардии за период с 28 июля по 9 августа составили 30 644 чина (30 476 в пехоте и 168 в кавалерии) — в целом почти две трети от общего числа потерь Особой армии. В итоге 27 августа Безобразов был отчислен от должности и его сменил генерал от кавалерии Василий Ромейко-Гурко. В глазах общества, значительной части офицерства и оппозиционных кругов Государственной Думы Безобразов стал главным виновником неоправданных потерь. Здесь следует учесть, что сын председателя Думы Георгий Родзянко служил офицером Л.-гв. в Преображенском полку.

Но если общество видело корень бед в нераспорядительности и неумелом командовании, то нижним чинам мерещились «измены» и «заговоры». «Я нахожусь в бою с 8 июля [ст. ст.], — писал в частном письме рядовой-преображенец, — уже много моих товарищей убиты и ранены, у нас в Гвардии высшее начальство все немцы, вышла измена, мы опять проданы. Хотели было взять Ковель, не получилось». Абсурд доходил до того, что начальника 1-й гвардейской дивизии Генерального штаба генерал-лейтенанта Владимира фон Нотбека некоторые нижние чины подозревали в том, что он провел из своего штаба тайный провод к немецким позициям и передавал противнику по телефону секретные сведения.

Главная причина неудач на Ковельском направлении заключалась в том, что задача, поставленная командованием Юго-Западного фронта, не соответствовала возможностям войск, несмотря на их храбрость и доблесть. Болотистая пойма, по которой гвардейцы атаковали врага, оказалась труднопроходимой. Поддержки полевой артиллерии не хватало для того, чтобы подавить основные огневые точки противника и расчистить от колючей проволоки путь пехоте. По мнению Геруа, оборонявшиеся немцы и австрийцы имели превосходство в огне и калибрах, в воздухе активно действовала их авиация. В итоге, как признавался Л.-гв. полковник Измайловского полка Борис Фомин, командовавший 10-й ротой в бою за Кухарский лес 8 августа, в тот кровавый день «был „убой“, а не бой».

Наконец, несмотря на то, что к концу лета 1916 года Юго-Западный фронт получил более 400 тыс. человек маршевых пополнений, их не хватало для развития успеха. С начала июньского наступления и к концу лета 1916 года брусиловские войска потеряли 116 065 чинов убитыми, 672 379 ранеными и 96225 пропавшими без вести (итого 884 669 человек); противник (австро-венгры и немцы) — 242 858 чинов убитыми и ранеными, 353 388 пропавшими без вести (итого 596 246 человек).

«Пришлось вернуться в свои окопы»

27 августа на стороне Антанты выступила Королевская Румыния. В военно-политических верхах Российской империи еще весной 1916 года шла дискуссия о возможных последствиях румынского участия в войне. Председатель Совета министров Борис Штюрмер, пользовавшийся доверием Николая II, горячо выступал за присоединение Румынии к Антанте, пообещав бухарестским политикам прислать экспедиционный корпус из России. Напротив, начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал от инфантерии Михаил Алексеев считал слабую Румынию негодным союзником для утомленной русской армии, державшей огромный по протяженности фронт, не говоря о войсках на Кавказском театре военных действий и в Персии. По мнению Алексеева, австро-германцы могли легко «обойти главные силы Румынской армии, и либо зайти в тыл нашего Буковинского фронта, либо, что еще вероятнее, отрезать нашу армию в Добрудже».

Заочный конфликт между Штюрмером и Алексеевым принял острый характер, но в итоге начальник Штаба оказался прав. Амбициозное выступление Румынии привело к удлинению русского фронта, распылению сил действующей армии и резервов, формировавшихся с большим трудом. При этом часть резервов направлялась в Особую армию генерала Гурко, показавшего себя перед Ставкой гораздо более требовательным начальником, чем отставленный Безобразов.

Генерал от кавалерии Алексей Брусилов, командовавший армиями Юго-Западного фронта, несмотря на кровавые неудачи на Стоходе и в Кухарском лесу, не отказался от оперативной идеи овладеть Ковелем и решил дать четвертое Ковельское сражение. Два гвардейских корпуса нацеливались на Владимир-Волынский, в обход Ковеля с юга. 16 сентября русские войска, включая Гвардию, перешли в наступление. Полки 1-й гвардейской дивизии атаковали деревню Свинюхи, захватили первую линию окопов, но под огнем германской артиллерии были вынуждены ее оставить. Л.-гв. Преображенский полк Свиты Его Величества генерал-майора Александра фон Дрентельна потерял 800 чинов убитыми и ранеными.

Схожая история произошла и у гвардейских стрелков, наступавших севернее дивизии фон Нотбека на знаменитый Квадратный лес. Л.-гв. 1-й стрелковый Его Величества полк генерал-майора Эрнста Левстрема занимал позиции у деревни Войнин. Пространство перед немецкими окопами ветераны называли «долиной смерти», в которой остались лежать многие павшие в предыдущих боях.

Утром 16 сентября в окопы пришел полковой священник, обошел стрелков и дал им приложиться к кресту. Атака началась после полудня. Л.-гв. штабс-капитан барон Николай фон Будберг, тяжело контуженный в том бою, описывал его так: «Роты бросились вперед и добежали до германских окопов, преодолев проволочное заграждение. Забросав его гранатами и перебив германцев, ринулись дальше, и скоро весь плацдарм был в наших руках. Однако удержать взятое не удалось и пришлось вернуться в свои окопы». Некоторые гвардейские офицеры получили по несколько ранений.

20 сентября наступление на Владимир-Волынский возобновилось. Преображенцы и измайловцы захватили около тысячи пленных, два орудия, три миномета и семь пулеметов, но тяжелые потери совсем не соответствовали результату. Лейб-егерей и Л.-гв. Московский полк генерал-майора Виктора Гальфтера пришлось свести в батальоны.

Но несмотря на всю жертвенность солдат и офицеров, прорваться на Владимир-Волынский не удавалось. В глубине вражеской обороны скрывались новые опорные пункты и огневые точки с разветвленной траншейной сетью. Для их штурма не хватало тяжелой артиллерии и подкреплений. «Урон сильно превзошел норму», — признавал Геруа. 27 сентября противник отбил и третью попытку наступления.

Русские пытались проявить изобретательность. В полосе полка генерала Левстрема на фронте Квадратного леса саперы подвели под немецкие окопы минную галерею и подорвали ее. «Впечатление было такое, как будто мы присутствуем при легком землетрясении, — вспоминал барон фон Будберг. — Сколько немцев при этом погибло — не знаю, но своими глазами видел повисшего на дереве солдата — силой взрыва его подбросило настолько высоко, что он зацепился за верхушку березы… Воронка, к слову сказать, огромнейшая, осталась в наших руках. Впоследствии в ней, приспособленной под окопы, стояла рота нашего полка».

В свою очередь, германская артиллерия вела постоянные обстрелы позиций царскосельских стрелков, в итоге 14—15 октября пострадал Л.-гв. 1-й стрелковый полк. В тех боях свою вторую тяжелую контузию получил командир 2-го батальона Л.-гв. полковник Олег Пантюхов — основатель русского скаутского движения. Безуспешные бои на Владимир-Волынском направлении с перерывами продолжались до середины октября, после чего наступил новый период позиционной войны.

Печальные итоги

В годы Великой войны гвардейская пехота буквально истекла кровью. В военное время гвардейский пехотный полк (по штату 1910 года) насчитывал 78 офицеров, 10 военных чиновников, 16 вольноопределяющихся и 4261 нижнего чина. Чтобы представить уровень потерь элитных частей, достаточно отметить, что в качестве пополнения павловцы получили офицеров и нижних чинов — 173 и 16 348 соответственно, волынцы —144 и 16 275, измайловцы — 197 и 15 059, московцы — 146 и 14 968, преображенцы — 140 и 14 092, лейб-егеря — 150 и 13 728, семеновцы — 152 и 13 607 и т. д. Таким образом, гвардейские пехотные полки сменили несколько составов, потеряв накануне революции не только однородность, но и свое предназначение по защите престола. «Количеством, массой думали одолеть все препятствия, а в результате — огромные потери, страшные жертвы людьми», — с горечью писал в эмиграции барон Николай фон Будберг. За нехватку тяжелой артиллерии и технических средств борьбы приходилось платить большой кровью.

К концу 1916 года общие потери армий Юго-Западного фронта с начала брусиловского наступления превысили 1,5 млн человек. В качественном отношении Россия уже не могла их восполнить. Большие потери неизбежно вели к падению уровня действующей армии и тяжелой общественной усталости от военного и социального напряжения, которые стали одной из причин революции. И ее питательной средой в глубоком тылу должны были стать запасные батальоны, разбухшие от многочисленных хмурых новобранцев.

Источники и литература

Александров К. М. «Во всем от него можно ожидать самой большой ширины взглядов» // Единый всероссийский научный вестник (Москва). 2016. № 3. Часть 4.

Будберг Н. А. 1916 год. Из боевой жизни Л.-Гв. 1-го Стрелкового Его Величества полка // Военная быль (Париж). 1963. Октябрь. № 63.

Геруа Б. В. Воспоминания о моей жизни. Т. II. Париж, 1970.

Геруа Б. В. К Кухарскому бою 26 июля 1916 года // Военно-исторический вестник (Париж). 1962. Май. № 19.

Геруа Б. В. К Стоходскому бою 15 июля 1916 года // Там же. 1960. Ноябрь. № 16.

Каменский В. А. Бой 12-й роты Л.-гв. Егерского полка под дер. Кухары // Военная быль. 1963. Сентябрь. № 62.

Нелипович С. Г. Наступление русского Юго-Западного фронта летом — осенью 1916 года: война на самоистощение? // Отечественная история (Москва). 1998. № 3.

Фомин Б. В. За Стоходом // Военно-исторический вестник. 1961. Май. № 17; Ноябрь. № 18.

Чапкевич Е. И. Русская гвардия в Первой мировой войне. Орел, 2003.